Хмель - Черкасов Алексей Тимофеевич (читать книги регистрация .txt) 📗
Михайла Михайлович успокоился: он предпринял первые шаги к изгнанию фурии.
V
– Минуточку! Что вы называете цивилизацией?
Вопрос был поставлен так резко и сердито, что мистер Четтерсворт вздрогнул, оглянувшись на господина Палло.
Четтерсворт – Серый черт – разговаривал с полковником Толстовым. Акут Тао Саямо сидел тут же, по обыкновению, тихий л неприметный, как бы удалившийся в самого себя.
Разговор шел о цивилизации и, как это всегда случается перед обедом, переливался плавно, покойно, подобно журчащему ручью в тени дремотного леса, и вдруг ворвался господин Палло.
– Что вы называете цивилизацией? – повторил он.
– Цивилизация? О! Это великий культура Америка, великий принцип демократия, великий прогресс промышленности. Это всем ясно.
– Ну, а мне, извините, совсем неясно, что вы называете американской цивилизацией. Прибыли от капитала? Концерны? Биржи с вашими трескучими акциями? Или вы называете цивилизацией линчевание негров в Южных Штатах? Или вы называете цивилизацией грабеж в странах Латинской Америки, в Африке, Индии, на Среднем Востоке, в Китае и в России? Что же главное в вашей, извините, американской цивилизации?
Серый черт не ждал такого ввезенного нападения со стороны русского мексиканца. Все оживились, и даже Акут Тао Саямо проснулся от своих внутренних созерцаний. В стороне от всех молчал подполковник Владимир Михайлович, сутулясь в том самом кресле, где когда-то перед ужином дремал его отец.
Никто не обращал внимания на Тимофея. Он стоял за половинкой полустеклянной створчатой двери и, как всегда, чувствовал себя случайным и чужим в доме Юскова. Никому из них и в голову не придет спросить у фронтового прапорщика, что он думает о цивилизации и буржуазной культуре. А он бы мог сказать!
Что они знают, эти люди, про жизнь солдата? Про жизнь прапорщика Боровикова? Они его сейчас принимают по милости ее величества Революции, терпят и вместе с тем никто из них не пойдет кузнецом в депо, на пашню с серпом, чтобы в поте лица добывать себе хлеб насущный!
Да они, эти образованные люди, никогда не жрали всухомятку японские галеты, которыми хоть из минометов стреляй, не жрали чечевицу пополам с землей, не долбили лоб двоеперстием, уповая на бога; они всегда были сыты, хорошо одеты, обеспечены, а за счет кого, спрашивается? Вот что хотел бы сказать им Тимофей! Почему именно они, холеные, изнеженные, должны жрать вкусную пищу, приготовленную ученым поваром? Почему именно они должны получать всяческие блага, а вот солдаты, мастеровые депо, фабричные бабы, одичалые в вековом забытьи и невежестве, подобные отцу Прокопию Веденеевичу, должны от века довольствоваться прозябанием, что и словами-то не выразить! Вот в чем штука! И он, Тимофей, хоть и в мундире прапорщика, а никак не приклеится к этим людям, если даже они и будут терпеть его молчаливое присутствие. И отчего не терпеть? Он же для них, как стул, как вот эта стена, дверь, – неодушевленный предмет, и больше ничего.
«Цивилизация!» Как это по-русски, по-простонародному? А ну их подальше! И все-таки прислушался, когда Арзур Палло спросил у Серого черта, что он считает главным в цивилизации Америки.
– Свобода, сэр. Великий принцип Джефферсона, сэр.
– Свобода? Чья свобода?
Это уже интересно! Тимофей насторожился. Арзур Палло спрашивает и отвечает:
– Свобода Джона Принстона Моргана, чьим эмиссаром вы являетесь? Или свобода тех арабов, которые за нищенскую оплату перекачивают нефть из своей страны в Америку, обогащая капиталистов? Скажите: за чей счет раздулись капиталы Джона Принстона Моргана?
– Это очень не вески политика, сэр.
– О да! Конечно!
И Арзур Палло напомнил Четтерсворту, что, например, в России для американских капиталистов «очень вески политики» заключалась в том, чтобы оттяпать Берингов пролив, а там и Камчутку с Чукоткой. Разве не американский инженер-капиталист Вандерлипп нацелился на Камчатку? Разве не Морган основал на Аляске синдикат по ограблению окраин России?
