Живи с молнией - Уилсон Митчел (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Траскер задумчиво молчал. Он был очень некрасив и напоминал большую нахохлившуюся птицу. Добрые, чуть навыкате глаза участливо смотрели на Эрика сквозь выпуклые стекла очков.
– Вам нравится здесь? – спросил он.
Эрик снова пожал плечами.
– Я так занят, что и не думал об этом. Я не выхожу из лаборатории и ни с кем даже не знаком. Что там, снаружи, делается – не знаю, да, кажется, и не хочу знать.
– Не беспокойтесь, еще захотите, – засмеялся Траскер, обнажив крупные редкие зубы. Смех у него был какой-то добрый и легкий. Сам не зная почему, Эрик стал проникаться симпатией к Траскеру, и чем дальше, тем больше.
– Вам придется этим поинтересоваться, – продолжал Траскер. – Впрочем, я вас понимаю. В бытность мою студентом в колледже Хопкинса знакомых у меня было хоть отбавляй. Я всюду бывал и много развлекался. И все кончилось, когда я стал аспирантом. Только после получения степени я понял, что до тех пор жил словно в тесном маленьком коконе – ел, спал, думал и интересовался только физикой. Но вы еще проснетесь, не бойтесь. Проснетесь и с треском вылупитесь из кокона. – Он лениво поднял костлявые руки и хлопнул в ладоши. – Жизнь у нас каторжная, труд наш не окупается, семья заброшена, и из-за этого чувствуешь себя негодяем, но все-таки эту жизнь ни с чем не сравнить. Я бы ни на что ее не променял. Я уже врос в эту работу, и вы тоже. – На его длинном лице появилась грустная понимающая улыбка. – Единственная наша профессиональная болезнь – это вот такая благородная жалость к самому себе, в которую я, как видите, тоже ударился. Но раз вы скоро кончите, не хотите ли перебраться осенью в Мичиганский университет?
– В Мичиганский университет? Зачем? – растерявшись от неожиданности, спросил Эрик.
– Заниматься исследованиями и преподавать. Для начала, конечно, будете просто преподавателем. У нас есть вакансия – мне нужен помощник, знакомый с ядерной физикой. За этим-то я и приехал на восток. Конечно, вас должна утвердить комиссия, но я уверен, что мне дадут, кого я захочу. Людей, знакомых с нейтронным генератором, так мало, что у меня очень ограниченный выбор.
Вот она наконец, эта долгожданная минута, – ему предлагают службу! Тысячу раз Эрик на разные лады представлял себе, как это случится, и всегда ему казалось, что он почувствует огромное облегчение и бешеную радость. Но хотя он часто думал об этой минуте, сейчас, когда его мечта наконец сбывалась, Эрик воспринял предложение Траскера не как удачу, а как насмешку судьбы. Слишком рано пришла к нему эта удача.
Даже если каким-нибудь чудом им удастся закончить исследование к осени, ведь еще предстоят экзамены. И если у Траскера был ограниченный выбор из-за того, что людей с нужным ему опытом чрезвычайно мало, то ведь и у Эрика было очень немного подобных возможностей. Он нисколько не тешился иллюзией, что окажется счастливее всех безработных физиков в стране. А лабораторий, которым требовался бы человек с такой специальностью, и вовсе мало. Они существуют примерно в трех-четырех университетах. И если он упустит этот случай, то потом у него будет еще меньше шансов устроиться на работу.
– В чем дело? – спросил Траскер. – Вас не прельщает перспектива работать в Мичигане?
– Не прельщает! – горько сказал Эрик. – Да я только и мечтал о такой возможности. Но разве я смогу поехать? Ведь к осени я не успею получить докторскую степень.
– Мы бы согласились пригласить человека и без степени, но вполне подготовленного к защите диссертации. Что касается вас, то мы предложили бы вам закончить здесь, в Колумбийском университете, аспирантуру и довести до конца исследование. А писать диссертацию и держать докторские экзамены вы можете и там, на месте. С нас вполне достаточно знать, что степень у вас не за горами.
