Когда цветет полынь - Марат Муллакаев (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
не стал спрашивать у нее о своей дальнейшей судьбе. Мне было все равно – отправят в
детский дом или в детский спецприемник. Пусть хоть расстреляют. Но она сама
повернулась ко мне.
– Против тебя и вовсе дело не возбуждали, – сказала она и вдруг улыбнулась.
В больнице мы пролежали около месяца. Затем, одев нас в новенькие рабочие
фуфайки, но оставив в рваных брюках, в сопровождении женщины – милиционера
отправили в ближайший к детскому дому приют.
Вернулись «домой» то ли в конце сентября, то ли в начале октября, в выходной
день. Воспитанники стояли в большом зале напротив фанерного щита и как молитву
хором читали «Моральный кодекс строителя коммунизма». Первым нас увидел
директор. Он стоял с ивовым прутком в руках и в такт монотонному гудению хора
стегал им тихонько по своим яловым сапогам.
– Ну что, вернулись, ублюдки? – угрожающе зашипел он, глядя на нас с опухшими
после ночной попойки глазами.
Дети со страхом повернули головы в нашу сторону. Видя, что мы стоим, улыбаясь,
без тени испуга, директор заорал фальцетом: «Марш, сукины дети, в свои комнаты!
Вы у меня еще пожалеете, что убежали! Это вам с рук не сойдет! Лишаю вас обеда и
ужина на три дня, поняли?»
Мы, не обращая внимания на его крик, подошли к ребятам и начали здороваться.
Это был настоящий вызов. Директор, взбесившись, схватил Даниса за отросшие за лето
волосы и начал хлестать ивняком. Но уже этим нас невозможно было напугать. Мы
пережили такое, что стали другими. Данис резко отбросил его в сторону, вырвал из его
руки прут и успел дважды пройтись им по его хребту. Директор издал
нечленораздельный крик и, схватив моего друга за грудки, начал бить его по лицу. Не
помня себя, с криком: «Фашист!», я прыгнул ему на спину. Он изогнулся, поймал
мою руку и с силой швырнул меня на щит. Я угодил в него лицом. Из сломанного
носа хлынула кровь, забрызгав «Моральный кодекс строителя коммунизма». От
удара щит сорвался с петель и с грохотом упал на пол, придавив мою руку. Не
чувствуя в ярости боли травмированной кисти, я отбросил фанеру и снова
ринулся на директора. Крепко обхватив за шею, вцепился зубами в его
омерзительное ухо. Взвыв от боли, он хотел скинуть меня, как в прошлый раз, но
не тут-то было: мои зубы, уцелевшие при избиении в лесу, словно бульдожьи клыки,
сомкнулись намертво. Рот залило кровью, но я не думал отпускать.
«Снимите с меня! Уберите его!», – задыхаясь, кричал директор истеричным
голосом, бегая по залу. Дети с каменными лицами отходили в сторону, как только
он приближался к ним. Я чувствовал, как этот человек напуган и растерян. Ведь до
этого он избивал детей сам и не думал, что кто-то из «ублюдков» посмеет дать ему
отпор. Наконец директор ослаб, рухнул на колени. В этот момент на крик прибежал
мастер по труду. Ударом кулака он сбросил меня на пол. И в ту же секунду упал
сам, получив от Даниса по голове массивной табуреткой, сделанной когда-то детьми
в столярной мастерской. Я погрузился в темноту…
71
Повесть
Очнулся в участковой больнице. Болел до конца октября. От приехавшей забрать
меня воспитательницы Козы узнал, что Даниса отправили в строительное училище в
Казахстан. Больше я его уже никогда не видел.
Пацаны потом рассказывали, что директор после драки дней десять не появлялся в
детском доме, ездил в район, увозил со склада бочками мед, варенье и овощи. Даже
зарезали самого большого хряка и годовалого бычка. А сколько гусей, полученных
детдомовцами из колхоза за прополку мака и сахарной свеклы, «улетело», не
сосчитать. Первое время ходил тише воды, ниже травы, без прутика. Потом, как
отмазался и сплавил Даниса, снова обнаглел, зверствует, жаловались ребята.
В день возвращения из больницы медсестра, старая пьянчужка, радостно сообщила,
что меня переводят в другой детский дом, а до отправки велено держать в
медпункте.
– Учителя школы написали коллективное письмо в райком партии и в министерство
насчет вас и нашего директора, – сообщила она шепотом, словно открывая большой
секрет. – Приезжала комиссия. Даже из райотдела милиции были, всех допросили.
Только вряд ли его снимут, у него же родственница какая-та крупная шишка в столице. И
гостинцев он не
