В списках не значился - Васильев Борис Львович (читать полную версию книги txt) 📗
- Пустые разговоры, - сердито сказал Плужников: сержант сейчас очень напомнил ему училищного старшину и этим не понравился. - Надо оружие собрать…
- Собрано уже, - опять усмехнулся сержант. - Долго отдыхали…
- Воздух! - крикнул круглоголовый боец. - Штук двадцать бомбовозов!
- Ховайтесь, хлопцы, - сказал сержант, старательно притушив окурок. - Сейчас дадут нам жизни.
- Наблюдателю остаться! - крикнул Плужников, приглядываясь, куда бы спрятаться. - Они могут снова…
- Станкач волокут! - снова закричал тот же боец. - Сюда…
- Каски! - вспомнил Плужников. - Каски надеть всем!..
Нарастающий свист первых бомб заглушил слова. Рвануло где-то близко, с потолка посыпалась штукатурка, и горячая волна подняла с пола кирпичную пыль. Схватив чью-то каску, Плужников метнулся к стене, присел. Бойцы побежали в глубину костела, а Сальников, покрутившись, сунулся в тесную нишу рядом с Плужниковым, лихорадочно натягивая на голову тесную немецкую каску. Вокруг все грохотало и качалось.
- В укрытие! - кричал Плужников сержанту, все еще лежавшему у дверного пролома. - В укрытие, слышите?..
Удушливая волна ударила в разинутый рот. Плужников мучительно закашлялся, протер запорошенные пылью глаза. От взрывов тяжело вздрагивала земля, ходуном ходили толстые стены костела.
- Сержант!.. Сержант, в укрытие!..
- Пулемет!.. - надсадно прокричал сержант. - Пулемет бросили! От дурни!..
Пригнувшись, он бросился из костела под бомбежку. Плужников хотел закричать, и снова тугая вонючая волна горячего воздуха перехватила дыхание. Задыхаясь, он осторожно выглянул.
Низко пригнувшись, сержант бежал среди взрывов и пыли. Грудью падал в воронки, в миг скрываясь, выныривал и снова бежал. Плужников видел, как он добрался до лежащего на боку станкового пулемета, как стащил его вниз, в воронку, но тут вновь где-то совсем близко разорвалась бомба. Плужников поспешно присел, а когда отзвенели осколки, выглянул снова, но уже ничего не мог разобрать в сплошной завесе дыма и пыли.
- Накрыло! - кричал Сальников, и Плужников скорее угадывал, чем слышал его слова. - По нем жахнуло! Одни пуговицы остались!..
Новая серия бомб просвистела над головой, ударила, качнув могучие стены костела. Плужников упал на пол, скорчился, зажимая уши. Протяжный свист и грохот тяжко давили на плечи, рядом вздрагивал Сальников.
Вдруг стало тихо, только медленно рассасывался противный звон в ушах. Тяжело ревели моторы низко круживших бомбардировщиков, но ни взрывов, ни надсаживающего душу свиста бомб больше не слышалось. Плужников поправил сползающую на лоб каску и осмотрелся.
Сквозь дым и пыль кровавым пятном просвечивало солнце. И больше Плужников ничего не увидел, даже контуров ближних зданий. Рядом, толкаясь, пристраивался Сальников.
- Повзрывали все, что ли?
- Все взорвать не могли. - Плужников тряс головой, чтобы унять застрявший в ушах звон. - Долго бомбили, не знаешь?
- Долго, - сказал Сальников. - Бомбят всегда долго. Глядите: сержант!
В тяжелой завесе дыма и пыли показался сержант: он катил пулемет. За ним бежал боец, волоча коробки с лентами.
- Целы? - спросил Плужников, когда сержант, тяжело дыша, вкатил пулемет в костел.
- Мы-то целы, - сказал сержант. - А одного дурня убило. Разве ж можно - под бомбами…
- Хороший был пулеметчик, - вздохнул боец, что нес ленты.
- Товарищ лейтенант! - гулко окликнули из глубины. - Тут гражданские!
К ним шли бойцы и среди них - три женщины. Молодая была в белом, сильно испачканном кирпичной пылью лифчике, и Плужников, нахмурившись, сразу отвел глаза.
- Кто такие? Откуда?
- Здешние мы, здешние, - торопливо закивала старшая. - Как стрелять начали, так мы сюда.
- Они говорят, немцы в подвалах, - оказал смуглый пограничник - тот, что был вторым номером у ручного пулемета. - Вроде мимо них пробежали. Надо бы подвалы осмотреть, а?
