Северный богатырь. Живой мертвец (Романы) - Зарин Андрей Ефимович (книга бесплатный формат txt) 📗
— Да, да! Арестуйте и допросите!
Чулков откланялся и помчался исполнять свое намерение, а граф Пален все еще сидел в своем кабинете и задумчиво качал головой. Вошедший слуга подал ему письмо и доложил:
— Господин пришли. Ваше сиятельство повидать желают, и вот письмо.
Пален посмотрел на конверт.
— От Кутайсова! Ну, ну, что ему надо! — Он вскрыл конверт и стал читать письмо, и по мере чтения его лицо прояснялось. Потом он добродушно засмеялся, позвонил и велел слуге ввести к нему господина. — А! Живой упокойник! — сказал он, увидев входившего Брыкова, — прошу покорно! — и он указал ему на кресло.
Брыков низко поклонился и сел.
— Ай, ай, ай! — сказал ему граф. — Ну, и зачем вы нам столько хлопот сделали? Зачем это по чужой подорожной ехали? А?
— Ваше сиятельство, — ответил Семен Павлович, — кто же поверил бы, что я этот самый мертвец и есть!
— Ха-ха-ха! Действительно удивляться надо. По бумаге мертвый и вдруг живой!.. Ха-ха-ха!
Брыков просительно взглянул на графа и произнес:
— Я пришел умолять ваше сиятельство облегчить мне пребывание тут. Ко мне и то квартальный два раза в день ходит!
— Два раза? Это хорошо! Это — исправная служба! Да! — и граф улыбнулся, но, увидев смущение Брыкова, поднял руку и сказал: — Мне пишет Иван Павлович о вас, и я буду помогать вам. Я скажу, чтобы вас не трогали, а вы, когда вас спросят, пожалуйста, правду скажите!
— И со мной ничего не будет?
— Ничего! Я скажу!
Брыков поблагодарил и радостный направился домой. Его дорога лежала мимо Адмиралтейства. Он увидел гауптвахту, вспомнил о Башилове и решил зайти к нему. Подойдя к гауптвахте, он вызвал дежурного офицера и попросил позволения видеться с арестованным. Офицер, видимо, был навеселе.
— Башилова! Капитана сорви-голову? А, сделайте милость! Пожалуйте! Мы только что пуншик вместе пили! Ха-ха-ха!
Он пошатываясь пошел впереди Брыкова и провел его в место ареста. Это была огромная комната с четырьмя жесткими диванами, двумя столами и несколькими стульями. На диванах врастяжку лежали арестованные офицеры, у стола несколько человек сидели со стаканами и трубками, смеясь и болтая.
— Башилов, гость к тебе! — крикнул дежурный.
Башилов вскочил с дивана и закричал:
— А! Брыков! Живой мертвец! Дружище! Вот удружил! Истинно! Господа, мой друг Брыков! Живой мертвец!
Из компании офицеров трое оказались уже знакомыми Семену Павловичу по тому памятному вечеру.
— Как это живой мертвец? — не понял один из офицеров, и Брыков рассказал снова свою историю.
— Вот так штука! — воскликнули слушатели. — Прямо сказка!
— Истинно сказка! — подтвердил Башилов и обратился к Семену Павловичу: — Расскажи, братец, теперь, как это тебе удалось удрать? А? Просто ты у нас фокусник, да и только!
— Мне Виола помогла. Я с ней убежал и у нее пробыл ночь.
— Виола? Ах, она, шельма этакая! — засмеялся Греков. — Она видела, что ты в выигрыше!
— Ну, нет! Просто добрая девушка. А вы надолго тут?
— По целому месяцу! Тоска, хоть удавись!
— А мы пить будем, — сказал один из офицеров и закричал: — Сашка! Ау!
На крик явился дежурный.
— Чего орете!
— Пошли за вином! Вот золотой!
— Для гостя! — засмеялся дежурный офицер и вышел.
Через полчаса двое солдат внесли вино и стаканы.
— Ну, ребятки, за мертвеца! — возгласил офицер, и все окружили стол.
— Дежурного сюда!
— Башилов, пей!
Началась веселая попойка, и все офицеры разом позабыли, что они отбывают суровое наказание. Вино выпили, и Брыков для реванша послал от себя за новой порцией.
— Сразу нашего брата видно! — кричали пьяные офицеры. — Как тебя звать-то?
— Семен!
— Выпьем на «ты», Сеня!
