Противостояние - Витич Райдо (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Только Ян знал, что ей стоит дойти до лавки у госпиталя и сидеть, улыбаться
бойцам, слушать их байки, находить в себе силы отвечать. Но врач молчал, не
укоряя ее, потому что знал и другое — эти усилия, на грани чуда, что она
совершает каждый день, нужны и ей и бойцам, даже если окажутся последними в
жизни девушки. Для солдат она стала олицетворением победы над самой смертью, а
это в столь сложные моменты положения отряда, дорогого стоило. Только при
перевязке просил Надю стоять рядом с нашатырем, и все кривился, понимая,
насколько больно Лене.
Раны то кровили, то закрывались струпом, а потом открывались и опять кровили. Не
хватало элементарного: витаминов, медикаментов, условий, чтобы залечить их.
Девушка чахла, то одна рана, то другая начинали загнивать.
Голодно было. Положение отряда становилось все хуже, и это тревожило.
Лене казалось, что она умирает, медленно, но неотвратимо уходит с поля боя, и
приравнивала это к предательству. Она хотела как можно быстрее встать в строй,
но организм подводил. Она испытывала такой стыд и вину перед ребятами, что
возможно эти чувства и служили ей аккумулятором действий, на их топливе она
вставала, шла, сидела у костра, улыбалась, разговаривала.
В январе она уже могла побродить по лагерю, и улыбалась не так вымученно, как
месяц назад, и даже сама держала ложку, неуклюже, тяжело, но все же. И все были
уверены — идет на поправку, и не чувствовали, что за мягкой улыбкой и понимающим
взглядом скрывается жуткая боль и слабость, не слышали, как она стонет внутри, слышали,
как надсадно
в
как надсадно ноет каждая клеточка тела, дрожит от малейшего движения, не ведали,
чего Лене стоит играть роль активно выздоравливающей. Она свыкалась с болью и
слабостью, борола их и побеждала хоть и на короткий срок.
Маленькая победа, пиррова, но Лена была рада и ей.
В один из дней к ней подошел командир:
— Смотрю, гуляешь.
— Да, бока уже отлежала, — улыбнулась бодро.
— Выздоравливаешь, значит.
— Да, спасибо. Немного и в строй.
— Посмотрим, — улыбнулся в ответ на ее улыбку, руку сжать в знак солидарности
хотел, но вспомнил, что раны, где не тронь и, лишь махнул ладонью.
— Молодец, это по-нашему.
И ушел.
Она не поняла, зачем подходил, но заподозрила, что в ней нуждаются. И
возненавидела себя, за то, что никак не могла не умереть, ни поправится.
А обстановка вокруг отряда накалялась, да и внутри отряда ощущалось напряжение.
Гитлеровцы кинули отборные войска на ловлю партизан. Росли потери. В феврале
стало ясно, что придется сниматься и уходить. Семейный лагерь уже переправляли
на другое место, но он разросся, и передислоцировать его стоило немалых сил, а
вот толку особого не было.
Лена почти физически чувствовала, как сжимается кольцо и, усиленно тренировала
руки, возвращая им подвижность и силу, чтобы быть готовой к решительным боям
наравне со всеми. Но чем больше крутила пистолет, разрабатывая пальцы, тем
сильнее слабела и болела.
Пересилить собственный организм оказалось непростым делом.
В середине февраля Лену вызвал к себе командир.
Та вытянулась, как должно, и даже не качнулась, но Георгий Иванович на ее
браваду внимания не обратил — пригласил жестом за стол, кружку с чаем из
смородиновых листьев пододвинул. Оглядел пристально и спросил:
— Ты мне честно скажи, ты как?
Она поняла, что вопрос не праздный и заверила:
— Нормально.
— Точно?
— Совершенно точно, — солгала, внутренне дрогнув.
— Это хорошо, — кивнул. — Дело у меня к тебе, серьезное и очень большое.
Крутить не стану, прямо буду говорить. Положение складывается плачевное, опасное.
Через два дня мы уйдем. Соединятся два отряда, сил будет больше, а фашистам
будет жарче. Но вот ведь беда, завелась у нас вша какая-то, нутром чую. И есть
подозрения, что ждет нас колечко.
Вздохнул. Закурил.
— Выстоим, — заверила Лена
— Выстоим, Лена, выстоим, еще им прикурить дадим, но не в этом дело. Связи с
Центом у нас уже нет, рация сдохла. Самолетам сюда прилетать — наше
местоположение рассекречивать и серьезно рисковать. Конечно, нужно надеяться на
лучшее и думать, что все пройдет, как планировали — выйдем из «котла»,
соединимся с Дубининцами, и дальше, до победного конца за Родину, партию и наш
многострадальный народ… Но как командир я обязан и о другом варианте думать: а
ну, не выйдем? Ляжем здесь. Да. Перебьем фашистскую сволочь, сколько сможем — да,
без вопросов, вариантов и обсуждений. Но вот в чем дело, Пчела, — сжал кулак,
задумался и выдал. — Иван Иваныч вел архив за три отряда, для души вел. В нем
все кто погиб и кто жив, все операции. Ерунда? Но потом возможно это будет кому-то
очень важно, нужно. Те кто в плен попал, потом с голодухи и слабости в помощники
немцам записался, чтобы только оклематься, а потом деру и к нам, и бьют гада
фашистского геройски можно сказать — докажут они потом что не предатели? А
документы эти доказывают, понимаешь?
Командир волновался, то и дело полушубок, на плечи накинутый, поправлял, ладонью
то по столу водил, то хлопал:
— Но не только в этом дело, даже не в памяти, что должна сохранить героев!…Кончится
война, уйдем мы, а документы о нас расскажут, о каждом кто погиб, за что, как.
Нельзя чтобы они совсем-то ушли, подло это. А и детям нашим нужно, не только за
светлую память погибших. Прочтут и поймут потом, кто выживет, заново народится —
не просто их отцы небо коптили, а били врага, как могли, из последних сил! —
уже кулаком по столу грохнул.
— Большое дело и важное, — согласилась Лена, серьезно поглядывая на
разволновавшегося командира.
Мужчина посмотрел на нее и нахмурился:
— Да и не в этом дело. К нам еще важнее документы попали. Кровью за них
заплачено, Лена. Сдается мне, за ними охота и идет. Карты, планы — цены им нет.
И приказ самого Гитлера. Судя по этим данным, немцы готовят серьезную операцию к
лету этого года. Наши должны знать об этом. Чую, к этим документам провокатор
засланный и подбирается, кружит гад. Уничтожить? А ведь они очень нашим помогут.
В общем, — уставился на нее с надеждой на понимание. — Отдать их я могу лишь
тому, за кого ручаюсь, как за себя. На тебя выбор пал. Ты немецкий знаешь, опыт
разведки имеешь, боевой опыт — тоже не занимать, и женщина — шансов больше
проскочить. А уж веры тебе — как себе. Точно знаю — доставишь.
— Куда?
Девушка даже осела от такой новости — ничего себе ответственность. А сможет ли?
