Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или (др. перевод) - Рэнд Айн (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗

Дагни читала, яростно черкая пометки на полях отчета, решив, что сегодня первым делом прекратит вопиющее безобразие.

Зазвонил телефон.

— Да? — схватив трубку, ответила Дагни. — «Макнил Кар Фаундри»?

— Нет, — ответил голос секретарши. — Сеньор Франсиско д’Анкония.

Пораженная Дагни молча уставилась на телефонную трубку.

— Хорошо… Соедините.

Послышался голос Франсиско.

— Я вижу, ты, как всегда, в кабинете. — В напряженном голосе звучала резкая насмешка.

— А где ты ожидал меня найти?

— Как тебе новая директива?

— Какая еще… директива?

— Мораторий на мозги.

— О чем ты говоришь?

— Ты видела сегодняшние газеты?

— Нет.

Последовала пауза, потом он заговорил изменившимся, суровым голосом:

— Посмотри газеты, Дагни.

— Хорошо.

— Я позвоню позднее.

Она положила трубку и переключилась на внутреннюю связь.

— Принесите мне газеты, — велела она секретарше.

— Да, мисс Таггерт, — мрачно ответила та.

Газеты принес Эдди Уиллерс. Выражение его лица совпадало с тоном голоса Франсиско: предчувствие непоправимого несчастья.

— Никто из нас не хотел сообщать вам об этом первым, — очень тихо сказал он и вышел.

Через несколько минут Дагни вновь могла контролировать свое тело, хоть и не вполне была уверена в его существовании. Она почувствовала, как поднялась из-за стола и выпрямилась, не чувствуя под ногами опоры. Каждый предмет в комнате казался неестественно четким, и в то же время Дагни едва ли видела, что ее окружает, зная только, что, при необходимости, разглядит паутину в углу и пройдет по краю крыши с уверенностью сомнамбулы. Она не догадывалась, что смотрит на окружающее глазами человека, потерявшего способность сомневаться, и остались в ней только примитивные эмоции да единожды выбранная цель. Внутри застыла непривычно спокойная сила абсолютной уверенности, прежде казавшаяся такой жестокой. Гнев, сотрясавший все ее тело, превративший ее в существо, с одинаковым безразличием готовое и убить, и умереть, был выражением ее любви к честности — единственной любви, которой она посвятила свою жизнь.

Держа в руке газету, Дагни вышла из кабинета и направилась к коридору. Пересекая приемную, она видела обращенные к ней лица сотрудников, которые, казалось, пребывали в другом измерении.

Быстро, без усилий, она шла по коридору, но с тем же чувством, что ноги не касаются пола. Не помня, сколько комнат пришлось ей миновать и скольких сотрудников встретить, она инстинктивно двигалась в правильном направлении, распахнула нужную дверь, вошла без предупреждения и направилась прямиком к столу Джима.

Дагни швырнула скрученную в рулон газету Джиму в лицо; та полоснула его по щеке и упала на пол.

— Вот мое заявление об отставке, Джим, — заявила она. — Я не стану работать ни рабом, ни надсмотрщиком за рабами. — Дагни не услышала его сдавленного вздоха: его заглушил стук захлопнувшейся за ней двери. Она вернулась в свой кабинет, взмахом руки пригласив к себе Эдди. Спокойно и четко сказала ему:

— Я подала в отставку.

Тот молча кивнул.

— Пока не знаю, чем займусь. Я уезжаю, чтобы все обдумать и принять решение. Если хотите последовать за мной, я буду в коттедже в Вудстоке. — В лесистой части Беркширских гор у Дагни имелся охотничий домик, унаследованный от отца, который она не навещала уже несколько лет.

— Я хочу поехать с вами, — прошептал Эдди. — Я хочу уволиться, но… не могу. Не могу сделать это сам.

— Тогда не окажете ли вы мне услугу?

— Конечно.

— Не звоните и не пишите мне, чтобы рассказать о железной дороге. Не желаю о ней слышать. Никому не говорите, где я, кроме Хэнка Риардена. Если он спросит, расскажите про коттедж, и как туда добраться. Но больше — никому. Я не хочу никого видеть.

— Хорошо.

— Обещаете?

— Разумеется.

— Когда я решу, что делать, я дам вам знать.

— Я буду ждать.

— Это все, Эдди.

