Дживс и феодальная верность; Тетки – не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом! - Вудхаус Пэлем Грэнвил (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
Я понял, что Дживс сел на своего конька, и перевел разговор в другую плоскость:
– По тому, как дядюшка себя вел, когда заговорил о том, как тетя Агата примет эту новость, я догадался, что мисс Платт – особа невысокого звания.
– Да, сэр. Она официантка, служит в клубе его светлости.
– Боже мой! Пролетарка!
– Буржуазка, сэр.
– Да, возможно, с некоторой натяжкой. Но вы меня понимаете.
– Да, сэр.
– Удивительно, Дживс, – задумчиво сказал я, – почему сейчас так модно жениться на официантках? Если помните, мистер Литтл, пока не остепенился, несколько раз порывался отколоть этот номер.
– Да, сэр.
– Странно!
– Да, сэр.
– Что ж, мода есть мода. Вопрос, который надо немедленно обсудить, состоит вот в чем – как тетя Агата посмотрит на это дело? Вы ее знаете, Дживс. Она совсем на меня не похожа. Я человек широких взглядов. Если дядюшка желает жениться на официантке – пусть женится. В конце концов, место не красит человека… как там дальше?
– Не место красит человека, а человек место, сэр.
– Ладно, пусть так. Хотя не понимаю, какая разница. Несмотря на все это, как говорится, девушка есть девушка.
– Как говорится, девица есть девица, сэр. Так написал поэт Бернс в одном из своих…
– Хорошо, пусть девица, если вам так больше нравится.
– Я не отдаю предпочтение какому-либо из этих двух вариантов, сэр. Дело в том, что поэт Бернс…
– Довольно о поэте Бернсе.
– Хорошо, сэр.
– Забудьте о поэте Бернсе.
– Хорошо, сэр.
– Выбросьте поэта Бернса из головы.
– Немедленно выкину, сэр.
– Нам необходимо поговорить не о поэте Бернсе, а о тетушке Агате. Она устроит скандал.
– Весьма вероятно, сэр.
– И хуже всего, что она непременно втянет меня в эту историю. Нам остается единственный выход. Упакуйте мою зубную щетку и давайте, пока не поздно, смоемся, не оставив адреса.
– Слушаюсь, сэр.
В этот момент в парадную дверь позвонили.
– Ха! – сказал я. – Кто-то пожаловал.
– Да, сэр.
– Может, дядюшка Джордж вернулся. Я открою, а вы идите укладывать вещи.
– Хорошо, сэр.
Я, беззаботно насвистывая, отворил дверь и узрел тетю Агату. Собственной персоной. Да, сюрприз не из приятных.
– A-а, здравствуйте, – выдавил я. Говорить ей, что я уезжаю и вернусь не раньше чем через два месяца, не было никакого смысла.
– Берти, я хочу поговорить с тобой, – выпалило проклятие семьи. – Я чрезвычайно встревожена.
Она влетела в гостиную и спланировала в кресло. Я плелся следом за ней и с грустью думал, что Дживс уже, наверное, пакует вещи. Теперь нам чемоданы вряд ли понадобятся. Я знал, зачем ко мне пожаловала тетя Агата.
– Я только что говорил с дядей Джорджем, – начал я, сразу переходя к делу, раз уж этого все равно не избежать.
– Я тоже, – сказала тетя Агата, театрально передернув плечами. – Представляешь, я еще не успела встать с постели, а он звонит и сообщает, что намерен жениться на какой-то невозможной девице из Южного Норвуда.
– Из Восточного Далвича, по сведениям весьма информированного лица.
– Хорошо, пусть из Восточного Далвича, такая же дыра. А кто тебе сказал?
– Дживс.
– Скажите на милость! Откуда он знает?
– Тетя Агата, на свете мало такого, чего Дживс не знает, – убежденно проговорил я. – Он знаком с этой девицей.
– Кто она?
– Официантка из клуба «Собаки».
Мое сообщение, как я и ожидал, возымело действие. Тетка пронзительно взревела, как корнуэльский экспресс, мчащийся через железнодорожный переезд.
– Насколько я понял, тетя Агата, вы хотите помешать этому браку.
– Само собой разумеется!
– В таком случае есть только один способ. Позвольте мне позвать Дживса и спросить его совета.
Тетка немедленно приняла чопорный вид, вылитая grande dame старого regime.
