Mybrary.info
mybrary.info » Книги » Проза » Историческая проза » Первые радости - Федин Константин Александрович (книги онлайн .txt) 📗

Первые радости - Федин Константин Александрович (книги онлайн .txt) 📗

Тут можно читать бесплатно Первые радости - Федин Константин Александрович (книги онлайн .txt) 📗. Жанр: Историческая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mybrary.info (MYBRARY) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Белёный дом школы известковой латкой был приклеен к позеленевшему небу, и тополя чернели недвижными обрубленными подпорами. Покрытая трещинами почва отзывчиво звенела под каблуками. Лиза не ускорила шага, но и не мешкала, — раздумье, колебания остались позади.

Впервые она очутилась перед дверью, отделявшей мир, в котором мысленно она проводила лучшие минуты мечтаний. И она остановилась перед этой одностворчатой дверью, усеянной шляпками пшигирей, в завитках больших петель и с тяжёлой ржавой скобой. Здесь в полутёмных сенях с кирпичным полом зной остывал, и тонкая прохлада сырости внятно напомнила Лизе хмурую строгость старинных зданий, где камни молча свидетельствуют о человеческих судьбах, и ей показалось, что она стоит не перед дверью, а перед вратами, и если постучит в них, то все прошлое отойдёт от неё навсегда.

Она долго не двигалась. Потом осторожно взялась за скобу. Дверь отворила Аночка.

— Как ты сюда попала?

— А я хожу к Вере Никандровне убираться, — отряхивая платьице, сказала Аночка. — Вы к ней?

— Она дома?

— Ага. Идёмте, я провожу.

Вера Никандровна встретила Лизу на пороге комнаты Кирилла. Они стояли безмолвно, вчитываясь в мысли друг друга. Они были совершенно разны по всему облику — от сложения и роста до цвета кожи и волос, до любой малейшей черты, но они будто отыскивали очень важное, сокровенное сходство в себе, и страстное желание найти его озаряло их одинаковым, слитным и полным муки чувством. С трудом протягивая вдруг ослабевшие руки, Лиза кинулась вперёд, закричав:

— Что с Кириллом?

Если бы Вера Никандровна не подхватила её, она, наверно, не удержалась бы на ногах.

Обнявшись, они отошли к кровати и тяжело опустились. Боль исказила лицо Лизы, голова её упала на колени Веры Никандровны. Сначала тихо, потом все сильнее и чаще стали дрожать её плечи и сотрясаться тело.

Вера Никандровна поглаживала её спутавшиеся волосы, её спину и мокрые от слез руки, немного покачиваясь над ней и закрыв глаза.

Когда рыдания улеглись, она приподняла Лизу, отстранила её и насухо вытерла ей лицо своим платком. Прижав её к себе, она заставила её подняться.

— Пойдём, — сказала она негромко. — Пойдём сейчас же.

На секунду она приостановилась и строго посмотрела Лизе в глаза.

— Ты знала? — спросила она негромко.

— О чем?

— О том, что Кирилл держит прокламации.

— Он не говорил мне ни слова.

— Я так и думала, — быстро сказала Вера Никандровна.

Она крепко взяла Лизу под руку и вывела её из дому. И Лиза шла с ней в ногу, подчинённая её убеждающей и спокойной власти.

Аночка, высунувшись из двери, неподвижно глядела им вслед своим светящимся, широко раскрытым взором.

23

Счёт времени Кирилл начал с того момента, как перед ним открылась неприметная калитка в зелёных воротах острога. Происходила смена караула, — было четыре часа утра, — и у постовой будки случилась короткая задержка: сменившийся сдавал ключи заступающему и вёл разговор о каких-то подводах.

Недалеко от будки высился одинокий осокорь. Нижние ветви его покрывала сытая листва, а верхние, переломанные ветрами, были сухи, и по ним прыгали воробьи, с неудержимой суетой начищая клювы и крича, крича наперегонки о своих утренних чрезвычайных делах. Солнце уже выглянуло из-за приплюснутой крыши тюрьмы и начинало согревать. Двор был голый, земля заглажена подошвами сапог, колёсами телег, и только у самых стен пустынная бурая её лысина чуть-чуть зеленела.

Кирилла провели по этой годами утоптанной тугой земле во второй двор, откуда, вместе с остатками рассветной прохлады, тянуло зловонием выгребной ямы. Несколько каторжан, в куртках и круглых шапках солдатского сукна, копошились возле подвод с бочками. На ближнем Кирилл увидел кандалы: с металлического пояса свисала между ног цепь, раздвоенная у колен и замкнутая на оковах у щиколоток. Каторжанин теребил чёлку лошади, она мотала головой с большим розовым пятном на храпе, и уздечка звякала на ней, перекликаясь с негромким кандальным звоном.

