Еврейские народные сказки (Предания, былички, рассказы, анекдоты, собранные Е.С. Райзе) - Райзе Ефим Самойлович
Мужу и жене жалко стало немца. На другой день они купили ему новый сюртук и положили его в пекарне. Но, увы, одежда как лежала, так и осталась лежать. А немца и след простыл. Тут они поняли, что это был не немец, а шрейтеле.
К одному пекарю шрейтеле каждую ночь притаскивал по два мешка муки. Вначале пекарь не знал об этом, но однажды увидел, как шрейтеле выбегает из дома в белой одежке. А одежка-то у шрейтеле драная. Пожалел пекарь доброго шрейтеле, заказал ему платье из красного сукна и положил так, чтобы шрейтеле легко его заметил. На другую ночь шрейтеле пришел, принес мешки, увидел красное платье, надел его и с тех пор больше не появлялся. Пекарь не знал, что нужно было дарить белое, а не красное платье. С тех пор шрейтеле в этот дом не приходил. Пекарь, опечаленный тем, что лишился подарков шрейтеле, несколько раз оставлял для него красное платье, но никто его не брал. Тогда кто-то надоумил его оставить белую одежку с белым колпачком. Какова же была радость пекаря, когда он утром увидел, что платье исчезло, а в пекарне оказалось четыре лишних мешка муки!
С тех пор пекарь начал богатеть, а нищие толпами стали приходить к нему. Ни один из них не уходил от пекаря без подаяния — каравая или халы на субботу.
Жил-был бедный сапожник. Не было у него денег на покупку кож, приходилось каждый день покупать по одной коже да шить одну пару ботинок. Однажды он сделал заготовку, чтобы на следующий день с утра приступить к работе и оставил ее вечером на верстаке. Утром встал, смотрит, а на верстаке лежит не заготовка, а прекрасно сшитая пара ботинок. Очень он удивился, быстро продал эти ботинки и купил кожу для двух заготовок. Как и в прошлый вечер, оставил сапожник заготовки, а на следующее утро нашел там две пары нарядных ботинок. Продал он ботинки и купил кожу для четырех заготовок.
С тех пор он оставлял с вечера по четыре пары заготовок. И каждое утро находил на столе четыре пары прекрасно сшитых ботинок.
Вскоре сапожник разбогател. Его ботинки были лучшими в округе, и со всех концов губернии стали приезжать к нему богачи за ботинками.
Однажды жена сапожника, которую снедало любопытство, уговорила мужа спрятаться и подсмотреть, кто шьет ботинки. Спрятались они за печкой и ровно в полночь видят: отворяется дверь, входят четверо человечков в порванной одежонке. Человечки сели и стали быстро и прилежно работать. Через час они закончили работу и исчезли.
Стала тут жена уговаривать мужа: дескать, они нам принесли богатство, давай-ка и мы в благодарность за их труды оденем их в новое платье.
Так и сделали. В следующую ночь пришли шрейтелех, увидели приготовленную для них новую одежду и очень обрадовались. Стали прыгать вокруг верстака и петь песенку:
Прыгали, танцевали на верстаке, на стульях и так, танцуя, выскочили за дверь. С тех пор они больше не появлялись. Но сапожник так и остался богатым.
Жил один мучник. Купил он на мельнице муку, привез к себе в лавку, засыпал в ларь, сказал: «С Богом, в добрый час», — и стал продавать муку. А давал он людям хороший поход. Продает-продает, на другой день приходит в лавку и видит — не убавляется мука. Очень он удивился и понял, что это дело рук шрейтеле. Никому он про то не сказал, кроме жены. Так это тянулось всю зиму до Пурима и тянулось бы еще долго-долго, кабы не соседка: зашла в лавку, увидела муку в ларе да как закричит:
— Тьфу, тьфу! У вас еще осталось от той ржаной муки — не иначе, как вам ее таскают шрейтелех.
Мучник всплеснул руками:
— Караул! Ты нас сглазила!