Он знал, что каждое сказанное слово — чистая правда, и говорить больше не о чем. Наклонив голову, словно сказал ей все, что хотел, он вышел из кабинета.

Дагни посмотрела на отчет главного инженера, по-прежнему лежавший на столе, и подумала, что должна приказать ему закончить работы в Уинстоне, но потом вспомнила: эта проблема больше ее не касается. Боли она не чувствовала. Знала, что боль придет позднее, настоящая агония боли, а охватившее ее оцепенение — всего лишь краткий отдых, дарованный ей не после, а до начала боли, чтобы она смогла ее вытерпеть. «Если это от меня требуется, — подумала Дагни, — я перетерплю».

Она села на стол и позвонила в Пенсильванию на завод Риардена.

— Привет, любимая, — ответил он так просто и ясно, словно это была единственная реальность, на которую ему так хотелось опереться.

— Хэнк, я подала в отставку.

— Понятно. — Кажется, он ожидал именно этого.

— За мной не приходил разрушитель, может, никакого разрушителя и вовсе не существует. Не знаю, что делать дальше, но уехать я должна, потому что какое-то время не хочу никого видеть. Потом решу. Я знаю, что ты сейчас не сможешь поехать со мной.

— Не смогу. У меня есть две недели, в течение которых от меня ожидают подписания Сертификата дарения. Хочу быть здесь, когда эти две недели истекут.

— Я могу чем-то помочь?

— Нет. Тебе сейчас хуже, чем мне. У тебя нет средств с ними бороться. У меня есть. Я даже рад, что они это сделали. Теперь все стало ясно до конца. Не тревожься обо мне. Отдохни. В первую очередь — отдохни от всего.

— Да.

— Куда направишься?

— В деревню. В свой коттедж в Беркширских горах. Если захочешь со мной увидеться, Эдди Уиллерс расскажет тебе, как туда добраться. Я вернусь через две недели.

— Хочешь сделать мне приятное?

— Да.

— Не возвращайся, пока я не приеду к тебе.

— Но я хочу быть с тобой, когда все случится.

— Предоставь это мне.

— Как бы с тобой ни поступили, я хочу, чтобы со мной сделали то же самое.

— Предоставь все мне. Любимая, разве ты не понимаешь? Думаю, что мы хотим одного и того же: никого из них не видеть. Но я должен оставаться на месте. Поэтому мне очень поможет сознание того, что хотя бы ты для них недостижима. Мне так нужна эта единственная надежная опора. Балаган продлится недолго, а потом я к тебе приеду. Понимаешь?

— Да, мой дорогой. До встречи.

Теперь так легко было выйти из кабинета и пройти по длинным коридорам «Таггерт Трансконтинентал». Дагни шла, глядя прямо перед собой, ровным, неторопливым шагом, как будто завершила все свои дела.

На лице застыло выражение легкого удивления, смирения, покоя.

Пересекая пути Терминала, Дагни увидела статую Натаниеля Таггерта. Но ни боль, ни упрек не шевельнулись в ее сердце, лишь нахлынула любовь — чувство, что она должна присоединиться к нему, но не в смерти, а в том, что некогда было его жизнью.

Первым из «Риарден Стил» уволился Том Колби, техник с прокатного завода, глава профсоюза рабочих компании. Десять лет его позорили на всю страну за то, что он возглавлял союз, но никогда не вступал в конфликты с управлением компании. Это соответствовало действительности: в конфликтах просто не было нужды. Риарден платил рабочим по самой высокой тарифной сетке в стране, за которую требовал и получал самую лучшую рабочую силу.

Когда Том Колби сказал Риардену, что уходит, тот молча кивнул, не задавая вопросов.

— Я и сам не стану работать в таких условиях и помогать удерживать рабочих на местах тоже не стану, — спокойно сказал Колби. — Они мне доверяют. Не хочу быть Иудой, который ведет их на скотопригонный двор.

— Что станете делать, чтобы прожить? — спросил Риарден.

— Я скопил денег, на год хватит.

— А потом что?

Колби только плечами пожал.

Риарден подумал о парне со злыми глазами, который добывал для него уголь по ночам, как преступник. Припомнил о ночных дорогах, улицах, темных углах, где лучшие работники страны станут теперь обмениваться услугами по законам бартера и джунглей, ловя случайную работу, обманывая и воруя. Подумал о том, куда это приведет…