– Тогда мне действительно повезло! Боже мой… – Эрик вдруг осекся. Слишком быстро и слишком далеко завлекла его надежда. Сердце его заколотилось – так бывало всегда, когда он мысленно представлял себе это событие, но теперь вместо радости на него нахлынули гнев и горькое разочарование – ведь он не сможет воспользоваться счастливым случаем. Ломая пальцы, он зашагал взад и вперед по комнате. – Конечно, я хотел бы получить это место, – со злостью сказал он, – но мне ведь нужно закончить опыт. Об аспирантских экзаменах и прочем я не беспокоюсь. Да что толку говорить об этом! Нет, вероятнее всего, я не смогу управиться к сроку.
– И много вам еще осталось? – перебил его Траскер.
Когда Эрик подробно объяснил, как обстоит дело, Траскер только пожал плечами. По его мнению, двух недель напряженной работы было бы вполне достаточно, чтобы получить все нужные данные.
– Это легко сказать, но все гораздо сложнее, чем вы думаете, – возразил Эрик. Он старался держать себя в руках, так как чувствовал, что иначе выскажется слишком резко. Как бы он ни относился к Хэвиленду, это его личное дело, а Траскера в это посвящать незачем. Лояльность одержала верх над злостью. Если Хэвиленд в конце концов пойдет ему навстречу – может же это случиться, – тогда все, что он скажет, будет несправедливо, а если нет… – Сейчас я не могу сказать вам ничего определенного, – продолжал Эрик. – Если вам нужен ответ сию минуту, то, по-видимому, мне придется отказаться. Но если б вы только могли подождать, – он старался, чтобы в голосе его не звучало мольбы, но тщетно, – больше я ни о чем не прошу.
– Хорошо, посмотрим, – сказал Траскер. – Само собой, обещать я ничего не могу, но сделаю все, что в моих силах.
Он встал. От долгого сидения костюм его измялся еще больше. Брюки были ему коротковаты, и вся его фигура, с головой, похожей на птичью, напоминала персонаж из басен Лафонтена. Но при всей его нескладности и уродливости в Траскере чувствовалось бесподобное достоинство человека, совершенно не интересующегося своей внешностью.
Эрик заколебался, не зная, продолжать ли разговор, но слова вырвались сами собой:
– В первый раз мне предлагают настоящее место. Вы, вероятно, по себе знаете, что при этом чувствуешь.
Траскер помолчал, склонив голову набок.
– Откровенно говоря – нет. Десять лет назад работы было сколько угодно, только выбирай. Теперь, конечно, все по-другому. И вы, начинающие, стали другими. Вы какие-то испуганные.
– А вы бы не испугались, видя сколько ученых сидит без работы?
– Пожалуй, но ведь как-то всегда кажется, что с тобой этого не может случиться. – Траскер усмехнулся. – Я не защищаю свою позицию, а только поясняю вам ее. Знаете, в детстве я еще застал в Балтиморе конку. Вы, конечно, никогда не видели конки?
– Нет.
– Ну, понятно. Живем мы с вами в одно время, но родились в разные исторические эпохи, и поэтому воспоминания у нас разные, так что, в сущности, мы живем в разных мирах. Я очень рад, что не живу в вашем. – Он протянул костлявую руку и снова улыбнулся. Зеленые глаза за стеклами очков повлажнели. – Во всяком случае, мне приятно, что я первый предложил вам работу. Дайте мне знать, когда у вас что-нибудь выяснится.
Попросив еще раз передать Хэвиленду привет, Траскер вышел. Эрика охватило горькое отчаяние – он понял, что как бы он отныне ни трудился, его будущее целиком зависит от Хэвиленда. Эрик решил не говорить Сабине об этом предложении, пока не выяснится, сможет ли он его принять.
В день, назначенный для испытания прибора, Эрик во избежание всяких ошибок решил не запечатывать его, пока Хэвиленд все не осмотрит, поэтому ему оставалось только сидеть и ждать. Минуты шли, но Хэвиленд не появлялся. От волнения у Эрика засосало под ложечкой. В десять тридцать из библиотеки пришел Фабермахер – он хотел присутствовать при испытании. Увидев, что оно еще не начиналось, Фабермахер очень удивился.
– Позвоните ему по телефону, – посоветовал он. – Может, что-нибудь случилось.
– Ничего не случилось, – зло сказал Эрик. – Он либо забыл, либо не желает приходить. Если он не явится в течение сорока минут, будет уже поздно начинать испытание – он всегда торопится к первому вечернему поезду.