И вправду, с тех пор муки становилось все меньше и меньше, а вскоре она и совсем кончилась. Мучник был в отчаянии и невзлюбил соседку за ее черный глаз. Та это поняла и очень переживала, что из-за нее и из-за ее длинного языка соседу вышел большой убыток. На краю местечка, около кладбища, жила старуха, которую все считали колдуньей. К ней и обратилась соседка за советом. Старуха выслушала ее, несколько раз покачала трясущейся головой и сказала так:
— Зайди к мучнику в лавку, возьми горсть муки из того ларя, на который ты тогда смотрела, плюнь три раза, три раза отсыпь муки из ладони и каждый раз приговаривай: «Я позавидовала, я сглазила, я наболтала, а шрейтеле здесь никогда и не было».
Соседка так и сделала; и после этого мучник снова разбогател, да так, что богаче его не было во всей округе.
Жили-были старик со старухой. Однажды после осенних праздников на исходе субботы старик прилег и задремал, а старуха стала растапливать жир. Стоит она себе у печи, поминутно заглядывает в горшок. В доме тихо. Задумалась старуха о домашних делах. Бедность кромешная, дрова на зиму не запасены, у старика зипунишко совсем прохудился, а тут еще и сама занемогла — все колет под сердцем, хотя старику она об этом и не заикалась, чтобы зря не расстраивать. Вот только вся надежда на жир. Разольет она его по горшочкам и пойдет по домам продавать. Стоит старуха задумавшись и вдруг видит: из-под печки вытянулась худенькая детская ручка и застыла, будто просит чего-то. И хоть старуха очень испугалась, но достала шкварок и положила в маленькую ладошку. Рука исчезла. Вслед за этим стала старуха разливать жир из горшка в маленькие горшочки и — о чудо! — замечает, что в горшке жир не убывает. Она уже наполнила жиром все свои горшки, кружки, тарелки, а жир все не убывает. Наполнила все ведра, вылила воду из бочки и налила туда жиру, а в горшке, что на печи, все так же полно, неиссякаемый источник да и только.
Тут вдруг проснулся старик. Видит, что время уже за полночь, а старуха еще не спит, встал поглядеть, чем это она занята.
А старуха все разливает растопленный жир. Тут старик рассердился и как закричит:
— Сколько можно заниматься жиром? Скоро утро, а ты все еще не кончила. Может, кончишь наконец?
Старуха всплеснула руками:
— Пропало! Была в доме благодать, а ты ее прогнал. Видишь, все это нам подарил шрейтеле, а теперь после твоих слов кончилась благодать.
Права оказалась старуха. Жир в горшке кончился. Но и того, что успела собрать старуха, достало, чтобы выручить за жир немало денег и купить старику шубу, заготовить на зиму дров и других припасов.
Долго после этого вспоминали старик и старуха доброго шрейтеле, который им так кстати помог.
Одна бедная вдова как-то ночью проснулась от плача своего ребенка. Она так устала за день, так намаялась, что не в силах была встать с постели и подойти к ребенку, и тут вдруг видит, как из-под ее кровати вылезает шрейтеле, подбегает к плачущему ребенку, качает люльку, потом поднимает ребенка, слегка его шлепает, и ребенок тут же умолкает и засыпает крепким сном. Вдова глядит и удивляется, но не тревожится, понимает, что это добрый шрейтеле. Затем шрейтеле подбегает к буфету, что-то ищет, находит недопитую бутылку вина, прикладывается к горлышку, пьет и залезает обратно под кровать. У бедной вдовы с тех пор никогда не переводилось вино, потому что в бутылке, из которой пил шрейтеле, вино не кончалось. Сколько бы из нее ни пили, она всегда была полна. Вдова накупила много бутылок и стала торговать вином, которое доставалось ей даром. Она разбогатела, но, помня про свою былую бедность, не забывала никогда жертвовать на бедных, помогала несчастным и нуждающимся.
Один талмудист сидел ночью в бес-медреше. Час был поздний. Талмудист сидел один-одинешенек в полутемном зале. Перед ним лежал фолиант Гемары, и он, раскачиваясь всем телом, читал его нараспев и очень устал. Между тем ему предстояло бодрствовать всю ночь. Единственное дозволенное развлечение — нюхать табак. Но талмудист был беден, денег на табак у него не было. Днем он пользовался чужим табаком, ведь ни один еврей не считает себя единственным хозяином своего табака, и к любой табакерке всегда может без церемоний протянуться любая рука. Еврей вздохнул. Нынче ночью в бес-медреше пусто. А понюхать табаку хочется. Борясь со сном, он возьми и скажи:
