Молодые львы - Шоу Ирвин (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Солдаты стояли неподвижно, в полном молчании. Сержант остановился перед строем. На нем была мягкая армейская фуражка с наброшенной поверх целлофановой накидкой, какую носят офицеры. Рот его растянулся в узкую, как бритва, зловещую улыбку.
– Спасибо за внимание, ребята, – сказал сержант. – Теперь все мы знаем, где находимся и что из себя представляем. Разойдись!
Он повернулся и упругой походкой пошел прочь по ротной линейке. Солдаты стали расходиться.
– Я напишу своей матери, – сердито говорил Спир рядом с Майклом, когда они шли к палатке за котелками. – У нее есть знакомый сенатор от штата Массачусетс.
– Конечно, – вежливо сказал Майкл. – Обязательно напиши.
– Уайтэкр…
Майкл обернулся. Неподалеку стояла маленькая фигурка, утопающая в огромном дождевике. Что-то в ней показалось Майклу знакомым. Он подошел ближе. В надвигающейся темноте он смог разглядеть лицо, хранившее следы жестоких драк, рассеченную бровь, широкий рот с полными, растянутыми в легкой улыбке губами.
– Аккерман! – воскликнул Майкл. Они обменялись рукопожатием.
– Я не был уверен, что ты все еще помнишь меня, – сказал Ной. У него был ровный и низкий голос, значительно возмужавший по сравнению с тем, каким его помнил Майкл. Лицо Ноя в полумраке казалось очень худым и выражало какое-то новое, зрелое чувство покоя.
– Боже мой! – воскликнул Майкл, обрадованный тем, что в этой огромной массе незнакомых людей ему пришлось увидеть лицо, которое он видел раньше, встретить человека, с которым он когда-то дружил. Он испытывал такое чувство, как будто по счастливой случайности в мире врагов нашел союзника. – Ей-богу, я рад тебя видеть.
– Идешь жевать? – опросил Аккерман. В руке у него был котелок.
– Да, – Майкл взял Аккермана за руку. Под скользким материалом дождевика она показалась удивительно тонкой и хрупкой. – Только забегу за котелком. Пойдем со мной.
– Пошли. – Печально улыбаясь, он двинулся рядом с Майклом к его палатке. – Превосходная речь, – сказал Ной, – не правда ли?
– Чудесно поднимает боевой дух, – согласился Майкл. – Я чувствую себя после этой речи так, как будто перед ужином мне удалось уничтожить немецкое пулеметное гнездо.
Ной мягко улыбнулся.
– Армия… Ничего не поделаешь. Здесь так любят пичкать речами.
– Какое-то непреодолимое искушение, – сказал Майкл. – Пятьсот человек стоят в строю и не имеют права уйти или сказать что-нибудь в ответ… При таких условиях я бы сам не удержался.
– А что бы ты сказал? – спросил Ной.
– Я бы сказал: «Господи, помоги нам, – твердо ответил Майкл после минутного раздумья. – Господи, помоги всем ныне живущим; мужчинам, женщинам и детям».
Он нырнул в палатку и вышел с котелком в руках. Затем они медленно направились к длинной очереди, стоявшей у столовой.
Когда в столовой Ной снял дождевик, Майкл увидел над его нагрудным карманом «Серебряную звезду» и вновь почувствовал острый укол совести. «Он, конечно, получил ее не за то, что его сбило такси, – подумал Майкл. – Маленький Ной Аккерман, который начал службу вместе со мной; у него было столько причин наплевать на армию, и все же он, очевидно, не стал…»
– Сам генерал Монтгомери прицепил ее, – сказал Ной, заметив, что Майкл смотрит на медаль. – В Нормандии, мне и моему другу Джонни Бернекеру. Нам выдали со склада новое, с иголочки обмундирование. Там были Паттон и Эйзенхауэр. В штабе дивизии у нас был очень хороший начальник разведки, и он быстро протолкнул все это дело. Это было четвертого июля. Что-то вроде демонстрации англо-американской дружбы, – засмеялся Ной. – Генерал Монтгомери проявил свою добрую волю, приколов к моему кителю «Серебряную звезду». Что ж, на пять очков ближе к увольнению в запас.
Войдя в столовую, они сели за стол, где сидело уже около дюжины солдат, уплетающих за обе щеки подогретые консервы из рубленых овощей с мясом и жидкий кофе.
– И как не стыдно, – сказал Кренек, сидевший в дальнем конце стола, – отбирать у населения самые лучшие куски мяса для армии?
Никто не засмеялся на старую шутку, служившую Кренеку для застольной беседы в Луизиане, Фериане, Палермо…
Майкл ел с аппетитом. Друзья вспоминали все, что случилось за годы, отделяющие Флориду от лагеря пополнений. Майкл печально посмотрел на фотографию сына Ноя («Двенадцать очков, – сказал Ной. – У него уже семь зубов»), услышал о смерти Каули, Доннелли, Рикетта, о том, как оскандалился капитан Колклаф. Он чувствовал прилив тоски по старой, ставшей вдруг родной роте, которую он с такой радостью покинул во Флориде.
Ной держался совсем иначе. Он, казалось, был совершенно спокоен. Хотя он очень исхудал и сильно кашлял, но создавалось такое впечатление, будто он достиг какого-то внутреннего равновесия, мудрой, спокойной зрелости, и Майклу начинало казаться, что Ной гораздо старше его. Ной говорил спокойно, без горечи, от прежнего едва сдерживаемого бурного гнева не осталось и следа, и Майкл верил, что, если Ной останется в живых, он будет гораздо лучше подготовлен для послевоенной жизни, чем сам Майкл.
Помыв котелки и с удовольствием закурив сигары из своего пайка, они побрели в темноте к палатке Ноя, сопровождаемые музыкальным позвякиванием прицепленных сбоку котелков.
В лагере шел цветной фильм «Девушка с обложки журнала» с участием Риты Хейуорт, и все солдаты, жившие в одной палатке с Ноем, привлеченные прелестями голливудской звезды, отправились в кино. Друзья присели на койку Ноя, дымя сигарами и наблюдая, как голубой дым спиралью поднимается вверх.
– Завтра меня здесь уже не будет, – сказал Ной.
– Да ну! – воскликнул Майкл, внезапно ощутив горечь утраты. «Как несправедливо со стороны армии, – подумал он, – соединить вот таким образом друзей только за тем, чтобы через двенадцать часов снова разбросать их в разные стороны!» – Тебя включили в описки?
– Нет, – тихо сказал Ной. – Я просто смоюсь, и все.
Майкл медленно затянулся сигарой.
– В самовольную отлучку?
– Да.
«Боже мой, – подумал Майкл, вспоминая, что Ной сидел уже один раз в тюрьме, – разве этого ему было мало?»
– В Париж?
– Нет. Париж меня не интересует. – Ной наклонился и достал из вещевого мешка две пачки писем, аккуратно перевязанных шпагатом. Он положил одну пачку на кровать. Адреса на конвертах были написаны, несомненно, женским почерком. – Это от моей жены, – пояснил Ной. – Она пишет мне каждый день. А вот эта пачка… – он нежно помахал другой пачкой писем, – от Джонни Бернекера. Он пишет мне всякий раз, когда у него выдается свободная минута. И каждое письмо заканчивается словами: «Ты должен вернуться к нам».
– А! – сказал Майкл, пытаясь вспомнить Джонни Бернекера. Он смутно представлял себе высокого, худощавого, светловолосого парня с нежным, девичьим цветом лица.
– Джонни вбил себе в голову, что если я вернусь в роту и буду рядом с ним, то мы выйдем из войны живыми. Он замечательный парень. Это лучший человек, какого я когда-либо встречал в своей жизни. Я должен вернуться к нему.
– Зачем же уходить самовольно? – спросил Майкл. – Почему бы тебе не пойти в канцелярию и не попросить их направить тебя обратно в свою роту?
– Я ходил, – сказал Ной. – Этот перуанец сказал, чтобы я убирался к чертовой матери. Он, мол, слишком занят. Здесь не биржа труда, и я пойду туда, куда меня пошлют. – Ной медленно перебирал пальцами письма Бернекера, издававшие сухой, шуршащий звук. – А ведь я побрился, погладил обмундирование и нацепил свою «Серебряную звезду». Но она не произвела на него никакого впечатления. Поэтому я ухожу завтра после завтрака.
– Ты наживешь кучу неприятностей, – старался удержать его Майкл.
– Нет. – Ной покачал головой. – Люди уходят каждый день. Вот, например, вчера один капитан ушел. Ему надоело здесь болтаться. Он взял с собой только сумку с продуктами. Ребята забрали все, что осталось, и продали французам. Если ты идешь не в Париж, а к фронту, военная полиция не станет тебя беспокоить. Третьей ротой командует теперь лейтенант Грин (я слышал, что он стал уже капитаном), а он прекрасный парень. Он оформит все как полагается. Он будет рад меня видеть.
