Прекрасные незнакомки - Бенцони Жюльетта (мир книг .txt) 📗
В хорошую погоду все отправлялись в Сен-Лё, где госпожа де Жанлис распорядилась купить ферму, чтобы ее воспитанники научились обращаться с землей, ухаживать за животными, доить коров, сбивать масло, делать сыры, работать на винограднике, печь хлеб и стирать белье. Стараниями госпожи де Жанлис ферма не имела ничего общего с овечками Трианона, у нее работали основательно.
Нет сомнения, что и сейчас подобное обучение вызывает улыбку, а в те времена над ним потешался весь королевский двор. В самом деле, кто видел принцев крови, которые пекут хлеб или стирают? Но вот, поди ж ты…
Однако, когда придут трагические времена революции, когда настанут мрачные дни эмиграции, неожиданные умения юных принцев помогут им остаться в живых. Луи-Филипп, став в 1830 году французским королем, скажет о своем наставнике в юбке:
– Она сделала из меня мужчину.
Так оно и было. К тому же благодаря стараниям госпожи де Жанлис будущий король смог зарабатывать себе на жизнь: живя в Райхенау, он на трех языках преподавал в колледже историю, географию и математику. Не стараясь добиться вершин в науке, принц станет одним из первых европейских профессоров.
И если бы госпожа де Жанлис, которая благополучно переживет революцию, империю и Реставрацию и умрет только 1830 году, когда ее бывший воспитанник взойдет на трон, ограничилась бы одной педагогикой, она запечатлелась бы в памяти потомков как совершенно необыкновенная женщина. Но, к несчастью, она еще писала романы. И романы становились все толще. После нее осталось около ста шестидесяти книг, одна хуже другой, но она считала их настоящими шедеврами.
С годами обворожительный белокурый ангелок с арфой превратился в занудный «синий чулок», выносить характер которого было нелегко.
«“Наставник”, – писала о Фелисите баронесса Оберкиш, которая хорошо ее знала и не отличалась особым злоязычием, – сильно грешит тщеславием. Она педант и придворному платью предпочитает мужской наряд учителя. У нее есть смешной конек: ее арфа. Она повсюду таскает ее за собой и постоянно говорит о ней. Если арфы нет рядом, она играет на корке хлеба и упражняется на шнурках. Посмотришь на нее, и она сразу округлит руки, сделает губы бантиком, примет мечтательный вид и закатит глаза. Господи! Какая же приятная вещь естественность!»
Но кто из нас без недостатков?
Глава 6
Трагедия гордыни: художник Давид и Эмили Шальгрен
Гроза над Лувром
10 августа 1792 года. Дворцом Тюильри завладела чернь и хозяйничает в нем. Король Людовик XVI и все королевское семейство укрылись в Ассамблее. Швейцарцы до последнего защищали дворец, но безуспешно, толпа смела защитников, и в двери ворвались подонки предместий – воры, бездельники, бандиты. Теперь дворец у них в руках, и они его грабят.
Тут и там вспыхивают костры, в воздух поднимается дым, смешиваясь с облаками пуха из вспоротых саблями подушек и диванов. Полы погребов устилают бутылочные осколки, на которых вперемешку валяются вусмерть пьяные победители и побежденные с перерезанным горлом. А во дворе злобные ведьмы, исчадия ада на кострах из королевской мебели поджаривают руки и ноги погибших швейцарцев. Город больше не Париж, сейчас на дворе вовсе не лето, и это не победа народа над королевской властью, это жуткая вакханалия, кровавая баня в одном из кругов ада.
А в нескольких шагах от Тюильри, в одном из помещений старинного луврского дворца, где после королей разместились художники, испуганное семейство, дрожа от ужаса, прислушивается к диким воплям, которые раздаются в опасной близости от них. В испуге семья художника Шарля-Антуана Верне, которого обычно зовут Карлом Верне. Семья состоит из его жены Фанни, двух его детей, племянницы и сестры Эмили, супруги знаменитого архитектора Шальгрена. Художник в полном отчаянии. Он застыл перед огромным незаконченным полотном, изображающим вздыбленных лошадей, смотрит и не видит палитры, которую швырнул на пол в яростном негодовании, услышав от одного из учеников, побелевшего от страха, что в дворцовых кухнях убили поваренка и сварили его в котле.