– Что. вы там сделали с чукчами? Дали им цивилизацию? Образование? Культуру? Вы брали, а взамен давали спирт, наркотики, разврат и падение народности, извините. Надо называть вещи своими именами, господин Четтерсворт. Взять хотя бы банки – Русско-Азиатский и Сибирский торговый. Чьи основные капиталы в этих банках, скажите, пожалуйста?
– Если бы Америка не дала свои капиталы, русский промышленник совсем бы помер! Помер, сэр! Определенно!
– Не померли бы, господин Четтерсворт! Нет! Но ваша цивилизация дорого обошлась России, и не только России. В этом я убедился, когда был в Латинской Америке.
– Ошинь сожалею, нам никак нельзя иметь одно понятие о цивилизация, культура и великий назначения Америка!
Арзур Палло согласен: у них действительно разные понятия о цивилизации.
– Что поделаешь? Я имел честь, будучи в Мексике, пожинать плоды вашей цивилизации, сэр.
– О! – поморщился Серый черт.
– Смею думать, – продолжал Арзур Палло, – революция в России освободит Россию от заморских капиталов со всеми акционерными обществами.
– Это русски обществ – акционеры компани!
– Совершенно русские, только начинка обществ, капиталы ваши, сэр: американские, английские, бельгийские, французские.
– Пирог без начинка, м-м, как сказать?..
– Пироги всегда с начинкой, – ответил Арзур. И, помолчав, дополнил: – Думаю, революция в России пойдет дальше, чем мы полагаем. Вот, пожалуйста, спросите у русского прапорщика господина Боровикова, какую бы он хотел видеть Россию в будущем.
– О! – Серый черт презрительно усмехнулся. Ему так и не удалось коротко познакомиться с молчаливым прапорщиком. «Русски битюг, который умеет возить, но не умеет говорить. Что он может знать о судьбе России?» Это же все равно, если бы спросить у ломового мерина, что он думает о своем будущем! – Ошинь рад! Шьто ви сказать будете, господин Борофикоф? Как понимаете цивилизация?
Тимофей не ждал, что его втянут в разговор, да и не хотел бы отвечать на презрительную иронию американца, но все-таки вынужден был покинуть свое убежище и выйти в малый зал под обстрел щупающих взглядов.
– Как я думаю? – Тимофей пожал плечами – погоны согнулись. – Я не знаю, что вы называете ци-ви-ли-за-цией. Хочу спросить: кто начал войну? Цивилизация?
Американец хлопнул ладонями по коленям:
– Цивилизаци не начинайт война!
И Серый черт пустился в пространные доказательства, погружаясь в историю, как водолаз на дно океана. Он начал с персидского царя Ксеркса, который еще в 48 году до нашей эры начал войну против Греции, когда и в помине не было капитализма со всей современной цивилизацией.
Арзур Палло захохотал:
– Очень длинный мост надо построить вам, господин Четтерсворт, чтобы соединить диктатора Ксеркса с капитанами капитализма – Рокфеллером, Морганом, Дюпоном, Рено, Чемберленами! Очень длинный мост!
– Я хотел сказать, я хотел сказать, – не капитан капитализм делайт война, а сам, м-м, человек, сэр. О да! Сам человек.
И, не дав опомниться Арзуру Палло, с напускной непринужденностью и дружелюбием Серый черт спросил у прапорщика: видит ли он будущую Россию после революции без капитанов цивилизации? Без промышленности? Без культуры и науки?
– Почему без промышленности и науки? Я этого не говорю. Я думаю, что в России не будет капитанов капитализма, потому что революция разгромит капитализм.
– Ошинь приятно! – поддакнул Серый черт. – Без капитал? Воздухом питайт?
– Революция отберет у буржуазии капитал, и он будет народным. Банки будут в руках Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.
– Широкий будет Совет? – скорчил рожу Серый черт.
– По всей России.
Может, на этом и закончился бы разговор о будущем России и Тимофей спокойно бы отступил за полустеклянную створчатую дверь, но тут полковник Толстое поднялся с кресла и, обращаясь к прапорщику, спросил:
– Допустим, Советы. Но и Советы сами по себе не будут существовать. Будут ли партии внутри самих Советов и вообще в России? Или как было при царе-батюшке – все партии должны уйти в подполье?
