Спиридов был — Нептун - Фирсов Иван Иванович (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

— Пойдешь вдоль восточного берега Каспия, разведай все места до Астрабада.

Поручик справился с заданием, составил карту от Астрахани до Астрабада, доложил.

В следующем, 1716 году, царь послал морем с поручиком большой отряд склонить к верности и подданству хивинского хана.

— Заодно проведай, какие пути ведут по суше, по воде ли в Индию.

И в этот раз поручик не сплоховал: основал Александровское и Красноводское укрепление, заложил крепость Святого Петра. Поход на другое лето окончился печально. Хивинский хан Ширгазы коварно напал на русских, и почти весь отряд погиб.

Но Петр не оставил своих замыслов. Его посланник, князь Артемий Волынский, вернувшись из Персии, обстоятельно доложил о начавшейся сумятице на юге Каспия.

— Нынче Персия вовсе дряхлой сделалась. На нее зарятся с запада турки на Тифлис и Эревань. С востока наседают афганы из Кандагара. Купцов наших повсюду бьют и притесняют. Да и персам с армяшками боязно везти товары в Астрахань. Грабят их в пути на суше и на море.

Петр молча слушал, рассматривая карту, составленную Волынским.

— Оттого, государь, — продолжал князь, — великий прибыток теряет наша держава. Мал-мала не одна сотня рублишек от одной таможни могла быть в казне нашей...

Персидский поход не только принес доход в казну, но и обезопасил границы. Западный и южный берега Каспия принадлежали теперь России. От крепости Святого Креста в устье Терека до Новой Крепости в заливе Энзели, на южном берегу Каспия, обосновались русские гарнизоны. Всего в крепостях и ретрашментах [19] расположилось полсотни тысяч человек. Скоро выяснилось, что на их содержание тратилось денег больше, чем поступало доходов. К тому же непривычный жаркий климат вызывал массу заболеваний среди солдат и офицеров. В год умирало до трех тысяч...

Трудно представить, как управлялся бы Мишуков с флотилией из восьми десятков судов, если бы у него не было под рукой такого помощника, как капитан 2-го ранга Василий Урусов. Одиннадцатую кампанию проводил тот на Каспии. И потому знал дотошно море с прилегающими берегами, все приметные знаки на островах и побережье, подводные опасности и много Других вещей, которые постигаются моряком на деле. Особенно когда он не только зрит их воочию, но и ощущает своим нутром в минуты неординарные, в мгновения, когда во мраке ночном интуитивно вдруг приказывает переложить руль или перевернуть паруса и тем избавляет судно от смертельной опасности.

Урусов первые кампании плавал на шняве «Екатерина» в паре с Федором Соймоновым. Три года занимались они гидрографией, обшарили все каспийские берега и к началу Персидского похода представили царю первую, но довольно достоверную карту этого моря. Петр похвалил обоих моряков, и они царствовали в Персидском походе. Потом Урусову и Соймонову привелось перевозить морем войска генерала Матюшкина и штурмовать крепость Баку.

В последние годы Урусов устойчиво определился в Астрахани как второе лицо после флагмана, капитана над портом. С появлением Мишукова управление всеми экипажами и судами перешло под его надзор. Ни одно назначение или перемещение людей не производилось без его ведома, так же, как и снаряжение и отправка судов в море. Потому-то при встрече и не удивил Урусова вопрос капитан-командора:

— Как мыслишь, Василь Алексеич, новичок Спиридов потянет за капитана гекбота? Для начала на «Екатерину» думаю его определить.

— Навскидку, так смышлен и в действии работящ. Надобно в море поглядеть.

— И я к тому же, — просиял Мишуков, — пройдись-ка ты с ним до Гиляни, проверишь его в деле, нам кстати и муку пора в Решт отсылать, изголодались там, поди, солдатики. Да и ты проветришься. Нынче-то в сезоне еще в море не хаживал.

«Сам-то ты другую кампанию в Астрахани, а в море до сих пор дальше Четырех Бугров не высовывался», — посмеивался про себя Урусов, слушая капитан-командора.

— Гилянь так Гилянь, — согласился он, — завтра начнем грузиться.

