Бессердечный (ЛП) - Реншоу Уинтер (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗

БЕССЕРДЕЧНЫЙ

Автор: Уинтер Реншоу

Жанр: Современный любовный роман

Рейтинг: 18+

Серия: Израненные сердца #1 (про разных героев)

Номер в серии: 1

Главы: Пролог+51 глава+Эпилог

Переводчик: Юлия Ж.

Редактор: Каролина Р.

Вычитка и оформление: Екатерина Л.

Обложка: Таня П.

ВНИМАНИЕ! Копирование без разрешения, а также указания группы и переводчиков запрещено!

Специально для группы: K.N ★ Переводы книг

( https://vk.com/kn_books)

ВНИМАНИЕ!

Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Пролог

Ретт

Я небрежно швыряю ее на кровать, точно так же, как и она обошлась с моим сердцем.

Потянувшись к ее джинсам, стягиваю их вниз, мозолистыми руками грубо касаясь нежной кожи. Виноват. А случайность ли это с моей стороны?

Следующие ее трусики.

Я разрываю их прямо посередине, почти так же, как и она поступила со мной. Слишком просто. Неужели и для нее тоже?

— Ретт. — Она выдыхает мое имя, пленяя своим чувственным взглядом, но я затыкаю ей рот грубым поцелуем, рукой запутываясь в ее волосах, пока впиваюсь в губы.

Этим вечером не будет никаких ласковых поцелуев. Никаких нежностей. Это не прогулка по аллеям памяти, вовсе нет.

Поддев пальцем бретельку бюстгальтера, я оттягиваю ее и отпускаю, чем наношу удар по коже. Даже в темноте виден след от удара, но он незначителен и со временем исчезнет. Это не сравнится с тем рубцом, что она оставила на моем сердце.

Расстегнув свои джинсы, я стягиваю их и ложусь на нее сверху, впиваясь в эти губы снова и снова, высасывая воздух из ее легких и вонзаясь пальцами в изгибы чертовски идеальной задницы.

Ногами она обхватывает мои бедра.

Она хочет этого. Хочет меня.

Не хотелось бы разочаровывать ее, но я уже не тот, что прежде.

Она прямо подо мной, я властвую над ней.

Раздвинув ей ноги, я дразню клитор кончиком набухшего члена, прежде чем медленно приблизиться к ее входу и проникнуть внутрь ровно настолько, чтобы помучить.

Да. Я хочу трахнуть ее.

Это чувство никогда не утихало, как бы я ни пытался с ним бороться, но я не могу сделать это так, как раньше. В этом случае у нее может сложиться неверное впечатление.

Я поднимаюсь, отстраняясь от нее.

— На колени.

Долю секунды она колеблется, а затем переворачивается и становится на четвереньки.

Сегодня я собираюсь трахнуть ее сзади, чтобы не ощущать на себе этот пристальный взгляд. Не хочу видеть слабый лучик надежды в ее глазах, которому абсолютно нечего там делать.

Достав презерватив из кармана джинсов, валяющихся на полу, я разрываю пакетик зубами и натягиваю латекс на свой твердый член.

Я слишком долго ждал этого и так сильно возбужден.

Кончиком пальца очерчиваю ее складочки, наблюдая, как дрожит ее тело, и как только она выдыхает, одним резким движением проникаю глубоко-глубоко.

Она ахает, падает на локти и прижимается щекой к кровати, хватаясь за простыни.

Я впиваюсь пальцами в ее бедра, оставляя красные отметины там, где сжимаю плоть, и вскоре в комнате ощущается запах возбуждения и слышны короткие вздохи, вырывающиеся из ее вероломного рта.

Глубже.

Быстрее.

Жестче.

Я трахаю ее, пока мы не теряем чувство времени, пока она не начинает кричать в простыни, говорить, как ей хорошо и умолять не останавливаться. Но я ничего не чувствую.

Ничего. Ничего. Я будто онемел.

