Еврейские народные сказки (Предания, былички, рассказы, анекдоты, собранные Е.С. Райзе) - Райзе Ефим Самойлович
В Познанском воеводстве, в одном еврейском местечке, был большой каменный дом, который когда-то принадлежал богатому ювелиру. В этом доме, кроме шести верхних комнат, был еще большой подвал, в котором ювелир хранил свои драгоценности и, как рассказывали в народе, имел там дело с шейдим.
Про этот дом шла дурная слава. Рассказывали про него всякие странные и страшные истории. Никто в нем не хотел селиться, и только один Шлема-могильщик, «кладбищенский еврей» — человек, не боящийся никого, отважился поселиться в нем. Стал он там жить с женой, высокой, костлявой, что твой мужик, бабой, обмывавшей покойников, и старухой-матерью, про которую смерть позабыла и которая вот уже девяносто лет лечила людей разными травами и настоями.
Однажды — это было как раз накануне Гошано Раба — Шлема и его домашние заметили неладное: поставят на стол субботние свечи, а их кто-то опрокидывает; вновь поставят, а их чья-то невидимая рука выбросит во двор. С тех пор так и пошло: то молоко вдруг скиснет, то сложенные полчаса тому назад в кучу свежие яблоки внезапно окажутся насквозь гнилыми, то ни с того ни с сего подушки с застланных постелей поднимутся в воздух или просто вылетят через окно во двор.
Но не из того теста был слеплен Шлема и его домашние, чтобы испугаться таких вещей. Однажды пришел к Шлеме фруктовщик. Он хотел снять у него подвал, чтобы хранить там фрукты. Спустился фруктовщик осмотреть подвал. Однако прошло полчаса, прошел час, а фруктовщик все не показывается. Встревожился Шлема, спустился с огнем в подвал, видит: лежит у входа мертвый фруктовщик.
Тут уж всполошилась вся семья Шлемы. Побежали к раввину. Раввин выслушал все, что рассказал ему Шлема. Вызвал он к себе шамеса, подошел с ним к дому Шлемы, встал У входа в подвал и велел шамесу трубить в шойфер.
В ответ на трубный зов из подвала явился шед.
— Зачем ты потревожил мой покой? — со злобой спросил он раввина.
— А зачем ты тревожишь покой людей? Почему ты убил ни в чем не повинного человека? Именем Шаддай я обязываю тебя держать передо мной ответ и подчиниться моему суду, — строго молвил раввин.
И сказал ему шед:
— Дом этот и подвал принадлежит нам, шейдим, по праву наследования.
— На каком основании? Во имя Бога — отвечай!
И шед начал свой рассказ:
— В этом доме жил когда-то богатый ювелир. Верхний этаж был жилой, а в подвале находились его сундуки с драгоценностями и жили шейдим. Среди шейдим была одна ведьма-красавица. Прельстился ювелир ее красотой и стал жить с ней как с женой. Так и жил он, деля свое время: наверху — с земной, законной женой, тихой и скромной, а в подвале — с ведьмой, которая горячила в нем кровь, завлекала и отвлекала от работы, от молитв и от законной жены.
Жена стала замечать, что муж относится к ней не так, как раньше, но никак не могла понять причины. Сколько она его ни спрашивала, он упорно отмалчивался и ни о чем не рассказывал.
Это случилось в праздник Пейсах, во время первого сейдера. Ювелир просидел за столом вместе с женой всю первую половину сейдера. Вдруг после трапезы, когда пора было приступать ко второй половине сейдера: к восхвалениям, молитвам и песнопениям, он поднялся и вышел из-за стола. Встревоженная жена пошла вслед за ним и увидела, что муж спустился в подвал. Прокралась и она вслед за ним в подвал и видит: за столом, уставленным праздничными яствами и винами, сидит обнаженная красавица ведьма, а ее муж сидит рядом с той ведьмой, обнимает ее и целует.
Вне себя от ужаса и горя жена побежала к раввину и рассказала ему обо всем.
Услыхал это раввин и, несмотря на поздний час, велел шамесу вызвать к себе немедленно ювелира.
Явился ювелир, а раввин его спрашивает: «Признаешься ли ты, злодей, в том, что живешь с ведьмой как с женой?»
