Черный бор: Повести, статьи - Валуев Пётр Александрович (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Карл Иванович опять встал и, схватясь за голову обеими руками, как всегда делал в минуты сильной озабоченности, вновь принялся ходить по комнате.
— Бедная Вера Алексеевна! Бедная Вера Алексеевна! — повторил он несколько раз как будто про себя.
— Помогите же бедной Вере, — сказала она.
Карл Иванович остановился.
— Да, — сказал он, — вам помочь нужно. Вы правы, и моя жена права. Она предвидела, что дело так должно кончиться, и вы знаете, что у нас ваша комната давно готова. Но вы никогда еще не говорили так, как сегодня, а мы все думали, или, по крайней мере, я думал, что можно будет обойтись без разрыва до приезда Леониных. Будь они здесь, перед ними сейчас присмирели бы и ваша тетушка, и ее сотоварищи. Но теперь я сам вижу, что их дожидаться нельзя.
— Тем более нельзя, — сказала Вера, — что опять заговаривают о переезде на дачу. Туда мне решительно невозможно дать себя увезти. Здесь я все-таки могу в крайнем случае обратиться к вам и могу по временам вас видеть, бывать у вас, отводить душу, собираться с новыми силами. Там же я была бы от всего отрезана…
— Нельзя, решительно нельзя, — прервал Карл Иванович. — Напрасно я ранее не послушался Клотильды. Вы ранее избавились бы от ваших гонителей, а неудобств и неприятностей притом было бы не более, чем будет теперь. К сожалению, я всегда соображаю и решаюсь медленно… но решившись, я уже не колеблюсь. Только в одном вопрос: как приступить к делу? Я сейчас отправлюсь домой, чтобы предупредить Клотильду и с ней посоветоваться…
В эту минуту дверь отворилась, и в комнату вошла Варвара Матвеевна. Она бросила косой взгляд на Крафта и, едва ответив на его поклон движением головы, обратилась к Вере, которая торопливо встала и успела сделать шаг ей навстречу.
— Когда Карл Иванович уйдет, — сказала Варвара Матвеевна, — приди ко мне в гостиную, мне нужно с тобой поговорить.
— Я сейчас ухожу, — сказал Крафт.
— Нет, нет, я вам мешать не намерена, — отвечала Варвара Матвеевна и, повернув назад, вышла из комнаты, не оглянувшись на Крафта.
— Нечего сказать, любезна, как всегда, — заметил Карл Иванович.
— О чем хочет она говорить со мною? — сказала Вера. — Не догадываюсь. Неужели опять о Глаголеве? После вчерашних объяснений я надеялась, что по крайней мере на несколько дней меня оставят в покое.
— Может быть, вы и ошиблись. Но во всяком случае теперь уже ненадолго для вас эти увещания. Я вернусь к вам после обеда, переговорив с Клотильдой, и тогда мы окончательно условимся, как приступить к развязке.
Карл Иванович вышел. Вера не спешила на предстоящее ей свидание. Она стояла в раздумье на средине комнаты. Ее глаза полусознательно следили за медленным движением стрелки на стенных часах. В мыслях попеременно представлялось то, что теперь могла сказать Варвара Матвеевна, и то, что ей самой могло быть сказано позже, после окончательного соглашения с Крафтами. Смутное ощущение, что решительные минуты наступили и что трудно будет эти минуты пережить, овладело Верой. Она не слыхала, как между тем Параша тихо отворила дверь и осторожно вошла в комнату.
— Вера Алексеевна, — сказала Параша вполголоса, — не говорите тетушке, что я здесь. Она меня послала с запиской к Беловой, на Покровку; но я потом успею там побывать. Мне не хотелось бы пока отходить от вас. Что-то сомнительное у нас затевается. Борис Поликарпович долго был здесь, и я слышала, как он говорил Варваре Матвеевне, что вернется. Потом она пошла к вам, но остановилась у двери и прислушалась к вашему разговору с Карлом Ивановичем. По-немецки ли вы с ним говорили?
— Да, — сказала Вера, — как мы с ним всегда говорим.
— Так она напрасно потрудилась. Но я слышала, как она потом вас к себе звала. Поберегитесь, Вера Алексеевна. Мне не нравится, что она и Якова куда-то услала, и только свою Анну Максимовну в доме оставляет. Если бы вам кто-нибудь понадобился, никого бы под рукой не было. Я уже придумала здесь у вас обождать, пока вы вернетесь и сами меня отпустите.
