Январские ночи - Овалов Лев Сергеевич (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Людей несло стремительно, шумно, как весенний паводок, который не удержать никакими силами.
Землячку тоже вынесло на улицу в общем потоке.
Внезапно возле нее возник Будзынский.
— Розалия Самойловна, так нельзя, — осуждающе сказал он. — Вы совсем затерялись, так и разминуться нетрудно.
Вместе с ним к Землячке подошло человек двадцать, один к одному, молодые парни в штатской одежде — внимательные задорные лица — и у каждого рука в кармане.
— Это на сегодня ваша личная гвардия, товарищ Землячка, — пояснил Будзынский. — Все из «Союза рабочей молодежи». Ни вы от них, ни они от вас никуда.
Он сделал еще шаг, стал совсем вплотную к Землячке и, приглушая голос, обеспокоенно спросил:
— А оружие у вас есть?
Землячка отрицательно покачала головой.
— Ну ничего, сейчас достанем, — произнес он озабоченно.
— Не надо. — Землячка еще раз отрицательно покачала головой и виновато сказала: — Я ведь не очень-то умею…
Будзынский снисходительно усмехнулся и тут же исчез, а Землячка сразу очутилась в центре подошедшей к ней группы.
Человеческий поток стремился к центру города, в него вливались все новые и новые группы рабочих, и вскоре солдаты растворились в массе штатских людей, стекавшихся со всех улиц и переулков Рогожского района.
Со всей Москвы рабочие спешили к Кремлю.
Стараясь не отстать, Землячка торопливо шагала по Солянке…
Ночь еще стояла в Москве, громады домов затаились во тьме, не подавая признаков жизни, и если и попадались где встречные прохожие, они тонули в бесконечном потоке людей.
Но даже этот непреодолимый поток не мог ни смять, ни оттеснить сумрачную очередь молчаливых женщин с кошелками и сумками в руках. Они цепочкой выстроились по тротуару возле булочной и ждали утра, когда можно будет выкупить полагающийся им по карточкам хлеб.
Революция совершалась и ради этих женщин, подумала Землячка, но им не было дела до революции, ради революции они не побегут к Кремлю, вот если бы там выдавались булки… Их тоже можно понять!
Толпа выплеснулась на Варварскую площадь, и вот она уже за стенами Китай-города, в нервной спешке люди растеклись и по Варварке, и по Ильинке, и по Никольской, людьми овладело нетерпение, рабочие отвергли соглашение с юнкерами и готовы к бою — овладеть Кремлем, изгнать защитников свергнутого режима…
Металлисты из Симоновской слободы, печатники из Замоскворечья, текстильщики Пресни заполнили Красную площадь.
Все на площади подравниваются, отряд к отряду, командиры становятся во главе колонн.
Одним дыханием дышит народ на площади.
Еще ночь, но вот-вот забрезжит заря. В предутренних сумерках черным-черны зеленые треугольники на куполах Василия Блаженного.
Единственная неповторимая ночь, последняя ночь перед восходом новой жизни.
Из-за стен Кремля доносятся выстрелы. Рабочие уже там, за древними этими стенами.
Может быть, именно ради этого мгновения и жила Землячка на земле.
Она испытывает полное слияние со всеми, кто рядом с ней, кто устремляется сейчас в Кремль, кто уже находится там, и ощущение юношеского весеннего восторга наполняет все ее существо.
Великое половодье! Теперь ни задержать его, ни изменить направление. Сейчас она только песчинка в бурном потоке. Как и отряд, в котором движется Землячка, сотни подобных отрядов сливаются в единое движение народа.
По двое, по трое выбегают юнкера из Спасских ворот и крадучись скрываются в тени храма Василия Блаженного.
Землячка торопится к Спасским воротам.
Вот выбежали еще три юнкера с винтовками, метнулись навстречу и сразу кинулись в сторону, скрылись за выступом ворот, им не проскочить уже мимо — и показались снова, уже без винтовок, побросали их, идут, неуверенно поднимая руки.
— Заберите их и отведите в Торговые ряды, там собирают пленных, — распоряжается Землячка. — Да смотрите, чтобы не убежали.
