Цезарь (др. перевод) - Дюма Александр (читать книги онлайн бесплатно полностью без txt) 📗

И вообще Гортензий делал предложение, которое доказывало искренность его намерений: он обязывался вернуть Порцию Бибулу или Марцию Катону немедленно, как только у них родится двое детей.

Он руководствовался одним законом Нумы, давно забытым, но никем еще не упраздненным. Закон этот читатель может найти в труде Плутарха «Сопоставление Ликурга с Нумой»: он позволял мужу, решившему, что у него уже достаточно детей, отдавать свою жену другому на время или навсегда.

Катон обратил внимание Гортензия на то, что для него это невозможно, поскольку Марция беременна. Гортензий ответил, что намерения у него самые серьезные и он может подождать, пока Марция родит.

Эта настойчивость так подействовала на Катона, что он попросил у Гортензия разрешения посоветоваться с отцом Марции, Филиппом.

Филипп был порядочным человеком.

— Если ты не усматриваешь в этом законе никакого отступления от морали, — сказал он, — то я не против, однако будет лучше, если ты поставишь свою подпись на брачном контракте между Гортензием и Марцией.

Катон согласился. Подождали, пока Марция родит, и ударили по рукам; затем в присутствии отца и мужа своего, который расписался и поставил печать на брачном контракте, она вышла замуж за Гортензия.

Теперь попытаемся объяснить, что такое соглашение не было ничем из ряда вон выходящим в те времена, в 695 году от основания Рима, в отличие от нынешних времен — 1850 года нашей эры.

Однако сначала расскажем, чем закончилась эта история между Марцией и Гортензием.

Они жили дружно и счастливо, Марция полностью удовлетворяла всем запросам Гортензия и родила ему двоих детей, а поскольку Катон не потребовал ее обратно, Гортензий жил с ней до самой своей смерти, после которой завещал ей все свое состояние: около двадцати или двадцати пяти миллионов.

После смерти Гортензия Катон снова женился на Марции, об этом можно прочитать в труде Аппия «Гражданская война» и у Лукана [241] в «Фарсалии» [242]. Естественно, что Катон брал уже не жену себе, но мать своим подросшим дочерям.

Этот случай, конечно, наделал много шума в Риме. Разговоров было много, но удивлен никто не был. Таковы уж правила развода.

Еще несколько слов об этих законах, чтобы читатель подивился пассивности Марции, с какой она переходит от одного мужчины к другому, впрочем, можно объяснить и эту пассивность, поскольку, как вы уже убедились, наше намерение — объяснить читателю все.

XVIII

Сначала расскажем, как вступали в брак, а затем об условиях развода.

В Риме существовали две разновидности бракосочетания: патрицианское и плебейское, бракосочетание путем конфарреации и путем коэмпции.

Будь спокоен, дорогой читатель, очень скоро тебе все станет ясно.

Сначала, как и у нас, подписывался брачный контракт. Человек, исполнявший обязанности нынешнего нотариуса, зачитывал документ и, прежде чем отдать его на подпись владельцу, произносил следующие слова:

«Помолвка, так же, как и бракосочетание, заключается только с согласия родителей, девушка может воспротивиться воле родителей в том случае, если гражданин, представленный ей в качестве жениха, калека или же имеет дурную репутацию».

Если ни того, ни другого не наблюдалось и обе стороны были согласны, жених дарил своей невесте простое кольцо из железа без каких-либо драгоценных камней, служившее как бы гарантией принятых на себя обязательств. Девушка надевала его на безымянный палец левой руки, так как римское поверье гласило, что у этого пальца имеется нерв, ведущий прямо к сердцу. Разве ты не согласен, уважаемый читатель, что и сегодня женатые люди носят кольцо на том же пальце, даже не подозревая об этой связи?

Затем назначался день свадьбы. Как правило, девушки обручались в тринадцать-четырнадцать, иногда даже в двенадцать лет, а свадьба назначалась примерно через год.