Кирилл замедлил шаг, но провожатый легонько подтолкнул его в лопатку и сказал глухим голосом возчика: «Зевай!» Кирилл молча обернулся и тут заметил стену, мимо которой его вели: она была в четыре человека вышиной, сквозь штукатурку её проглядывали лишаями большие старые кирпичи, красневшие на солнце. Он сразу вспомнил очень похожий брандмауэр в декорациях спектакля, в третьем акте, и весь спектакль, и Лизу, и как она убежала, обидевшись за Цветухина и почему-то крикнув: «Простите нас!»

Нельзя было понять, за что она извинялась: ведь он высказал Цветухину своё мнение, больше ничего. И невероятно: только что такую стену Кирилл видел в спектакле, и вот она пришла за ним на тюремный двор, и он уже не зритель, а действующее лицо. Но ещё изумительнее, что прошло всего четыре часа (в сущности — несколько минут) с тех пор, как кончался спектакль, а случилось такое множество событий, и они вызвали такую гонку, такую схватку чувств, что кажется, будто Кирилл был с Лизой в театре давным-давно, в какую-то другую жизнь, затянувшуюся пеленой былого.

Он начал счёт времени вот с этих четырех часов и вёл его сперва числом ночей и дней отдельно, потом — числом полных суток, потом числом недель. Но чем крупнее становился счёт, тем придирчивее он слушал, как движется, а иногда замирает время в мельчайших дольках, и научился распознавать любую вору дня так верно, как будто слышал бой часов.

Первым боем часов для него был отдалённый топот копыт по пыльной, мягкой дороге. Топот просочился через крошечное полуоткрытое оконце с решёткой и через железный кошель, закрывавший окно снаружи и похожий на воронку фильтра — широкую сверху, узкую снизу. Все звуки, залетавшие в камеру с воли, фильтровались этим прятавшим свет чёрным, заржавленным кошелем и были глухи. Но с каждым часом Кирилл улавливал все больше и больше звуков и скоро понял, куда выходит окно. По звукам он начал различать ветры, их направление, их силу. Западный нёс мерные вздохи земли под шагами солдатских взводов. Северный — пение и ворчню машинных трансмиссий. Жаркий вестник юга посылал ему звонки трамваев, иногда испуганный рожок велосипедиста. Слух заменил ему зрение, как у слепца. Он видел ушами: прямо против оконца камеры стояли казармы, справа тянулась махорочная фабрика, слева строились новые корпуса университета. Перед его оконцем, за железным кошелем, простиралась пыльная площадь, где он бывал на балаганах, когда-то — с отцом, последний раз — с Лизой. Он ел с ней мороженое маленькой костяной ложечкой, и, окружённые праздной толпой, они смотрели на тюрьму, на оконца, спрятанные от света кошелями, и говорили о том далёком будущем, когда не станет тюрем. Изредка мимо окна пролетали птицы. Чаще это бывали стайки воробьёв. От дробного стремительного трещания их крыльев у него билось сердце. Он вспоминал воробьёв на осокоре. Иногда он узнавал голубя — по свистящему сильному удару маховых перьев.

Ночами звуки воли умирали, а звуки тюрьмы делались громче. Звуки тюрьмы были шагами по коридору за дверью и разговором стены. Лёжа на койке, Кирилл слушал постукивание соседа. Он ничего не понимал. Он только знал, что с ним говорят. Он отвечал бессмысленно. Потом он разгадал, что сосед учит его говорить. Но он не понимал, как надо учиться. И у него был праздник — праздничная ночь торжества, когда вдруг сверкнула мысль, что его учат азбуке. Надо было притворяться спящим, и, боясь шевельнуться, он плакал от радости. На другую ночь он владел делением азбуки на группы букв, хитростью пауз, редких и частых ударов, наукой узников, живущих одним слухом. Едва шаги в коридоре удалялись, он начинал стучать, закрывшись с головой одеялом. Он лежал с этого часа не один в своей каменной шкатулке — он мог говорить. И первое, что он выговорил, было: «Я понял!»

Днём он шагал, поворачиваясь в одном углу правым плечом, в другом — левым, как пишется восьмёрка. По диагонали камера равнялась пяти шагам. Он считал шаги сотнями, тысячами. Он ввёл перерывы в ходьбе — короткие и длинные. Это были монашеские чётки из малых, средних и больших пронизей. Несколько раз в день он принимался за гимнастику. Он решил следить и ухаживать за собой, как за механизмом. Перебирая чётки шагов, он тренировал память восстановлением всего, что когда-нибудь узнал. Он научился делать мысленные чертежи, выводить в уме физические формулы, доказывать теоремы, рисовать карты путешествий.

Перейти на страницу:

Федин Константин Александрович читать все книги автора по порядку

Федин Константин Александрович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mybrary.info.


Первые радости отзывы

Отзывы читателей о книге Первые радости, автор: Федин Константин Александрович. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор mybrary.info.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*