В это время император, проезжая к Лопухиной, задумал заглянуть на гауптвахту. Он подъехал к ней через подъемный мостик и, к своему удивлению, не заметил никакого волнения. Часовой мирно дремал. Дежурный офицер отсутствовал, и никто не вызвал караула. Павел Петрович вспыхнул и тотчас вернулся назад.
— Иди на гауптвахту, — сурово сказал он своему адъютанту, — узнай, как зовут дежурного офицера, и арестуй его!
Адъютант поскакал и вернулся через пять минут.
— Сделал?
— Никак нет-с!
— Это почему? — лицо Павла побледнело, и он закусил губу.
— Не отдает шпаги. Обругал меня, сказал неприличность…
— Гм! Кто такой?
— Черемисов, поручик егерского полка!
— Иди снова! Скажи, я велел!
Адъютант скрылся.
Император в нетерпении рассекал хлыстом воздух и вздрагивал в седле. Офицер вернулся.
— Арестовал?
— Никак нет! Не дает и бранится. Хотел приказать стрелять в меня!
— Да он о двух головах? — воскликнул Павел Петрович и ударил коня. Последний тотчас вынес его к гауптвахте, император остановился. Раздался барабанный бой, и быстро выбежавший караул тотчас выстроился, а поручик Черемисов подошел к государю неверным шагом и стал было рапортовать, но государь тотчас перебил его. — Вы, сударь, пьяны, — закричал он, — вам не сторожить, а вас сторожить! Вашу шпагу! Вы арестованы! Ну-с!
Поручик покачал головой и ответил:
— Никому не отдам шпаги!
— Как?
— По уставу меня раньше должны сменить с караула, а потом арестовать!
Император вдруг смутился.
— А ведь он лучше моего устав знает, — сказал он адъютанту. — Не пропивай присяги только! — крикнул он поручику и отъехал прочь, очень довольный, что натолкнулся на такого смышленого офицера.
— По этому случаю выпить! — заявил Брыков, когда Черемисов вошел в общую комнату и рассказал, что с ним было.
— Верно! Посылай за вином!
Вино принесли, и попойка продолжалась.
Только в шесть часов Семен Павлович сильно навеселе отправился домой, напевая себе под нос песню. На душе у него было легко и свободно; он был уверен, что его дело удастся у царя, который вспыльчив да отходчив, который справедлив и добр. Ему представлялись радостное возвращение домой, встреча с Машей и расправа со своим братцем.
Он уже подходил к своему дому, как вдруг на него набросилась полицейская стража и перед ним очутился квартальный!
— Пошли прочь! — закричал Брыков. — Как вы смеете!
— А вот там увидим! — ответил квартальный. — Анисим, Петр, волоките его на съезжую! Там разберем, кто он есть: крепостной музыкант или умерший офицер!..
XXI
Мытарства продолжаются
Брыков перестал защищаться, и его живо доставили в съезжую или квартальную избу. Это было некрасивое, грязное и угрюмое одноэтажное здание с маленькими, узкими окнами, заделанными железными решетками, с полицейскими служителями у ворот и у каждой двери. Его ввели в большую комнату, и квартальный тотчас куда-то скрылся. Семен Павлович оглянулся. Два постовых стояли у дверей, на грязных лавках сидели люди подозрительного вида, откуда-то из коридора слышались крики и свист розог, чей-то голос кричал: «Постой! Как плетюхами отдерут, покаешься!» — в ответ на это раздалось: «Смилуйтесь, ваше благородие!..» — затем опять возглас: «Я тебе смилуюсь, рак-к-калия!» — и послышалась крепкая пощечина. В эту минуту в комнату влетел высокий толстый пристав в огромных ботфортах, в сюртуке нараспашку, с красным усатым лицом и прямо бросился к Брыкову.
— А! — заорал он, — ты кто, голубчик? Музыкант? Дворовый? А? Петров, Сидоров, Иванов?
Семен Павлович побледнел от гнева.
— Я вас попрошу!.. — начал он.
Но пристав затопал ногами и замахал перед его лицом бумагой.
— Он меня попросит! А! Каков! А это что? Это? — он ткнул в бумагу. — Из Москвы пишут: «Задержать беглого человека Брыкова, скрывающегося под именем…» А? А?
— Я — сам Брыков! — гневно закричал, сжимая кулаки, Семен Павлович.
Пристав отступил от него и нахмурился.
— Сам Брыков! — сказал он. — Еще лучше! Ну, да мы разберем! Посиди тут! — и он пошел из комнаты, шепчась с квартальным, а Брыков бессильно опустился на лавку.
