Динарская бабочка - Монтале Эудженио (список книг txt) 📗

— Успокойся, дорогая, мы не в Италии, ночью к тебе никто не придет. Но можно, я думаю, можно было бы…

— Позвонить портье, — предложил из глубины всхлипывающий голос. — Накинь что-нибудь на голову, ляг рядом, не раскрывай меня, сними трубку, скажи ему, ты ведь знаешь языки…

— Языки, — полулежа, говорил он, задыхаясь под ковриком. — Как, черт возьми, называется летучая мышь на других языках?

В снятой трубке слышалось чье-то хриплое «Алло, алло».

— Chauve-souris, летучая мышь, может быть, bat [124], — хныкала она замогильным голосом.

— Вот что значит читать романы, — сказал он, выглядывая из-под коврика. И уже в трубку: — Алло, алло. Chauve-souris, летучая мышь, может быть, bat. Нет, я в своем уме (он говорит, что я сошел с ума). Chauve-souris, летучая мышь, может быть, bat, in ту room [125]. Пожалуйста, приходить. Help! Help! [126] Au secours! [127] Трубка разразилась проклятиями и непонятными словами. Последовавший щелчок означал, что ее положили.

— Что он сказал? — спросил ватный голос.

— Сейчас придет, ну не прямо сейчас, но придет… может быть, придет. Не уверен, что он понял. Подожди, дорогая, потерпи еще немного.

Он решительно встал, сам удивляясь своему бесстрашию. Сдернул с лица коврик и сел в цветастое кресло, единственное в номере. Судорожная тень продолжала биться в алебастровой морской раковине плафона, и то одна, то другая часть комнаты погружалась в полумрак: было такое впечатление, будто лампочка мигает.

— Потерпи еще немного, — продолжал он. — Ты уверена, что летучая мышь будет bat? Уверена? Да? По тому, как портье повторил слово bat, можно подумать, что оно ему знакомо. Успокойся, сейчас этот осел придет с веником — a broom [128], по-моему, он сказал broom, и все сделает. Bat… bat… Послушай, а не так ли назывался ресторан, где мы познакомились? Кажется, на вывеске были нарисованы черные крылья…

— Точно, точно, — доносился голос из ватного подземелья. — «Летучая мышь».

— Странно, — сказал он, не спуская глаз с плафона. — Ты этого не знаешь, но летучая мышь — единственное живое существо, которое я убил. Мне говорили, что из-за беспорядочного полета в нее невозможно попасть. Чтобы подбить летучую мышь, достаточно одной дробинки, одной-единственной дырочки в ее липком крыле. Но кому, какому меткому стрелку дано попасть в нее этой дробинкой? До меня в тот раз стреляли все, и ни одна летучая мышь не упала, напротив, их стало еще больше, потому что прилетели другие. Казалось, они смеются над нами. Потом выстрелил я, почти наугад. До этого я никогда не стрелял из ружья двенадцатого калибра. Летучая мышь падала, как носовой платок и, упав, с минуту билась на земле… пока не умерла.

— У-у-у!

— А знаешь, вблизи они совсем нестрашные. Бедные мышки с перепончатыми крыльями. Питаются комарами, зла никому не причиняют. Моя жертва, к несчастью, не сразу умерла, она пищала… совсем как эта. (У-у-у!) Не плачь, сейчас придет другая тварь, портье. Дадим ему два-три шиллинга, может, больше, смотря сколько времени займет охота. Не плачь, это не такие уж большие деньги. Подожди, дай вспомнить: нет, это не вторая, а третья летучая мышь в моей жизни. Про первую ты теперь знаешь, вторая… только не обижайся, это, пожалуй, ты, третья влетела сюда сегодня вечером, и какой прием мы ей оказали? Бросаемся на нее с журналом, тапком, ковром: еще немного, и ее, уже и без того чуть живую, прикончат веником. Не знаю, хорошо ли это, не знаю… не знаю. (У-y, у-у!) Да не реви ты, это я так, только говорю. Посмотрим, что можно сделать. Лучше всего поймать ее и аккуратно выпустить в окно. Если бы она опять залетела в корзину, я бы вышвырнул корзину вместе с ней в окно. Гм, гм. Дай мне подумать…

Он плюхнулся на кровать, сунул голову под сбившиеся одеяла, так что она оказалась рядом с ее головой.