– Что они делают с революцией?! – возопил художник. – Мыслители остались за порогом своих кабинетов, а оголтелая чернь жжет, грабит и топит в крови знамя свободы!
Он так верил в наступающие новые времена, что отказался эмигрировать за границу, как поступили многие из его знакомых и даже родственники. Он не забыл, что ответил шурину Франсуа Шальгрену, когда тот пришел к нему с известием, что уезжает в Италию.
– Мы, художники, – не знать, а трудовой люд, даже если работаем на принцев, – заявил он.
Шальгрен и в самом деле работал на принца, он был архитектором графа Прованского, брата короля, и был одержим идеей отъезда из Парижа. Вполне возможно, он был прав, принц уже уехал, работы ему было ждать неоткуда, зато ему могли поставить в вину нажитое состояние и роскошный образ жизни.
Шальгрен уехал, но уехал один. Его жена, красавица Эмили, отказалась следовать за ним по дорогам изгнания. Она любила свободу, ей нравился вольный дух, которым повеяло над Парижем. И, нужно сказать честно, она не ладила со своим мужем, может быть, из-за разницы в возрасте – все-таки двадцать два года! – а может быть, по причине более интимной, потому что кое-кто подозревал, что сердце молодой женщины отдано другому, но кому именно – никто не знал. Брат взял Эмили под свое крыло, и она переехала к нему в Лувр с маленькой дочкой Франсуазой, а муж отправился в Верону.
В Лувре жили тесновато. Кого здесь только не было: художники, скульпторы, граверы, – но в веселом караван-сарае муз царила доброжелательная сердечность, и до этого страшного дня Эмили ни разу не пожалела, что осталась в Париже.
Зато Карл в эту минуту горько сожалел об этом. По его вине сестра осталась без надежного крова. Эмили всячески успокаивала его, уверяя, что в любом случае никогда бы не уехала.
– Все равно, – подхватила, вмешавшись в разговор Фанни Верне, – нам не из-за чего впадать в панику. Все, что творится в Тюильри, ужасно, но грозит ли опасность нам?
Едва она успела договорить, как в мастерскую вбежал паренек с предупреждением: нужно бежать, и немедленно. Погромщики направляются в Лувр. Кто-то сказал им, что швейцарцы укрылись в мастерских художников.
Паренька звали Этьеном. Он был одним из учеников Луи Давида, модного художника, чья мастерская уж точно была самой просторной. Давид, пламенный революционер, был членом Конвента и личным другом Робеспьера, в эти дни он обладал определенным влиянием. Именно по причине его влиятельности Верне отказался поверить Этьену. С какой это стати станут обыскивать мастерскую Давида? Одного только его присутствия достаточно, чтобы чувствовать себя защищенным. Верне не любил Давида, его крайняя революционность внушала ему тревогу, но вместе с тем считал его соседство полезным.
Однако беда была в том, что в этот катастрофический час Давида не было дома и никто не знал, где его искать. А потом, если хорошо подумать, был ли он способен остановить разбушевавшуюся стихию? Этьен настаивал: нужно срочно бежать! Соседи уже уходят!
В наружной галерее послышались крики и топот ног. Художники толпой покидали Лувр. Если запереть двери, дворец обратится в ловушку. Фанни взяла инициативу в свои руки. Прежде всего надо думать о детях. Они отправятся в Марли, к ее родителям.
У ее отца, гравера Моро-младшего, в Марли был прекрасный деревенский домик, где Фанни с семьей, конечно же, примут с распростертыми объятиями. К несчастью, домик слишком мал и вряд ли там найдется комната для Эмили с Франсуазой. Эмили ничуть не огорчилась: ее подруга Розали Фиёль давно уже зовет ее к себе в замок Ла Мюэтт. А Ла Мюэтт находится как раз по дороге к Марли, так что Эмили останется там.
Все было решено, и семья покинула Лувр. Уже стемнело, так что беглецы проскользнули незамеченными. И как вовремя! Не прошло и получаса, как вооруженная банда ворвалась в старинный дворец.
