Царевна Нефрет (Том II) - Масютин Василий Николаевич (книги хорошего качества .txt) 📗
Это желание было таким сильным, что Жанна решила посетить Райта в санатории.
Для приема гостей были отведены определенные часы и к Райту пускали всех желающих.
Жанна вошла в палату с букетом цветов — как к больному. Она совершенно не ожидала увидеть Райта за столом в окружении нескольких человек. Сделала шаг назад, но было уже поздно. Ей предложили сесть. Среди посетителей была и Мэри. Жанна ее не заметила и, вероятно, все равно бы не узнала.
Райт оживленно беседовал с гостями. Жанна представляла себе свой визит совершенно иначе. Смутилась — не пора ли сделать вид, что она зашла в палату по ошибке и никого здесь не знает? В этот миг Райт оборвал фразу:
— …и хотя никто мне не хочет верить, я… — и повернулся к незнакомке. Долго всматривался и вдруг закричал, как бесноватый, бросившись к ней:
— Нефрет! Ты все-таки жива!
Стиснул ее в объятиях и прижал к груди. Жанна попыталась высвободиться:
— Господин профессор!
— Нефрет! где ты пропадала? Как ты можешь так говорить?!
Поднялся переполох. Райт бессильно упал в кресло, тер руками глаза, словно хотел разогнать туман. Его схватили за руки. Прибежал врач. Райт отбивался:
— Пустите меня! вы все обманщики, воры! Нефрет, Нефрет, как ты могла..?!
Жанна, не дожидаясь вопросов, выскочила в коридор и быстро ушла.
Врачи никак не могли успокоить Райта. Он метался, крича:
— Почему она не пришла с лотосом? Зачем вы ее переодели?!
На него пришлось надеть смирительную рубашку, как поступают со всеми больными, способными в безумии убить себя или других.
Райт корчился и ревел:
— Нефрет, Нефрет! Здесь твой Сатми!
В прессе появились заметки. В них говорилось, что профессор Райт сошел с ума.
По соседству другие — о его скандальном романе с артисткой кабаре.
Намечали кандидатов на его должность. Мэри подала на развод.
Райт известил, что готовит новую книгу о том, как он воскресил Нефрет.
Приложение
Михаил Рудницкий [11]
ВАСИЛИЙ МАСЮТИН ВОСКРЕШАЕТ ЕГИПЕТСКУЮ ПОЭТЕССУ
(В. Масютин: «Царевна Нефрет», повесть в двух томах с иллюстрациями и обложкой автора. Библ. «Дела»)
Перед войной «Дело» опубликовало огромную повесть Болеслава Пруса «Фараон», ныне давно разошедшуюся. Это было маленькое литературное событие.
Прус по примеру Флобера пробовал воссоздать забытую египетскую культуру, с некоторыми ее проблемами. Когда мы примерно в те же времена читали «На камне» Коцюбинского [12], вряд ли кто-нибудь мог подумать, что какой-либо наш писатель вскоре возьмется за повесть из любой чужой старины, не имеющей ничего общего с нашей историей. Несколько повестей наших советских писателей, фоном для которых служит жизнь далеких от нас и т. наз. «экзотических» народов, появились не в результате чисто художественных побуждений, а под влиянием актуальных вопросов.
Но вот наш известный художник Василий Масютин воскрешает Египет в связи с знаменитыми раскопками лорда Карнарвона и Картера. Всем памятны сенсационные сообщения в прессе о мести жившего много веков назад Тутанхамона, о том, как исследователи гробницы фараона умирали один за другим. Появилась обширная археологическая литература о новооткрытых памятниках египетской древности. Масютин, постоянно живущий в Берлине, несомненно обратил внимание на великолепный портрет — каменную голову царицы Нефреты в берлинском музее — и заинтересовался Египтом. Когда в этом году художник приехал на короткое время во Львов, он привез с собой много профессиональных книг по египетской истории, чтобы доказать нам, маловерам: написанная им повесть — не плод досужей фантазии, а результат скрупулезных исследований. Ясно, что материалы, которыми пользуется повествователь, всевозможные «фактические данные» — это только вспомогательное средство и от их ценности или оригинальности не зависит ценность и оригинальность повести. Однако В. Масютин — необыкновенно подвижный ум, обладающий познаниями в различных сферах науки, творчества и жизни; он меняет кисть на перо не для того, чтобы попробовать свои силы еще в одной области, исходя из ложного представления о своих талантах, — нет, он владеет пером лучше, чем не один наш «профессиональный» или «признанный» писатель и в своих сочинениях всегда умеет сказать что-то новое и всесторонне обдуманное.
Его египетская повесть «Царевна Нефрет» не обременена излишним грузом ученой эрудиции, скучных описаний и философических рефлексий. Это история о молодом немецком профессоре, который так увлекся найденной им мумией, что вне ее весь мир перестал для него существовать. Напрашивался вопрос к Масютину: «Почему вы не сделали героем своей повести какого-нибудь нашего земляка?» На это у него имелся готовый ответ: «А почему у нас действующими лицами должны быть только „свои“? Разве иностранные авторы пишут исключительно о своих краях? Действующие лица зависят от сюжета и окружения». Здесь можно добавить, что Масютин ранее уже издал на немецком языке свою первую повесть и, зная наши издательские обстоятельства, думал в первую очередь об иностранных издателях.
Нашему читателю не раз покажется, что перед ним иностранное произведение. Если большинство и увидит в этом повод для упрека автору, нет сомнения, что найдется немало культурных и воспитанных на хорошей литературе читателей, которые сочтут это впечатление лучшим комплиментом для писателя. Нашим книгам ничего так сильно не хватает, как тех черт, благодаря которым иностранные произведения вытесняют родные книги из домов и рук нашей интеллигенции.
«Царевна Нефрет» — история любви длиной в 3000 лет; она мало напоминает те современные любовные истории, что нас привлекают и увлекают или отвращают и отталкивают от книжек с одними и теми же вечно повторяющимися мотивами. Герой этой повести, увлеченный древней египетской культурой, чьи ценности сложились благодаря совершенно иным принципам религиозного и гражданского воспитания, — отвернулся от современности, в которой жил. Его жизненная трагедия открыла ему удивительную форму красоты и довела его до грани, за которой человек утрачивает ощущение действительности.
В. Масютин сумел достичь в своей повести того уровня, когда писатель старается быть как можно простым и ясным, пренебрегая всем, что относится к эффектным искусственным украшениям. Несомненно, каждый, кто ощутит волшебство этой простоты, будет с нетерпением ждать выхода второй части повести.
М. Р.
Діло (Львов). 1938. № 252, 13 ноября.
Биографический очерк
Василий Николаевич Масютин (1884–1955) родился в Риге в семье полковника Н. Масютина (1844–1917) и дочери настоятеля Рижского кафедрального собора Людмилы Князевой. Окончил Киевский кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. В 1907 г. вышел в запас в звании подпоручика и в 1908 г. поступил на живописное отделение Московского училища живописи, ваяния и зодчества, окончив курс в 1914 г.
В ранние годы творчества создал циклы зачастую фантастических рисунков и офортов: Семь смертных грехов (1907–1908), Грех (1909), 12 офортов (1910–1911), участвовал в многочисленных выставках.
В сентябре 1914 г. Масютин был мобилизован и около двух лет провел на фронте. После демобилизации вернулся в Москву и в 1918 г. стал профессором Государственных свободных художественных мастерских. В декабре 1920 состоялась персональная выставка в Гравюрном кабинете Румянцевского музея.