Побледнел ювелир как полотно и признался. Тогда вложил раввин в руки дрожащего ювелира книгу Зогар и заставил его поклясться, что не станет он больше видеться с той ведьмой, а если встретит — плюнет три раза и уйдет.
Взял раввин в руки Зогар, поднял книгу над головой ювелира и сказал так: «Если ты нарушишь свою клятву, то да будешь ты проклят, да умрут дети твои при жизни твоей, да обеднеешь ты и обречен будешь ходить по домам за милостыней и да осужден ты будешь на страшную кару — койрес — безвременную смерть».
С тех пор ювелир с ведьмой не встречался. Прошло тридцать лет. Ювелир тяжко занемог, дни его были сочтены. Вдруг — это было накануне его смерти — в комнате умирающего распахнулась дверь, и к больному подошла ведьма с тремя детьми — это были ее дети от ювелира. С плачем бросилась ведьма на колени перед постелью умирающего: она просила об одном, чтоб отец отдал ей и их детям подвал в вечное владение. Не глядя в лицо ведьме, умирающий сказал, обращаясь к детям: «Моя предсмертная воля, чтобы вы все пользовались и владели подвалом моего дома на правах полной собственности». После этого он повернулся лицом к стене.
В ту же минуту ведьма и дети покинули умирающего.
С тех пор прошло много лет. Умер ювелир, умерла его жена, погибли их дети во время последней польской войны, а ведьма и мы, ее дети, до сих пор живем в подвале.
Этими словами закончил шед свой рассказ и добавил: Подвал принадлежит нам по праву наследования, мы никого не трогали, пока смертные не стали покушаться на нашу собственность.
Тогда раввин сказал шеду:
— Подвал вам принадлежать не может, так как, согласно закону, правом наследования могут пользоваться только люди. Шейдим же или дети шейдим и смертных никакими человеческими правами пользоваться не могут. Поэтому всем вам в течение двадцати шести часов надлежит освободить подвал и исчезнуть. Именем Шаддай говорю я это вам и приказываю.
С тех пор в том доме воцарилось полное спокойствие.
Жил один виноторговец. Однажды тащил он в свой погреб бочонок с вином. Ноша была тяжела, и виноторговец устал. Он осторожно спустил с плеча бочонок, а сам присел рядом. Вдруг видит виноторговец — что за диво? Бочонок, стоявший торчком, вдруг зашевелился, будто задетый чьей-то рукой. Несколько раз он приподнялся, затем повертелся-повертелся и опять стал на место. Не успел виноторговец подивиться этому, как бочонок вдруг подбросило, он треснул, и на землю полилось вино. Виноторговец только и успел заметить какую-то волосатую руку, которая юркнула в землю в тот миг, когда бочонок подбросило в воздух.
«Дело нечисто», — подумал расстроенный виноторговец и побежал к раввину.
— Ребе! — воскликнул он, вбегая в дом раввина. — Прошу вас, ребе, помогите мне возместить мой убыток.
Рассказал виноторговец раввину о происшедшем и попросил его вызвать шеда на суд Торы и заставить его уплатить стоимость разбитого бочонка с вином.
Раввин выслушал виноторговца, велел шамесу протрубить в шойфер и вызвал на суд шеда, нанесшего виноторговцу убыток.
— Шед, — сказал раввин, — силой, которой я наделен свыше, я вызываю тебя в суд в качестве обвиняемого. Истец, сей смертный, обвиняет тебя в том, что ты без видимой причины разбил его бочонок с вином. Ты признаешься в том, что разбил бочонок?
— Да, признаюсь, — ответил шед, — я поступил так, потому что смертный поставил свой бочонок как раз на мое ухо, и это причинило мне боль.
— А где был поставлен бочонок: в общественном месте или в частном владении? — спросил раввин.
— В общественном месте, — ответил шед.
— А ведомо ли тебе, шед, о том, что ты не имеешь права находиться среди людей? — спросил раввин.
— Ведомо, — ответил шед.
После шестичасового размышления раввин объявил решение:
— В течение трех дней шеду надлежит возместить виноторговцу полную стоимость бочонка вина.
Прошло девять дней, а шед так и не появился. Прошло двенадцать дней, а его нет как нет. Тогда раввин велел шамесу вновь затрубить в шойфер, и шед как из-под земли предстал перед раввином. Он передал виноторговцу всю сумму ущерба и, оправдываясь, объяснил причину своего опоздания:
