Библиотека мировой литературы для детей, том 36 - Джованьоли Рафаэлло (е книги txt) 📗
— Набросаем тебе полную шапку терунций!
— Угостим тебя самым лучшим массинским!
— Какая славненькая обезьянка!
— А пес! Какой чудесный эпирский пес!
Одни ласкали собаку, другие — обезьянку; кто щупал лесенку, кто трогал веревки и железные обручи, высказывая самые невероятные догадки и предположения. Арториксу наконец надоел весь этот шум и толкотня, и он сказал:
— Хорошо, хорошо, я дам для вас представление! Я и мои артисты постараемся достойно почтить Сатурна, а вам доставить удовольствие. Но для этого, уважаемые квириты, дайте мне место.
— Правильно!
— Он верно говорит!
— Правильно, правильно!
— Сделаем пошире круг!
— Отойдите назад!
— Отступите!
Но все только кричали, и никто не двигался.
Вдруг кто-то громко крикнул:
— Пусть он идет вместе с нами в Каринскую курию!..
— Да, да, в Каринскую курию! — раздалось сначала десять, потом двадцать, потом сто голосов.
— В Каринскую курию! В Каринскую курию!
Но хотя все выражали горячее желание направиться в курию, никто не двигался с места, пока наконец зрители, стоявшие рядом с фокусником, работая локтями, не повернули вспять, в ту сторону, где была курия, а вслед за ними повалила и вся остальная толпа.
Таким образом, те, что находились в хвосте, теперь оказались во главе колонны, а музыканты и певцы, которые раньше шли впереди, очутились позади всех; это обстоятельство ничуть не помешало им петь и играть гимн в честь Сатурна, а тысячеголосый хор подхватывал припев каждой строфы:
— Io, bona Saturnalia!
Толпа все возрастала, в нее вливались все встречавшиеся по дороге; вскоре шествие достигло открытого места, где возвышалось здание третьей из тридцати курий, на которые делился город, — курии Карин, и толпа растеклась во все стороны площади, словно бурный поток. Она доставила немалое беспокойство тем, кто пришел сюда раньше и уже сидел за столами в наскоро сооруженных триклиниях: там люди всецело были заняты поглощением всевозможных яств и выпивкой, без конца шутили, неистово кричали и хохотали над разными забавными сценками.
Сначала на площади возник беспорядок, слышался смутный гул проклятий, угрозы и брань; но среди этих пререканий раздавались и примиряющие возгласы, увещания, призывы к спокойствию. Наконец распространился слух, что здесь, на площади, какой-то фокусник собирается дать представление. Все обрадовались, вновь началась давка, зрители проталкивались в первый ряд круга, образовавшегося на середине площади. Любопытные становились на цыпочки, взбирались на скамьи, на столы, на ступеньки, влезали на железные решетки, защищавшие окна в нижних этажах соседних домов. Вскоре наступила полная тишина, все замерли в напряженном ожидании, устремив глаза на Арторикса, который уже готовился к представлению.
Фокусник постоял несколько минут в раздумье, разложив на земле различные предметы своего реквизита, потом подошел к одному из зрителей и, дав ему шарик из слоновой кости, сказал:
— Пусти его вкруговую.
Затем он дал еще один шарик подвыпившему рабу, который стоял в первом ряду круга; лицо раба раскраснелось и расплылось в улыбке, у него был вид счастливого человека, ожидающего еще больших радостей. Фокусник сказал ему:
— Пусти шарик по рукам.
Потом молодой галл вышел на середину освобожденного для него пространства и кликнул свою собаку; большой эпирский пес черной масти с белыми подпалинами сидел на задних лапах, устремив на хозяина умные глаза.
— Эндимион!
Собака вскочила, завиляла хвостом и пристально посмотрела на фокусника, как будто хотела сказать, что готова исполнить все его приказания.
— Ступай и сейчас же найди белый шарик!..
Собака тотчас побежала в ту сторону, где стоявшая в кругу публика передавала друг другу из рук в руки белый шарик.
— Нет, ищи красный, — сказал Арторикс.
Эндимион быстро повернул в ту сторону, где стоял раб, который держал красный шарик, успевший уже побывать в тридцати руках; собака хотела проскользнуть под ногами зрителей и подбежать к тому, у кого в эту минуту находился красный шарик, как вдруг Арторикс крикнул так, словно скомандовал манипулу солдат:
— Стой!
Собака остановилась как вкопанная. Затем, обратившись к толпе, фокусник сказал:
— Те, к кому попали в эту минуту шарики, пусть оставят их у себя и не передают дальше: моя собака подойдет и заберет их.
В толпе пробежал шепот не то любопытства, не то недоверия, и снова настала тишина. Тысячи глаз внимательно следили за собакой.
Арторикс, скрестив на груди руки, приказал:
— Найди и принеси мне белый шарик.
Эндимион постоял с минуту, подняв кверху морду, и затем решительно направился к одному определенному месту, быстро пролез под ногами зрителей, подошел к тому, кто спрятал белый шарик, и, положив обе лапы ему на грудь, как будто просил своими умными, выразительными глазами отдать ему шарик. Тот достал из-под тоги спрятанный там белый шарик. Судя по пурпуровой полосе, окаймлявшей тунику, этот зритель был патриций. Он протянул шарик, собака осторожно взяла его в пасть и помчалась к хозяину.
Раздались шумные возгласы одобрения, а затем оглушительные крики и рукоплескания, когда собака так же проворно нашла обладателя красного шарика.
Тогда Арторикс раздвинул принесенную им с собою лесенку, состоявшую из двух частей, вверху соединенных между собой, и укрепил ее на земле. Потом он привязал конец веревки, на которую надел три железных обруча, к верхней ступеньке лестницы, взял в руку другой конец и, отойдя на некоторое расстояние, натянул веревку на высоте четырех футов от земли. Поставив на веревку свою обезьянку, сидевшую у него на плече, он сказал ей:
— Психея, покажи всем этим славным сынам Квирина свою ловкость и уменье!
Обезьянка, став на задние лапки, довольно ловко пошла по веревке, а в это время Арторикс крикнул собаке, не спускавшей с него глаз:
— А ты, Эндимион, покажи-ка именитым гражданам города Марса, как ты умеешь взбираться на лестницу.
Пока обезьянка шла по канату, собака под аплодисменты толпы с немалым трудом и напряжением взбиралась со ступеньки на ступеньку; сначала хлопали довольно жидко, но, когда обезьянка дошла до первого железного обруча, забралась внутрь этого обруча и, сделав в нем несколько оборотов, снова поднялась на веревку, добралась до второго обруча и проделала в нем сальто-мортале, раздались бурные, единодушные рукоплескания.
Собака тем временем взобралась на верхушку лестницы. Тогда Арторикс, покачав головой, жалостливо сказал:
— Что ж ты теперь будешь делать, бедный Эндимион? Как ты отсюда спустишься?
Собака смотрела на хозяина, помахивая хвостом.
— Влезть-то ты влез сюда, хотя и с немалым трудом, а вот как ты спустишься, не знаю! — крикнул ему Арторикс, в то время как обезьянка кружилась в третьем, и последнем, обруче.
Собака по-прежнему помахивала хвостом, глядя на хозяина.
— Как же ты выйдешь из затруднительного положения? — опять спросил Арторикс Эндимиона.
Собака одним прыжком очутилась на земле и, с победоносным видом оглядев зрителей, уселась на задние лапы.
Толпа встретила долгими единодушными рукоплесканиями прыжок догадливого Эндимиона, придумавшего такой остроумный способ разрешения трудной проблемы, предложенной ему фокусником; а в это время обезьяна, дойдя до самой верхней ступеньки лестницы, уселась там на задние лапы, также стяжав одобрение зрителей.
— Дай мне твою шапку, — сказал Арториксу вышедший из толпы всадник. — Я устрою сбор если не для тебя, то хотя бы для твоих чудесных животных.
Арторикс снял шапку и передал ее всаднику; тот первым бросил в нее сестерций и отправился по кругу собирать деньги; в шапку фокусника полетели ассы, семиссы и терунции [168].
Тем временем фокусник вытащил из-под туники два маленьких игральных кубика из слоновой кости, кружку и сказал, обращаясь к своим артистам:
