Еврейские народные сказки (Предания, былички, рассказы, анекдоты, собранные Е.С. Райзе) - Райзе Ефим Самойлович
— Как хорошо было бы сейчас понюхать табачку…
Не успел он это вымолвить, прямо перед собой увидел понюшку табаку. Табак был на чем-то красном, шевелящемся, присмотрелся талмудист — а это язык, огромный язык, протянутый из окна женской галереи. Длинный красный язык, а на кончике его — понюшка табаку.
Это ему захотел услужить лантух. Еврей взял табак, а язык исчез.
Деревенский еврей ехал однажды на подводе в ближайшее местечко справлять Слихес. Ночи в конце месяца элул темные. Осенняя дорога размыта, грязь непролазная. Лошадь с трудом передвигалась, еле вытаскивая ноги из густой липкой грязи. И вдруг слышит еврей, кто-то невдалеке не то блеет, не то мычит. Прислушался — мычит теленок. Еврей слез и по колено в грязи пошел на голос. Подходит, видит: лежит на земле теленок, ноги спутаны. Поднял еврей теленка, понес к подводе, а сам диву дается, до чего тяжелый. Уложил теленка на подводу, едет дальше, радуется находке. Так ехал наш еврей, ехал и даже стал напевать от радости.
Думает, как приедет он в местечко, так отведет теленка к шойхету, разделит мясо, часть отдаст раввину, а остальное продаст — мясо сейчас, в канун праздников, всем нужно. Еврей поминутно оглядывался на теленка и, подстегивая лошаденку, гнал все быстрее и быстрее. Вскоре далеко впереди замелькали огоньки местечка.
Тут он вдруг услыхал сзади страшный хохот, оглянулся — а это теленок. Встал на ноги и громко хохочет человеческим голосом. Потом соскочил с подводы и исчез в ночном мраке. Это был лантух.
Один сапожник как-то встал зимним утром еще затемно. Он хотел приготовить свой товар, чтобы отвезти его на базар. Сидит, работает, готовые ботинки кладет в мешок.
Вдруг в окно к нему просунулся огромный язык. Язык был такой длинный, что достал до сапожника. Однако сапожник не испугался. Когда язык, извиваясь и удлиняясь, дотянулся до сапожника и стал лизать ему руки, тот схватил с верстака острый, как бритва, нож, которым он резал толстые подошвы. Взмахнул ножом и отсек кончик языка. Однако язык мигом отрос и снова протянулся к сапожнику.
Тут сапожник понял, что это с ним лантух шутит, и снова отрезал кончик языка, рассчитывая, что уж тут черт убежит. Ничуть не бывало. Отрезанный кончик языка снова отрос. Это очень понравилось сапожнику. Он стал отсекать кончик языка, и чем больше отсекал, тем длиннее становился язык. Эта игра длилась до света. А как рассвело, увидел сапожник свое горе. Не язык он резал, а ботинки.
Весь товар в куски изрезал.
Недалеко от местечка Волынцы, Дриссенского уезда Витебской губернии жил корчмарь по имени Авром-Шмуэл со своей старухой женой. Детей у них не было, так что все их заботы были о корчме. Там все содержалось в образцовом порядке. Большой питейный зал всегда чисто прибран, даже маленькая кладовка, что рядом с залом, и то блистала чистотой. Эту-то кладовку и облюбовал лантух. Лица его никто не видел, но роста он был высокого. Ровно в полночь он выходил из темной кладовки и прямо при людях начинал безобразничать: опрокидывал помойное ведро, сбрасывал тарелки с полок, бил стаканы — словом, наносил всякий вред и убыток. А когда хозяева заходили в кладовку днем, она была пуста, хотя другого входа в нее, кроме как через питейный зал, не было.
А у Авром-Шмуэла был приятель мясник. Звали его Залман, здоровяк лет сорока, парень не робкого десятка. Услыхал он про лантуха, но не поверил, сказал, что это чьи-то фокусы и он, мол, не успокоится, пока не раскроет все до конца. Остался он в корчме ночевать. Постелили ему в большом зале, укрыли тулупом. Погасил он лампу и лег. Не успел заснуть, как услыхал чьи-то тяжелые шаги. Кто-то что-то с шумом разбрасывал по залу. У мясника прямо мороз по коже. Тут кто-то в темноте подошел к его постели, сорвал с него тулуп и бросил на пол. Мясник мигом вскочил и стал звать корчмаря:
— Авром-Шмуэл! Дайте огня, тащите палку, посмотрим, что тут творится.