- Правильно, - согласился Плужников и посмотрел на сержанта, что стоял на коленях возле станкового пулемета.
- Ступайте, - сказал сержант, не оглядываясь. - Мне пулеметик почистить треба.
- Ага. - Плужников потоптался, добавил неуверенно: - Остаетесь тут за меня.
- Вы в темноту-то не очень суйтесь, - сказал сержант. - Шуруйте гранатами.
- Взять гранаты. - Плужников поднял лежавшую у стены ручную гранату с непривычно длинной ручкой. - Шесть человек - за мной.
Бойцы молча разобрали сложенные у стены гранаты. Плужников снова покосился на женщину в испачканном лифчике, снова отвел глаза и сказал:
- Укройтесь чем-нибудь. Сквозняк. Женщины смотрели испуганными глазами и молчали. Круглоголовый остряк сказал:
- Там на столе - скатерка красная. Может, дать ей? И побежал за скатеркой, не дожидаясь приказа.
- Ведите в подвалы, - сказал Плужников пограничнику.
Лестница была темной, узкой и настолько крутой, что Плужников то и дело оступался, всякий раз хватаясь за плечи идущего впереди пограничника. Пограничник недовольно поводил плечами, но молчал.
С каждым шагом все тише доносился рев немецких бомбардировщиков, и частые выстрелы, что начались сразу после бомбежки в районе Тереспольских ворот. И чем тише звучали эти далекие шумы, тем все отчетливее и звонче делался грохот их сапог.
- Шумим больно, - тихо сказал Сальников. - А они как жахнут на шум…
- Тут они и сидели, женщины эти, - сказал пограничник, останавливаясь. - Дальше я не ходил.
- Тише, - сказал Плужников. - Послушаем. Все замерли, придержав дыхание. Где-то далеко-далеко звучали выстрелы, и звуки их были здесь совсем не страшными, как в кино. Глаза постепенно привыкали к мраку: медленно прорисовывались темные своды, черные провалы ведущих куда-то коридоров, светлые пятна отдушин под самым потолком.
- Сколько тут проходов? - шепотом спросил Плужников.
- Вроде три.
- Идите прямо. Еще двое - левым коридором, я - правым. Один боец останется у выхода. Сальников, за мной.
Плужников с бойцом долго бродили по сводчатому, бесконечному подвалу. Останавливались, слушали, но ничего не было слышно, кроме собственного учащенного дыхания.
- Интересно, здесь есть крысы? - как можно проще, чтобы боец не заподозрил, что он их побаивается, спросил Плужников.
- Наверняка, - шепотом сказал Сальников. - Боюсь я темноты, товарищ лейтенант.
Плужников и сам пугался темноты, но признаться в этом не решался даже самому себе. Это был непонятный страх: не перед внезапной встречей с хорошо укрытым врагом и не перед неожиданной очередью из мрака. Просто в темноте ему все время мерещились непонятные ужасы вроде крыс, гигантских пауков и хрустящих под ногами скелетов, бродил он впотьмах с огромным внутренним напряжением и поэтому, пройдя еще немного, не без облегчения решил:
- Показалось им. Возвращаемся.
Круглоголовый у лестницы доложил, что одна группа уже поднялась наверх, никого не обнаружив, а пограничник еще не вернулся.
- Скажите, чтоб выходили.
Чем выше он поднимался, тем все отчетливее слышались взрывы. Перед самым выходом стояли женщины: наверху опять бомбили.
Плужников переждал бомбежку. Когда взрывы стали затихать, снизу поднялись бойцы.
- Ход там какой-то, - сказал пограничник. - Темень - жуткое дело.
- Немцев не видели?
- Я же говорю: темень. Гранату туда швырнул: вроде никто не закричал.
- Показалось бабам с испугу, - сказал круглоголовый.
- Женщинам, - строго поправил Плужников. - Баб на свете нет, запомните это.
Резко застучал станковый пулемет у входа. Плужников бросился вперед.
Полуголый сержант строчил из пулемета, рядом лежал боец, подавая ленту. Пули сшибали кирпичную крошку, поднимали пыль перед пулеметным стволом, цокали в щит. Плужников упал подле, подполз.
- Немцы?
- Окна! - ощерясь, кричал сержант. - Держи окна!..
Плужников бросился назад. Бойцы уже расположились перед окнами, и ему досталось то, через которое он прыгал в костел. Мертвый пограничник свешивался поперек подоконника: голова его уперлась Плужникову в живот, когда он выглянул из окна.