— А на что их? — спрашивает один из парней, шедших вместе с Землячкой. — Чего с ними возиться? Отпустить, и все тут. Они же сдались, винтовки побросали, пусть себе идут…
— Нет, — твердо говорит Землячка. — Отведите и сдайте, там разберутся.
Без большой охоты двое парней эскортируют пленных к Торговым рядам.
— Зря их забрали, только время тратить, — произносит кто-то еще не без упрека в сторону Землячки. — Такие же ребята, как и мы…
— Такие, да не такие, — говорит Землячка. — Не спешите карать, но и не спешите миловать. А винтовки хорошо бы подобрать. Пригодятся.
Часть спутников скрывается за выступом ворот.
— Подождем, — говорит Землячка остальным.
И почти сразу же до нее доносится срывающийся мальчишеский голос:
— Погодите!
Парень с белым от ужаса лицом подбегает к Землячке.
— Их перестрелять мало! — Он делает жест в ту сторону, куда увели юнкеров. — Вы посмотрите…
За выступом ворот на мокрых белых плитах лежит юноша, скорее даже мальчик лет шестнадцати, в черной суконной куртке — он пропорот штыками двух винтовок, третья валяется рядом…
Землячка бросает взгляд на своих спутников и тут же отворачивается.
— А вы — отпустить!
По торцовой мостовой бегут люди… За соборами еще стреляют. Над соборами брезжит рассвет, розовая полоса окрашивает небо. Какая-то женщина стоит на каменном постаменте рядом с Царь-колоколом и кричит всем проходящим:
— Товарищи! Власть у народа! Теперь народ…
Землячка идет мимо и думает, что жизнь ее прожита не зря, а впереди столько работы, что на нее понадобится еще десять жизней.
ПЯТНИЦА, 25 ЯНВАРЯ 1924 г.
Несмотря на мороз, в райкоме полно посетителей…
Землячка почти не оставалась одна у себя в кабинете. К ней обращались с утра до ночи, все время приходилось кому-то что-то советовать, кого-то поддерживать, кого-то куда-то направлять. Она не принадлежала себе, а ей иногда хотелось остаться одной, собраться с мыслями, подумать, как и что делать дальше.
Умер Ленин…
Признанный вождь великой и могущественной партии. Враги надеялись, что его смерть поколеблет партию.
Но нельзя поколебать партию, созданную Лениным. С первых же шагов своей деятельности Ленин готовил и воспитывал партийные кадры. Твердость, верность революционному марксизму… Все те, кого он воспитал, станут теперь еще тверже, еще теснее сплотятся под знаменем Ленина.
На столе Землячки пачка газет. «Правда» за последние дни.
Землячка развернула последний номер «Правды». Почти весь он посвящен Ленину. Вся страна скорбит о его смерти.
И ею овладевает желание пойти туда, где находятся те, ради кого он жил, ради кого совершена Октябрьская революция, кому она сама отдает все свои силы. Сейчас место всех большевиков в народе.
Она надела пальто, шапку, повязала шарф.
Когда она спускалась по лестнице, кто-то спросил, не проводить ли ее. Она отказалась — «Нет, нет, я одна!».
Мороз стоял жестокий, но прохожих на улице было много, все шли в сторону «Балчуга», к Дому союзов.
Она миновала мосты, дошла до Красной площади, спустилась через проезд возле Исторического музея и увидела очередь, тянущуюся от Манежа к площади Свердлова.
Такие же молчаливые человеческие очереди медленно двигались по Тверской улице, вдоль Охотного ряда, по Большой Дмитровке. Тысячи людей со всех концов столицы непрерывно подходили к Дому союзов, вся Москва шла прощаться с Лениным.
И на Тверской, и на Дмитровке, и в Охотном ряду горели костры, и вокруг костров стояли и грелись люди.
Землячка медленно пошла по Моховой.
Ночь. Дымятся костры. Люди негромко переговариваются. Удивительная сосредоточенность.
Землячке хотелось встретить своих замоскворецких рабочих.
Она остановилась, спросила:
— Какая это организация?
— С Урала, — ответили ей. — Рабочие «Уралмеди».
Землячка удивилась:
— Сколько же вас?
— Двести человек.
Землячка прошла дальше.
— Какая организация?