— Спасибо, Параша; ты всегда обо мне заботишься, — отвечала Вера. — Надеюсь, что мне никто не понадобится; но все-таки не мешает иметь тебя наготове. Быть может, придется послать к Карлу Ивановичу. Побудь же здесь и меня обожди.
Гостиная Варвары Матвеевны выходила на улицу, как и комната Веры, но на другом конце дома, и отделялась коридором от того кабинета, в котором Варвара Матвеевна обыкновенно проводила утро. Вере показалось несколько странным, что тетка позвала ее именно в гостиную, а не в кабинет; но ожидавшееся, по словам Параши, возвращение Глаголева могло тому служить объяснением, потому что Варвара Матвеевна часто принимала в гостиной тех посетителей, которым она желала оказать особое внимание. Когда Вера вошла в гостиную, Варвара Матвеевна сидела на диване за круглым столом, на котором лежал новейший номер «Московских Ведомостей», и, против своего обыкновения, не занятая ни газетным чтением, ни шитьем, ни вязаньем, перебирала между пальцами бахрому накинутой ею на себя большой мантильи. И это несколько удивило Веру, потому что Варвара Матвеевна только тогда надевала эту мантилью, когда выходила из дому.
— Что прикажете, тетушка? — сказала Вера.
— Нужно с тобою переговорить о серьезном деле, — отвечала Варвара Матвеевна. — Садись, пожалуйста, поближе и выслушай меня со вниманием.
Вера молча придвинула стул к краю дивана и села.
— Ты знаешь, — продолжала Варвара Матвеевна, — как я постоянно о тебе заботилась и как твоя судьба меня и теперь заботит. Думаю, что ты мне многим в жизни обязана. Но мне не нужна благодарность. Я исполняла добровольно долг перед твоим отцом и добровольно слушалась моего сердца в отношении к тебе. Настало, однако, время, когда ты сама о себе должна позаботиться. Я становлюсь и стара, и хила. Мне нужен покой и нужно, для моего покоя, тебя видеть счастливой. Тебе дается к тому возможность, и даже такая возможность, на которую ты, в твоем положении, без всякой опоры, кроме меня, и без всяких средств к жизни, кроме моих, никак не была бы вправе рассчитывать. Ты можешь перейти в почтенное семейство, занять выгодное общественное положение, иметь перед собой, по всей вероятности, блестящую будущность, потому что способности и свойства человека, с которым ты можешь соединить твою участь — поистине блестящи. Тебе делает теперь формальное предложение Борис Поликарпович. Он сегодня был у меня и будет опять за ответом. Ты знаешь, как я давно этого желала, и знаешь, что он давно тебя любит. Но долее нельзя колебаться. Нельзя напрасно оскорблять его добрые и притом для тебя лестные чувства. Он соединяет в себе все условия, которых и я и ты могли бы желать для твоего счастья. Скажу тебе прямо, что с твоей стороны было бы безумием — и большим грехом против меня — от этого счастья капризно уклониться.
Вера слушала, опустив глаза и наклонив вперед голову, но при слове «капризно» она выпрямилась и взглянула прямо в глаза Варваре Матвеевне.
— В моем положении, тетушка, — сказала Вера, — невозможны капризы. Я знаю всю мою беспомощность; но вы не потребуете, чтобы я сама себя вконец погубила. С моей стороны и во мне никогда не было колебаний. Я очень благодарна Борису Поликарповичу за его предложение и, конечно, ценю честь, которую он мне делает; но оно, собственно, не составляет неожиданности. О возможности такого предложения вы часто упоминали, и я всегда об этом отзывалась одинаково. Я не люблю его и потому за него выйти не могу. Покойный папа́ знал об этом. Он меня ободрял и одобрял мою решимость говорить правду и не отступать от правды. Он завещал мне и впредь не лицемерить и никогда не обманывать честного человека насчет моих чувств и намерений.
— Кто же тебе советует обманывать? Положим, что ты и не любишь Бориса Поликарповича, как пишут о любви в романах; но ты не можешь не ценить его и не быть признательной за его привязанность к тебе. Несмотря на всю твою холодность, он по-прежнему старается доказать тебе искренность этой привязанности. Ты его ближе узнаешь. Ты тогда полюбишь его. А между тем устроишь и обеспечишь свою судьбу. Жизнь не роман. Выгодная партия — важное дело для бедной девушки, как ты. Подумай об этом.