Узнав о походе, Спиридов сразу спросил, какой груз, каким маршрутом предстоит плавание.

— Дозвольте, господин капитан второго ранга, узнать, где раздобыть карту, предварительный путь наметить.

«Знает порядок, стервец, все, как положено», — подумал Урусов.

— Получишь у меня карты и все пособия и инструменты для подштурмана. А пойдем в Решт, ближе к берегу, вдоль островов. Исходная точка от Четырех Бугров.

Накануне выхода погода установилась на славу. Ясное безоблачное небо, с востока тянул легкий ветерок.

Матросы укладывали последние мешки в трюме.

— Лучше не примыслишь, — глядя на заходящее солнце, сказал Минин, наблюдая, как распоряжается Григорий: «Все у него к месту, загодя изготавливает, а ну-ка шторм, тогда поздно станет и до оверкиля [20] недолго».

— Прав ты, — на ходу ответил Спиридов, — нам в аккурат галфвинд [21] слева по ходу способный ветер.

Располагая курсы плавания на видимости берегов, Урусов, по заведенному им порядку, знакомил новоиспеченных командиров с обстановкой плавания на Каспии.

После того как маяк лоцманской станции на острове Четыре Бугра скрылся за горизонтом, Спиридов уверенно скомандовал рулевому:

— На румб зюйд-зюйд-вест!

Чуть переложив румпель вправо, усатый матрос выждал, когда судно устроится на курсе и доложил:

— На румбе зюйд-зюйд-вест.

— Держать так!

Экипажем «Святой Екатерины» Спиридов был доволен. Из дюжины матросов всего один первогодок, остальные старослужащие. Одного из них он назначил за боцмана и старшим канониром. На гекботе по штату не было пушек, но, кроме ружей и пистолетов, матросам и офицерам полагалось два фальконета.

— На всякий случай, — пояснил провожавший их Сухотин, — на море шастают разные лезгины да кабардинцы, купчишек обирают.

Не полагался на судне и хронометр. Вместо него выдавали уходящим в поход часы-луковицы.

Окидывая взглядом иссиня-черное, с бархатным отливом южное небо, Минин, налаживая квадрант, восхищался вполголоса:

— На Балтике такой небосвод не взвидишь. Вроде бы Господь Бог одну материю сотворил для земли, ан здесь-то она по-иному смотрится, завораживает чем-то.

— Верно толкуешь, — отозвался Спиридов, — звезды здесь алмазами сверкают, подобно хрустальным кристаллам переливаются.

Григорий вскинул голову, оглянулся за корму, разыскивая что-то на небосводе.

— Глянь-ка, вона Полярная высвечивает, рассчитай-ка широту, покуда счисление надежно. Заодно и часы твои выверим, и квадранту ошибку определим.

Урусов, облокотившись о фальшборт, зевая, прислушивался к разговору: «Вроде бы соображает по времени ладно».

— Ну, капитан, пойду я передохну, — сказал он, подойдя к Спиридову.

И только темнота скрыла волнительный румянец на щеках Григория. Впервые он слышал в свой адрес такое вроде бы казенное обращение, но ему казалось, что в душе его что-то перевернулось, и теперь в жизни наступает новая для него пора.

— Не позабудь впередсмотрящего [22] выставить, не ровен час, какой купчишка пьяненький без огней выскочит, — наставительно произнес Урусов, но тут же был несколько ошарашен.

— Вахта сия наряжена, господин капитан второго ранга, еще в сумерки...

В полночь Спиридов отпустил Минина:

— Передохни, Федя, небось умаялся за день.

Едва обозначились утренние сумерки, впередсмотрящий крикнул:

— Справа впереди земля!

Спиридов только что сверялся с картой в каюте, поднял зрительную трубу В утренней дымке, далеко, почти у горизонта темнела полоска земли.

— Должно, Тюлений остров, — зевая, подсказал сзади Минин.

— Он и есть, — согласился Спиридов, — придем на траверз, повернем на чистый зюйд. Следом за ним Чечень-остров обозначен.

В полдень миновали пустынный, поросший зеленым тростником низменный остров Чечень.