Елизавета I, королева Англии - Грибанов Борис Тимофеевич (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Было ясно, что королева шотландцев должна умереть.
Глава 24
Душевные терзания Елизаветы. Казнь Марии Стюарт
Итак, суд над Марией, королевой шотландцев, завершился, смертный приговор вынесен. Осталось привести его в исполнение.
А это оказалось делом весьма непростым.
Многих смущал вопрос, где тот палач, который коснется головы королевы Шотландии, бывшей королевы Франции? Кое-кто предполагал, что ее сын Джеймс, король Шотландии может выразить протест. Однако выяснилось, что ему судьба матери глубоко безразлична. Он писал Лестеру в письме, датированном 15 декабря: «Каким бы глупым и непоследовательным я был, если бы предпочел мою мать престолу. Моя религия толкала меня на то, чтобы я возненавидел ее проклятья, хотя честь вынуждает меня настаивать на сохранении ей жизни».
Настаивал он не очень энергично. Он вообще был личностью слабой, непостоянной, а единственной непоколебимой чертой его характера было твердое намерение унаследовать английскую корону. Он, например, не выносил вида оружия. Он не раз плакал в присутствии прислуги, предполагая, что он, быть может, не сын Дарнлея, а незаконнорожденный. У него не было никаких оснований любить свою мать, которая призывала на его голову Божье проклятье и в своем завещании лишила его наследства.
Тем не менее, обстоятельства складывались так, что Джеймс был вынужден просить сохранить жизнь своей матери.
Был момент, когда французский посол в Лондоне надеялся, что Марии Стюарт сохранят жизнь, если ее заключат в Тауэр, где она будет жить как монахиня-кармелитка и видеть внешний мир только через тюремную решетку.
Ей было сказано, что парламент утвердил приговор, и, если она не попросит прощения, то умрет.
Мария ответила, что она умирает за свою религию и благодарит Бога, что он оказывает ей такую честь. Ей объяснили, что она умрет не во имя религиозных убеждений, а потому, что устраивала заговоры с целью убийства королевы и захвата английского престола.
Члены трибунала оставили ее на некоторое время, полагая, что она, возможно, одумается и попросит помиловать ее. Но когда они вернулись, то застали ее все той же непреклонной. Тогда они объявили, что с ней более не будут обращаться как с королевой, и заберут ее королевскую мантию с гербом Шотландии.
Мария ответила, что является помазанной королевой и никто не может лишить ее королевских регалий, и что умрет она королевой. «У них, – сказала Мария, – не больше прав в отношении нее, чем у разбойника с большой дороги, когда он встречает в лесу честного судью. Бог отомстит за нее. Королей Англии убивали, а она их кровей».
Тюремщик приказал служанкам убрать балдахин, покрывавший королевские кресла. Служанки отказались сделать это и обругали тюремщика весьма бранными словами. Тогда он приказал своим слугам сорвать балдахин. На том месте, где был герб Шотландии, Мария повесила распятье.
Тюремщик впервые позволил себе сидеть в ее присутствии, не снимая с головы шляпу.
Мария написала письмо папе римскому, прося его об отпущении грехов. Она просила Римского Первосвященника взять под свою защиту ее сына и спасти его от вечного проклятия, если он останется еретиком. Если же он останется им, она завещает свои права на английский престол королю Испании.
Проблема того, как будет казнена Мария, волновала многих в Европе. Король Франции был шокирован тем, как собираются казнить Марию. Почему эти англичане не могут проявить больше такта? Эту женщину легко можно отравить, перерезать ей горло, задушить подушкой. Какое это имеет значение?
Мысль о том, что Марию лучше убить, чем казнить, привлекала кое-кого и в Англии. Горячим сторонником этой идеи выступил, например, архиепископ Кентерберийский, который даже предложил человека, готового взять на себя эту миссию. Склонялся к этому плану и Лестер.
