Северный богатырь. Живой мертвец (Романы) - Зарин Андрей Ефимович (книга бесплатный формат txt) 📗
— Как ты смеешь бесчинствовать здесь? — пылко спросил он. — Я тебя выгоню и затравлю собаками!
— Оставь! — ответил Семен Павлович. — Государь вернул мне и жизнь, и права и приказал взять тебя и Воронова!..
— Меня? — раздался глухой стон. — За что же? Я служу верой и правдой. Я… — говорил Воронов, махая руками.
К ним подошел Ермолин и сказал Брыкову:
— Брось ты эту канитель! Приедет исправник и все разберет, а лучше венчайся, не теряя времени. Я уже переговорил и с папашей Марьи Сергеевны, и со священником.
— Благословляю! — сказал, подходя и кланяясь, Федулов, — до последней минуты берег Машеньку для вас и оттягивал свадьбу. Вот и дождались!
Семен Павлович с отвращением отвернулся от этого старика и подвел Машу к аналою. Она вся трепетала от внезапного перехода от отчаяния к радости. Церковь набилась народом. По деревне уже разнесся слух, что настоящий барин вернулся, и всяк торопился увидеть его. А он стоял перед аналоем с любимой девушкой, и его лицо сияло счастьем.
Дмитрий выскочил из церкви, вскочил в экипаж и велел гнать в усадьбу. Кучер сначала хотел было не послушаться, но лицо Дмитрия было слишком страшно, и он не осмелился и погнал лошадей.
Дмитрий откинулся в глубину экипажа и рвал на себе манишку, жабо и шейный платок. Все душило его. Голова кружилась и беспорядочные отрывки носились в его голове, как хаос. Нищий! Сразу нищий! Без нужды даже! И отнята любимая девушка, ради которой все и делалось! Арест… Может, суд… За что суд? И вдруг в его голове мелькнул первый акт этой истории. Если Еремей говорил кому-нибудь о его попытке отравить брата или это как-нибудь само узнается?
В этот момент кучер доехал до усадьбы. Дмитрий выскочил из экипажа и бросился в свой кабинет, где начал торопливо собираться. Он брал лучшие вещи и бросал их в сундук; открыл шкаф и вынул из него все деньги, но вдруг услыхал за собой голоса и топот ног. Он оглянулся и бессильно опустился на стул. Стряпчий, заседатель и исправник вошли в комнату и с состраданием смотрели на него.
Дмитрий вдруг вспыхнул и бросился к ним.
— Что вам надо? Зачем пришли?
— Тише, тише, — остановил его исправник, — приехали по приглашению братца вашего Семена Павловича, здешнего владельца. Надо нам вновь ввести его, а вас взять, ибо вы покушались на его отравление.
Дмитрий побледнел и криво улыбнулся.
— Кто сказал такую небылицу?
— Почтенный Воронов. Он уже взят нами. Он ссылается на Еремея…
— Он?! — закричал Дмитрий. — Да я ему…
Но он не окончил и грузно упал на пол — с ним сделался удар.
Исправник торопливо позвал слуг и местного цирюльника. Дмитрия положили на постель и пустили ему кровь, но он все не приходил в себя.
А тем временем на другой половине люди собрались встречать молодых. Свадебный стол стоял, уставленный цветами и графинами. Некоторые из соседей были позваны еще Дмитрием.
— Едут, едут! — закричали высланные для дозора, и все побежали за ворота.
Свадебный поезд, всего из двух экипажей, быстро приблизился к крыльцу.
Из кареты вышел Брыков в дорожном камзоле и помог выйти радостной Маше. Ермолин выпрыгнул из другого экипажа, и следом за ним почтенный родитель Федулов, весело улыбавшийся и всем кивавший головой, словно все исполнилось по его желанию.
— Вот я и дома! — радостно сказал Семен Павлович, оглядываясь по сторонам.
— Здравствуй, наш батюшка-барин, Семен Павлович! — кричали дворовые.
Навстречу ему вышел заседатель.
— Я уж оторву вас от молодой жены, — сказал он после поздравления, — пойдемте-ка со мною.
Брыков оставил Машу и тревожно последовал за заседателем. Через минуту он очутился подле брата. Тот лежал навзничь с одним закрытым глазом, с искаженным лицом и, видимо, что-то хотел сказать брату. Его здоровая рука металась, он что-то мычал и моргал глазом.
— Сейчас за лекарем! — распорядился Брыков и потом, обратившись к больному, — сказал ему: — Брат, я тебе все простил и не брошу тебя без призора! — Брыков кивнул ему и пошел из комнаты. — Я хотел бы освободить и того приказного, — сказал он исправнику, — ведь все гадости он из корысти делал!
— Ваша воля! — ответил исправник.
Они вошли в огромную столовую; с хор грянула музыка, и начался свадебный пир.
— Смотри, как хорошо устроилось, — кричал Ермолин приятелю, — и церковь тебе приготовили, и музыку! Словно ждали! Говорил же я, что попирую на свадьбе! За ваше здоровье! Ура!
XXXV
Эпилог
Прошло немного времени, и все вошло в обычную колею. Брыков поселился в своей усадьбе и лишь изредка навещал Москву. Маша была подле него, и все происшедшее в течение прошлого года казалось им тяжелым сном. Впрочем, «что прошло, то стало мило», и они иногда вспоминали эпизоды своего тяжелого прошлого. Да и не могли забыть его окончательно, потому что во флигеле, где раньше поселился Федулов с Машей, жил теперь разбитый параличом Дмитрий, постоянно напоминая им о прошлом. Но они любили это прошлое, потому что страдания крепче связывают людей.
Напоминал о нем и старик Федулов. С наивной простотой думая, что обманывает и дочь, и зятя, он часто рассказывал, как оберегал Машу от Дмитрия, как противился их браку и как хотел скрыть куда-нибудь свою дочь. Брыков тогда с улыбкой переглядывался с Машей и говорил старику:
— Спасибо, спасибо вам! Без вас мы пропали бы!
— Я к нему нарочито подлаживался и смирял его, — врал старик и хихикал.
По рассказам Брыкова Маша познакомилась с Башиловым и Виолой и даже написала ей в первые дни письмо, в котором горячо благодарила ее и звала к себе.
«Для Вас, — написала она, — у нас всегда готовы и помещение, и прибор за столом».
И однажды она получила от Виолы ответ. Он был проникнут нежностью и деликатностью и в то же время был очень грустен.
«Вы поразили меня письмом Вашим, — написала прелестница. — Что я и что Вы? А Вы не побрезговали мною, и за то Бог наградит Вас. Я горю в веселье и шуме и не мне жить в сельской тишине, но, когда я устану и друзья от меня отвернутся, я буду знать, что имею где преклонить беспутную голову».
Маша показала мужу письмо, и он вздохнул, прочитав его.
— Славная девушка! — сказал он. — Не помоги она мне, не приюти у себя — и мне пришлось бы уехать!..
Башилов тоже писал два раза. Один раз он просил у Брыкова денег, в другом — извещал о своих успехах. Несмотря на разгульную жизнь, он был исправным служакой, и государь отличил его перед прочими. Он получил чин майора и командовал батальоном.
Воронов бросил сиротский суд и, по протекции своего тестя, получил место частного пристава, чем очень гордился. С необыкновенным рвением он преследовал воров и уверял, что служит отечеству; при этом его курносое, красное лицо озарялось полицейским величием и чурбанообразный стан гордо выпрямлялся. Встречаясь случайно с Брыковым, он кланялся ему ниже пояса не то из чувства благодарности, не то из страха, зная его отношения с Лопухиной.
