Особая реальность (перевод Останина и Пахомова) - Кастанеда Карлос (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗

И все же для большей доходчивости моего отчета необходимы пояснения, ибо она во многом зависит от верного понимания исходных терминов, или ключевых понятий. Их хочется выделить особо. Замечу, что определение этих понятий как основных связано с моим увлечением социальными науками; возможно, человек с другими интересами выделил бы какие-то другие.

Во время второго цикла обучения дон Хуан постоянно внушал мне, что курение психотропной смеси – необходимая предпосылка «видения» и потому курить следует как можно чаще.

– Дымок сделает тебя настолько подвижным, что мелькание этого быстротечного мира прекратится, – говорил он.

С помощью психотропной смеси я оказывался в необычном состоянии сознания, отличительной чертой которого было то, что оно ни к чему «не пристегивалось». Воспринятое мной не поддавалось осмыслению и истолкованию с помощью тех средств, которыми мы пользуемся при объяснении обычного мира. «Непристегнутость» необычной реальности все чаще и чаще заставляла меня сомневаться в адекватности моего прежнего мировоззрения.

Дон Хуан использовал «непристегнутость» необычной реальности, когда знакомил меня с очередной «смысловой единицей» – одним из элементов его учения. Я называю их «смысловыми единицами», поскольку они являются как бы сгустками чувственных восприятий и одновременно их истолкованием, на основе которого строятся более сложные понятия. Примером «смысловой единицы» может служить объяснение физиологического действия психотропной смеси. Смесь вызывает онемение конечностей и утрату контроля над движениями; в системе дона Хуана это объясняется действием «дымка» (в данном случае он – гуахо), помогающего «освободить курильщика от тела».

Я сгруппировал смысловые единицы, назвав каждую группу «осмысленным истолкованием». По-видимому, колдовство зиждется на определенной совокупности осмысленных истолкований, которые обязан знать колдун. В обычной жизни мы также имеем дело с системой осмысленных истолкований, применяемых в тех или иных случаях. Примером может служить понятие «комната», которое не требует от нас особого осмысления, так как используется постоянно. «Комната» – это осмысленное истолкование, ибо всякий раз, когда мы его используем, мы осознаем те смысловые единицы, из которых оно состоит. Таким образом, осмысленное истолкование – это процесс, в результате которого «компетентный человек» осознает смысловые единицы, из которых составлено данное понятие и на основе которых он может делать определенные заключения и предсказания.

«Компетентным человеком» я называю человека, который знает все или почти все смысловые единицы, составляющие его систему осмысленного истолкования. Дон Хуан был компетентным человеком – колдуном, знающим все слагаемые своего учения.

Как компетентный человек, он старался сделать мне понятной свою систему осмысленного истолкования. В данном случае понимание было равносильно обучению новым способам истолкования чувственных восприятий.

Я был «чужаком» – человеком, не способным верно истолковать смысловые единицы его учения.

Обучая меня колдовству, дон Хуан старался прежде всего расшатать укоренившуюся во мне, как и в большинстве людей, уверенность в том, что «здравый смысл» гарантирует единственно верное представление о мире. С помощью психотропных растений и искусного управления моим контактом с чужим для меня миром он сумел убедить меня, что мой способ видения мира – не единственно возможный, а лишь одна из интерпретаций чувственного опыта.

Чуждое и непонятное нам колдовство для индейцев на протяжении тысячелетий было таким же серьезным занятием, каким для нас является наука. Причина нашего непонимания несомненно связана с тем, что нам непонятны те смысловые единицы, которые лежат в основе колдовства.

Дон Хуан сказал однажды:

– У каждого человека знания – своя склонность.

Я попросил объяснить, что это значит.

– Я, например, склонен к тому, чтобы видеть , – сказал он.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я люблю видеть , – ответил дон Хуан. – Только видение позволяет человеку знания знать.

– А что ты видишь?

– Все.

– Я тоже все вижу, хоть я и не человек знания.

– Нет, ты не видишь .

– То есть как? Вижу!

– Говорю тебе – нет.

– Почему?

– Ты только смотришь на поверхность вещей.

– А человек знания видит их насквозь?

– Нет, речь о другом. Я сказал: у каждого человека знания своя склонность. Моя склонность – видеть и таким образом познавать; у других – иные склонности.

– Какие?

– Возьми, например, Сакатеку. Он тоже человек знания. Его склонность – танец. Он познает, танцуя.

– Значит, склонность человека знания – это то, что он совершает, чтобы знать?

– Именно.

– Но как танец помогает Сакатеке познавать?

– Сакатека танцует всем своим существом.

– То есть не так, как я? В его танце есть что-то необычное?

– Как тебе сказать? Он танцует так же, как я вижу . Ты так не умеешь.

– А видеть , как ты, он может?

– Может. Но он еще и танцует.

– Как же все-таки он танцует?

– Это трудно объяснить. Когда Сакатека что-то хочет знать, он танцует. Могу сказать только одно: пока ты не поймешь, что такое путь знания, и о танце, и о видении говорить бесполезно.

– Ты видел его в танце?

– Да. Но тот, кто просто смотрит, как он танцует, не может увидеть , что его танец – особый способ познания.

Я знал Сакатеку, во всяком случае знал, кто он такой. Мы с ним встречались, однажды я угостил его пивом. Он был очень учтив и пригласил меня в гости. Я давно намеревался съездить к нему, но дону Хуану об этом не говорил.

14 мая 1962 года я приехал к Сакатеке. Он объяснял когда-то, как к нему добраться, и я без труда нашел дорогу. Дом окружала изгородь, ворота были закрыты. Я обошел изгородь, надеясь найти кого-нибудь, но никого не было.

– Дон Элиас! – крикнул я. От моего крика во дворе с кудахтаньем забегали куры. К изгороди подбежала собачонка, но не залаяла, а села и уставилась на меня. Я позвал снова – куры закудахтали еще громче.