Прибежал корчмарь с зажженной лампой. Мясник увидел какую-то длинную человеческую фигуру, удаляющуюся в темную кладовку. Все бросились туда, но в кладовке никого не застали и только на полу увидели следы ног лантуха. Эти следы были похожи на следы лап огромной птицы. На другой день корчмарь продал корчму белорусу, а сам съехал с женой в местечко. С тех пор лантух в корчме не появлялся.
В Богушевичах Борисовского уезда Минской губернии проживала семья, которую все звали Лантухи. Это прозвище в свое время было дано главе семьи Абе-Йойлу за то, что у него когда-то в доме поселился лантух, который любил забавляться и подшучивать над членами семьи: то бочку с водой опрокинет, то откроет окно настежь, то тарелки разбросает. Поговаривали, что Абе-Йойлу благодаря лантуху везло в делах.
Однажды вся семья ушла излому, а когда вечером вернулись и зажгли лампу, то обомлели: на полу лежал покойник, покрытый черным, а вокруг него стояли зажженные черные свечи. Прошло, понятное дело, немало времени, пока старый Аба-Йойл отважился подойти к покойнику и снять с него покрывало. Когда он это сделал, то оказалось, что под черным покрывалом лежит полено. Спустя мгновение полено исчезло, исчезли покрывало и свечи и раздался оглушительный хохот. Это хохотал лантух, дескать, шутка удалась.
В доме однажды пропали дорогие серебряные подсвечники. Долго их повсюду искали: в шкафах, в комоде, под кроватями, на чердаке, в подвале, и только спустя несколько месяцев подсвечники нашлись в бочке с квашеной капустой. Когда, наконец, подсвечники оттуда достали, в доме раздался знакомый хохот лантуха.
Когда хозяйка дома — жена Абы-Йойла, старая Ривка, — в пятницу вечером благословляла субботние свечи и, закрыв глаза, делала руками круги над зажженными свечами, лантух вынимал из подсвечников обыкновенные свечи и вставлял в них черные. Открыв глаза, старая Ривка замечала подмену и поднимала истошный крик. В ответ на это в доме раздавался хохот лантуха, и в подсвечники мгновенно возвращались обыкновенные свечи.
Сидит однажды ребенок Абы-Йойла за столом и ест. Держит в руке миску, полную каши, и уплетает вкусную еду. Вдруг видят: ребенок медленно поднимается в воздух с миской в руках, чья-то невидимая осторожная рука переносит его и опускает на стул в другом конце комнаты. Люди с замиранием сердца глядят на опасное передвижение ребенка и успокаиваются лишь тогда, когда видят, что ребенок, бережно усаженный на стул, продолжает спокойно есть кашу и только улыбается, услыхав хохот лантуха.
О многих таких проделках лантуха рассказывали в Богушевичах, но когда об этом спрашивали Абу-Йойла или кого-нибудь из его домочадцев, те в ответ только улыбались.
НРАВОУЧИТЕЛЬНЫЕ И БЛАГОЧЕСТИВЫЕ СКАЗКИ, ПРЕДАНИЯ И РАССКАЗЫ
Жили два купца-компаньона. Одного звали Эля. Это был молодой человек с красивой черной бородкой. Другого звали Рувн. Этот был постарше, с проседью в голове, себе на уме. Поехали они однажды за товаром к одной помещице, с которой уже много лет вели дела, не зная о том, что она ведьма. Закупили у нее много товара: и овчины, и шерсть, и грибов сушеных и всякого иного добра. Расплатились, упаковали товар и засобирались в обратный путь. Ушел Рувн нанимать подводу, а Эля с товаром остался у помещицы-ведьмы в доме.
А помещице, немолодой пани, овдовевшей много лет назад, уже давно приглянулся молодой красавец Эля. Воспользовалась она тем, что остались они вдвоем, и стала его соблазнять, но Эля не поддавался соблазну. Тогда она решила соблазнить его своими красивыми платьями. Надела черное шелковое платье с глубоким вырезом на груди и спине. Потом переоделась — накинула на обнаженное тело прозрачное платье в розовых кружевах, потом — платье в золотой чешуе, потом вышла вся в жемчугах. Каждый раз она ласкала его, целовала и уговаривала, точно углем жгла. Дрогнул было Эля, чуть не уступил чарам прекрасной пани, но превозмог себя и устоял. А ведьма все добивается своего. Обнимает она Элю, открывает шкатулку и, отсчитав половину денег, полученную недавно от двух компаньонов, сует их ему в карман. Снова вышла пани и вернулась обнаженной, только вуаль накинута.