Выбор дня был сложной проблемой. Нельзя было устраивать свадьбу в мае, этот месяц считался роковым из-за лемуриев, так, во всяком случае, писал Овидий. Нельзя было устраивать свадьбу и накануне июньских ид [243], а точнее — с 1 по 16 июня, так как это были дни усопших духов и тоже считались роковыми для семьи.

Не устраивались свадьбы и на календах [244] квинтилиса, то есть 1 июля, так как этот день являлся праздничным и никто не должен был прибегать к насилию, а как-никак предполагалось, что в первую брачную ночь муж свершает некое насилие над своей женой, в том случае, конечно, если она девственница.

Не назначались свадьбы и на второй день календ, ид или нон, который тоже считался роковым и в который полагалось делать лишь самые необходимые дела.

Следует учитывать, что в Риме свадьбы никогда не были чем-то строго необходимым.

В первые годы существования Республики молодая девушка в сопровождении матери и одной близкой родственницы проводила ночь в храме, чтобы узнать, нет ли каких-либо прорицаний, исходящих от богов, на этот счет. Позже ограничивались приходом одного жреца, сообщавшего, что нет неблагоприятных знамений, препятствующих данному браку, и далее все шло как по маслу.

Религиозный брак совершался дома, в помещении для хранения священной утвари. Невеста ждала, одетая в белую тунику, перехваченную у талии ремешком из овечьей шерсти, волосы должны были быть заплетены в косы, собранные на голове в виде башенки, поверх которой укреплялся венок из цветов майорана. К венку прикреплялась прозрачная вуаль — красная как пламя. Эта вуаль называлась nubere — в переводе «укутывать», отсюда и произошло слово nuptiae — бракосочетание. Обувь тоже была красной. Огненно-красный цвет носили и жрецы Юпитера, которым запрещалось разводиться.

Прическа невесты повторяла прически весталок. Она была символом чистоты молодой жены. В наше время цветок майорана заменила мелисса, что тоже восходит к древней традиции, как и кольцо на «сердечном» пальце. Вуаль присутствовала только на свадьбах патрициев.

Для признания свадьбы действительной необходимо было десять свидетелей. Каждый из молодоженов усаживался на свой стул, одинаковой формы и покрытый шкурой овцы, принесенной в жертву. Жрец вкладывал правую руку невесты в правую руку жениха, произносил несколько сакраментальных фраз, не забыв упомянуть, что жена должна всячески способствовать приумножению богатства мужа и участвовать во всех священных обрядах, затем совершал в честь Юноны, покровительницы семейного очага, жертвенное возлияние из подслащенного вина с медом и молоком. Фигурировала в этом обряде и пшеничная лепешка — «фар», которую приносили и показывали невесте; от этого слова и произошло название обряда «конфарреация».

Во время свадебной церемонии желчный пузырь принесенного в жертву животного выбрасывали под алтарь как символ того, что любая горечь должна быть изгнана из семейного дома.

Второй вид бракосочетания существовал у плебеев и назывался коэмпцией, от глагола emere — «покупать». В этом случае муж как бы покупал себе жену, а жена становилась его рабыней. Она продавалась ему отцом или опекунами в присутствии магистрата и пяти римских граждан, достигших половой зрелости. Желательно было также, чтобы на свадьбе присутствовал человек, взвешивавший монеты на аукционах.

Вообще-то, продажа была, разумеется, чисто символической, цена назначалась также символическая — один медный ас, то есть самая тяжелая, но и самая дешевая римская монета. Один ас равнялся примерно семи сантимам. Он делился на семис, то есть половину аса, затем на триенс — треть аса, на квадранс — четверть аса, на секстане — его шестую часть и, наконец, на стипс — двенадцатую часть аса.

Характерно, что при таком бракосочетании именно женщина приносила ас, посредством которого ее покупали, так что в реальности выходило, что вовсе не муж покупал жену, а наоборот.