Однако оба государственных секретаря отвергли такой вариант. В конце концов, 1 февраля Елизавета, понимая, что тянуть дольше уже невозможно, подписала приказ о казни и, вручая его секретарю Дэвидсону, поручила ему пойти с этим приказом к лорду-канцлеру, чтобы тот скрепил его большой государственной печатью. Но как только Дэвидсон вышел из комнаты, она с яростью стала обвинять сэра Эмиаса Поулета и второго тюремщика, сэра Дрю Драри, в том, что они не нашли способа отправить Марию на тот свет без того, чтобы королеве пришлось подписывать такой приказ.
Елизавета приказала Дэвидсону немедленно отправиться к Уолсингему, чтобы они вместе написали и оба подписали письмо сэру Поулету, в котором критиковали его за то, что он не нашел, как без шума избавиться от Марии.
Письмо они закончили уже поздно ночью и решили отправить его вместе с приказом о казни на следующее утро. Однако ранним утром на следующий день Дэвидсон получил от королевы распоряжение, чтобы если ее приказ о казни еще не скреплен Большой Печатью, он ничего не предпринимал не повидав ее. А во время немедленно состоявшейся аудиенции королева стала расспрашивать Дэвидсона, почему он проявил такую поспешность, скрепляя печатью приказ.
Дэвидсон ответил, что он только выполнял ее распоряжение, и спросил, должен ли он продолжать эту процедуру. Королева сказала «да» и вновь разразилась гневной речью, обвиняя своих советников в том, что это они вынудили ее принять такое жестокое решение.
7 февраля 1587 года в апартаменты королевы шотландцев пришел слуга и доложил, что пришло несколько членов трибунала, в частности, граф Шлозбери и граф Кент, и с ними главный шериф Нортхэмптона, и просят у нее аудиенции. Мария послала за своими фрейлинами и прислугой и приняла приезжих. Они сообщили ей, что королева Англии не может больше сопротивляться требованию своих подданных казнить королеву Шотландии, и что Мария должна быть готова умереть завтра поутру.
За годы своего заключения Мария большую часть времени находилась под надзором графа Шлозбери, и вот теперь именно он зачитал срывающимся голосом смертельный приговор. Мария перекрестилась и ответила: «Во имя Господа Бога, я приветствую эту весть и благодарю Его за то, что приходит конец моим страданиям. Лучшей новости я не могла получить, и я благодарю Всевышнего за то, что Он позволил мне умереть во славу Его церкви, древней католической религии».
Она попросила, чтобы ее духовнику разрешили провести с ней последние часы перед казнью. В этом ей было отказано, но разрешили, чтобы ее навестил англиканский священник. Мария с негодованием отвергла это предложение.
На следующее утро провест-маршал постучал в ее дверь и не услышал никакого ответа. Он бросился за шерифом. Когда они пришли, дверь уже была открыта. На пороге стояла королева Шотландии, одетая как на бал.
Вместо обычного длинного серого платья, в котором она ходила все последнее время, на ней было платье из черного бархата и сатина, длинная вуаль покрывала ее парик, на шее висел золотой крест и украшенный бриллиантами молитвенник В руках она держала мраморный крест. Она шла, опираясь на руку дежурного офицера, когда увидела Эндрю Нелвила, руководителя ее королевского двора. Он стоял на коленях, обливаясь слезами. «Нелвил, – сказала она ему, – вы должны не плакать, а радоваться, что пришел конец моим несчастьям. Скажите моим друзьям, что я умираю как истинная католичка. Скажите моему сыну, что я была ему хорошей матерью. Скажите ему, что не сделала ничего, чтобы принести вред его королевству Шотландии. Прощайте, дорогой Нелвил».
Около трехсот дворян и рыцарей стояли у ограды в большом холле, за которым возвышался эшафот, задекорированный черной материей. Там же стоял стул и лежала черная подушка, на которую она должна будет встать на колени. Топор прислонили к ограде, два человека в черных масках стояли справа и слева от топора.
Королева оглянулась вокруг, улыбнулась и абсолютно спокойно поднялась на эшафот.
Зачитали приговор.
«Мадам, – сказал лорд Шлозбери, – это нам приказано совершить».
«Вы должны исполнить свой долг», – сказала она и уже собиралась опуститься на колени для совершения молитвы, когда к ней подошел настоятель Питерборо.