Когда все заканчивается, я выхожу из нее, бросаю презерватив в мусорное ведро и направляюсь в душ. Мне нужно смыть ее с себя.

Глава 1

Полтора года назад…

Айла

Этот говнюк умер.

Умер прежде, чем я успела с ним встретиться.

— Соболезную вашей потере, — с сильным бруклинским акцентом говорит владелец квартиры, которую арендовал мой сводный брат. Он кривит губы и хмурится, когда вручает мне связку ключей, а скрытые капюшоном темные глаза кажутся остекленевшими. Судя по всему, он фанат моего брата, и под фанатом я подразумеваю по-настоящему преданного-до-последнего-вздоха ярого поклонника Брайса Реннера. На нем хоккейный свитер «Нью-Йоркских Спартанцев» с надписью «Реннер» на спине жирными буквами — он не снимал его с похорон, которые состоялись сегодня утром. — Аренда оплачена до конца года, так что не торопитесь. Дайте знать, если вам что-нибудь понадобится. Я живу в квартире 12А в конце коридора.

— Спасибо. — Я беру ключи и крепко сжимаю их в ладони.

Владелец квартиры останавливается в дверном проеме, осматривая дом моего брата, будто в последний раз видит его вот таким, точно так же, как и самого Брайса.

— Он был славным малым, твой брат, — говорит мужчина.

— Так говорят, — лгу я, грустно улыбнувшись ему и наблюдая за тем, как он поглаживает ладонью дверную раму.

— Не верь всему, что о нем говорят. — Он выдыхает, затем сжимает кулак, будто злится на Бога, и, наконец, исчезает в конце коридора. Я закрываю за ним дверь и запираю ее на замок.

В раковине полно грязных тарелок, а на столешницах беспорядочно разбросаны стопки почтового мусора. Полдюжины пар кроссовок брошены в кучу рядом с обувным шкафом у входа, а куча потных хоккейных свитеров валяются в корзине для белья рядом с дверцей шкафа в гостиной.

Уверена, что под всей этой грязью и бардаком скрывается прекрасное место. Это многовековое здание, построенное из известняка, с большим черным навесом, который выступает до самого тротуара. Здесь есть швейцар и круглосуточная охрана, а Центральный парк всего в десяти минутах ходьбы.

Пошаркав по бетонным полам, я оказываюсь перед окном, открывающим великолепный вид на город — ночь расправила свое покрывало, и огни начали мерцать и сиять. Это, должно быть, то, что называют роскошным видом.

Телефон вибрирует в кармане, возвращая меня из немного туманного и потрепанного состояния, в котором я оказалась из-за смены часовых поясов, и я улыбаюсь, увидев, что звонит мама.

— Привет, — отвечаю я.

— Как все прошло? — Ее милый и тихий голос пронизан беспокойством.

Не понимаю, почему все так беспокоятся обо мне. Ужасно трагично, что он умер, но я не знала его. Честно говоря, больше всего меня беспокоит то, что никогда так и не узнаю, и не потому, что не пыталась. Он не хотел иметь ничего общего с внебрачным ребенком своего отца, и каждый раз, когда я пыталась наладить с ним контакт, он совершенно четко давал это понять.

— Это была прекрасная панихида, — говорю я, касаясь пальцем кристально чистого окна во всю стену. Все настолько четкое и ясное, что, кажется, я могла бы просто протянуть руку и коснуться здания, расположенного через дорогу. Кажется, окна — единственное, что здесь не трогали, и я задаюсь вопросом, проводил ли он когда-либо время, стоя здесь и любуясь всей этой красотой. — Пришло много людей. Сотни, может, тысяча. Людям в церкви пришлось стоять.

— Кто говорил прощальную речь? — спрашивает она.

— Его тренер.

— Знаешь, печально, что в последние часы жизни с ним никого не было, — тихо говорит она. — Никого не было рядом с ним в больнице. У меня сердце сжимается от мысли, что он умер в одиночестве.