– Неужели ты всерьез предлагаешь обсуждать наши семейные дела с твоим слугой?
– Разумеется. Дживс найдет выход из положения.
– Берти, я всегда знала, что ты глуп, – заявила родственница ледяным, думаю, не выше трех градусов по Фаренгейту, тоном. – Но надеялась, что у тебя сохранился хоть намек на чувство собственного достоинства и уважения к обществу, к которому ты принадлежишь.
– Тетя Агата, знаете ли вы, что сказал по этому поводу поэт Бернс?
Она бросила на меня уничтожающий взгляд.
– Совершенно ясно, что у нас только один выход, – сказала она, – предложить девице деньги.
– Деньги?
– Разумеется. Уже не в первый раз твой дядя вынуждает нас действовать подобным образом.
Мы умолкли и предались тягостным размышлениям. При воспоминании о юношеской влюбленности дяди Джорджа у нас в семье всегда предаются тягостным размышлениям. Я тогда был еще слишком юн и не вникал в подробности, но потом я много раз слышал эту историю от всех, включая самого дядю Джорджа. Стоит ему подвыпить, и он готов без конца об этом рассказывать. Она служила официанткой в баре, в «Крайтерионе», а он еще не был титулованной особой. Ее звали Моди, и он страстно в нее влюбился, но семья и слышать о ней не желала. В конце концов родственники раскошелились и дали ей отступного. Весьма банальная история.
Я далеко не был уверен, что план тети Агаты удастся.
– Как хотите, конечно, – сказал я, – но вы очень рискуете. Судя по романам и пьесам, тот, кто становится на этот путь, всегда садится в лужу. Девица, гордо выпрямившись во весь рост, смотрит на него своим чистым, неподкупным взором, а он чувствует себя последним подонком. И каждый раз симпатии зрителей оказываются на стороне девушки. На вашем месте я бы просто стоял на своем, а остальное предоставил природе.
– Я тебя не понимаю.
– Ну, сами подумайте, на что похож дядя Джордж. Прямо скажем – не Грета Гарбо. Я бы дал девице возможность хорошенько к нему присмотреться. Тетя Агата, я знаю человеческую натуру, поверьте, и убежден, что нет на свете женщины, которая, постоянно видя перед собой дядю Джорджа в этих его ужасных жилетах, сама не даст ему от ворот поворот. К тому же учтите, что девице придется смотреть, как дядя Джордж ест, а когда он чуть не с головой зарывается в пищу, зрелище не для…
– Берти, если тебя не затруднит, перестань нести околесицу, я буду тебе очень обязана.
– Как скажете, тетенька. И все же, по-моему, вы попадете в крайне неловкое положение, если станете предлагать девушке деньги.
– А я и не собираюсь. Переговоры с ней будешь вести ты.
– Я?
– Разумеется. Думаю, сотни фунтов будет предостаточно. На всякий случай я дам тебе незаполненный чек, и если возникнет необходимость, ты проставишь большую сумму. Главное – вызволить твоего дядю, сколько бы это ни стоило.
– Значит, вы хотите спихнуть это дело на мои плечи?
– В кои-то веки и ты можешь что-нибудь сделать для семьи.
– А когда она, гордо выпрямившись, посмотрит на меня чистым, неподкупным взором, что я скажу на бис?
– Хватит рассуждать на эту тему. Через полчаса ты будешь в Восточном Далвиче. Поезда идут один за другим. Я останусь здесь, дождусь тебя, и ты обо всем отчитаешься.
– Но послушайте!
– Берти, ты немедленно отправишься к этой женщине.
– Пропади все пропадом!
– Берти!
Я сдался:
– Ох, ну ладно, если вы так настаиваете.
– Настаиваю.
– Ладно, будь по-вашему.
Не знаю, приходилось ли вам когда-нибудь ездить в Восточный Далвич и предлагать незнакомке презренный металл, чтобы она отступилась от вашего дяди Джорджа. Если не приходилось, могу вас уверить, что на свете полно занятий куда более приятных. Я чувствовал себя скверно, когда ехал на вокзал. Я чувствовал себя скверно, трясясь в поезде. Мне было скверно, когда я шел по Китченер-роуд. Но совсем скверно я себя почувствовал, когда нажал на кнопку звонка у парадного крыльца и неопрятная горничная, открыв дверь, провела меня по коридору в комнату с розовыми обоями, фортепиано в углу и множеством фотографий на каминной полке.