— А вдруг это мой отец, — шепнул он ей в ухо, — вдруг у него возникло желание проведать меня.

Она с криком сбросила одеяла и подушки и села на кровати. На мгновение она забыла о черном существе, которое билось в плафоне.

— Ты сумасшедший, — сказала она, уставившись на него. — Самый настоящий сумасшедший. Давай накинем что-нибудь и спустимся вниз. Нам поменяют номер, а мы пока погуляем в саду. Сейчас тепло и внизу никого нет. Я сама поговорю с ночным портье. Твой отец — летучая мышь? С чего ты взял?

— Не знаю, — говорил он чуть не плача. — Это единственное живое существо, которое я убил, единственное, не считая, понятно, мух и муравьев. Отец очень расстроился. Думаю, он иногда возвращается, в том или ином обличии, чтобы проведать меня. «Встретимся в другом месте, — сказал он мне за день до смерти. — Ты слишком глуп, чтобы выжить в одиночку. Не бойся, я что-нибудь придумаю, я тебя не оставлю». Но я его почти забыл. Лишь иногда, когда вижу летучую мышь, я целюсь в нее пальцем — паф! — и вижу, как она падает, будто тряпка. И тут же вспоминаю о нем…

Он направил палец на плафон, и оттуда тотчас выпорхнуло испуганное «чудовище», ударилось о потолок и вылетело в окно, за которым его поглотила удушливая тьма. Женщина, вскрикнув, снова зарылась в подушки. Одновременно кто-то постучал в дверь.

— Наверно, это портье, — сказал он, поспешно закрывая окно, и громко крикнул: — Одну минуту! — Затем шепотом: — Посмотри, нет ли у тебя полкроны, немного серебра, много не надо, этот болван ничего не сделал.

Он взял монетку, открыл дверь и долго разговаривал в коридоре. Она бросила панический взгляд на переставший качаться плафон и подумала о ресторане с черными крыльями на вывеске, но тут вспомнила, как несколькими годами раньше желание побывать на «Летучей мыши» Штрауса спасло ей жизнь, уберегло от бомбы, разрушившей ее дом, и, судорожно смеясь, бессильно откинулась на топорщившиеся горбом одеяла.

АНГЕЛОЧЕК

В темноте неожиданно раздается фантастический, напоминающий легкую дрожь систра, звук, исходящий из недр чемодана. Чтобы уловить его, нужно не спать и очень внимательно прислушиваться: достаточно вздоха, зевка, скрипа кровати, мягких шагов в коридоре, чтобы заглушить этот звук, и тогда он смолкнет, не услышанный. Но такого почти не бывает. В половине девятого утра, даже в самые мрачные зимние дни, когда гостиница говорит еще сонными голосами, он и она, проснувшись заранее, ждут звонка маленького будильника марки «Ангел», который они держат в чемодане из свиной кожи. Будильник квадратной формы, лежит он в изящном красном футляре; если его поставить на тумбочку, он будет светиться ночью, потому что стрелки у него фосфоресцирующие. Но мужчина не выносит тихого тиканья этого маленького механического сердца, а женщина не любит назойливого свечения в четверти метра от себя. Оно привносит в комнату нечто призрачное, soupcon [129] призрачности, как она говорит, к которой ей так и не удалось привыкнуть. И потом лучше дать времени возможность идти, не проверяя его ход каждую секунду. Остается одно — похоронить Ангела на дне чемодана и ждать с открытыми глазами, когда он вас разбудит. Редко бывает, чтобы они оба проспали и не услышали его звонка. Мужчина страдает бессонницей, а женщина вообще мало спит. Как же такое может случиться? А случись — начинается выяснение причин, носящее далеко не мирный характер.

— Противный Ангелочек, — говорит мужчина, встряхивая красный кожаный футляр и поднося его к уху. — Ты это нарочно? Что, голос пропал? А может — и он поворачивается к жене, — может, ты забыла его завести?

— Я завожу его вот уже двадцать лет, каждый вечер в одно и то же время. Бывает, по два раза встаю, чтобы проверить, завела ли. Наверно, он звонил, когда ты храпел. У него слабый голосок, сам знаешь, удивительно, что, старея, он совсем не осип. Но если прислушиваться, его прекрасно слышно.