Аромат лимонной мяты. Книга первая (СИ) - "spring_twister" (читаемые книги читать .txt) 📗
Несколько дней она ходила по дому под напряженными взглядами Аберфорта и Геллерта, отвечала на вопросы, если ей их задавали, и с жадностью ела все, что ей готовил и приносил Альбус.
На четвертый день изменения в ней стали видны невооруженным взглядом. Она напоминала разлагающегося покойника: связно не говорила, с трудом передвигалась, медленно переставляя негнущиеся ноги. Запах стал невыносимым.
Аберфорт с каждым днем мрачнел все сильнее, кричал, что это не его сестра, а лишь инфернал, которого нужно упокоить. Альбус возражал, утверждая, что, если бы это было так, она бы не разговаривала.
Геллерт в данном случае был полностью на стороне Аберфорта. В свое время в родительской библиотеке, где помимо всего прочего содержались и труды по некромантии и демонологии, он нашел монографию одного католического священника-сквиба, который, путешествуя по Африке, в одном из племен наблюдал подобный случай.
Священник утверждал, что в результате неудачной некромантической попытки в покойника вселился демон. Упокоить новоявленного Лазаря(6) он смог только с помощью обряда экзорцизма. На протяжении почти двадцати часов священник читал молитву в присутствии живого мертвеца, а после того, как тело стало неподвижным, оно было кремировано. Но даже доводы Геллерта на Альбуса не действовали. Он грудью защищал ходящее по дому умертвие.
А сегодня кожа на животе живого трупа, набитого непереваренной едой, лопнула и содержимое вывалилось наружу. Геллерт не выдержал, поднял палочку и произнес: «Адеско Файр».
Через три дня дежавю: снова закрытый гроб и разрытая могила. На похоронах были только Батильда, Геллерт и Аберфорт с Альбусом. Альбус был мрачен и молчалив. За несколько часов он сказал всего две фразы: брату и Геллерту. «Я все исправлю!» и «Ты пожалеешь!»
Бедный внук пытался поговорить с ним, объяснить — без толку. На следующий же день он вернулся в Европу. Но не домой, нет. Он бросился на поиски Даров Смерти: хотел вернуть Ариану, привести ее к Альбусу и заслужить его прощение. Уже через два года он стал обладателем Старшей палочки. Но и только. Следы камня и мантии затерялись в веках.
***
Батильда глубоко вздохнула и вошла в кабинет. Там на стене висели вставленные в рамочки газетные вырезки. Она провела по ним рукой, лаская каждую, и остановилась у статьи «Ежедневного пророка» от 6 мая 1945 года: «Дуэль Дамблдора и Гриндевальда: свет побеждает тьму».
Дуэль! Название одно! Дамблдор никогда бы не победил Геллерта в честном поединке!
В последнем письме внук написал ей: «Бабушка, завтра приезжает Альбус. Хочет спокойно поговорить о прошлом и будущем». Так что она прекрасно представляет себе, как проходил этот разговор.
– Альбус! Рад тебя видеть! Проходи! Чаю?
– Да, Геллерт, дорогой! Экспеллиармус!
Сукин сын! Впрочем, обещание, данное Геллерту, он сдержал. А ведь всю войну Геллерт гонял к нему сов, предупреждая о местах бомбардировок, все защитить пытался…
Стемнело. Часы пробили семь. Раздалось два хлопка аппарации, и в дверь постучали. Батильда медленно спустилась по лестнице и открыла входную дверь. На пороге обнаружилась Гризельда, как всегда радостная и оживленная, с взбитыми завитыми кудельками и неизменной огромной сумкой. Рядом с ней стоял седой мужчина с ярко выраженными арабскими чертами лица в хорошем костюме и с посохом в руках. Приглядевшись, Батильда поняла, кто это.
– Халид? — удивленно воскликнула она. — Что ты делаешь в Англии?
– А ты как думаешь? — сказала Гризельда, не дав спутнику и слова вставить. — Пообщался со звездами, кентавр двуногий. Марс там неестественно яркий или Венера ему подмигнула, но он собрался и — вуаля!
Она бодро отодвинула Батильду с прохода, швырнула сумку на небольшой столик, стоящий у двери, и направилась в гостиную. Оглядевшись, она поморщилась, вытащила палочку и двумя взмахами придала комнате более-менее жилой вид.
Мужчина усмехнулся и, приветливо кивнув Батильде, посетовал:
– Вот за что я не люблю западную цивилизацию, — выразительным взглядом он посмотрел на Гризельду. — Ваши женщины потерялись. Забыли свое место.
– Значит, на Альбионе снова появился змееуст? — протянула Батильда, приглашающим жестом указывая на кресло.
– Да уж лет одиннадцать как. Надеюсь, в этот раз я успел вовремя. Не то, что сорок лет назад. А ведь какой был способный мальчик, — Халид сокрушенно поцокал языком. — До сих пор не пойму, кто надоумил его разорвать душу?
– Значит, все же решил умереть? — хмыкнула Зельда и покачала головой. — Мне не понять.
Халид уселся напротив Батильды и Гризельды и улыбнулся.
– Так ты и моложе меня, дорогая. Мне этот мир давно опостылел. Кстати, я так рассчитывал на твои связи в министерстве. Вот уж не думал, что ты когда-нибудь уйдешь в отставку. Мне казалось, ты будешь работать до последнего и умрешь на посту, как боевая лошадь.
– Я не ушла, меня ушли, — хмыкнула Гризельда. — Две большие разницы, друг мой. И предупреждаю тебя, если ты опять решил легализоваться здесь под своей основной профессией, то умрешь гораздо раньше, чем планируешь. В страстных объятиях дементоров.
Мужчина невозмутимо потер подбородок.
– Я в курсе поправок, принятых вашим министерством за последние полвека. Впрочем, не страшно. Я же еще и артефактор. И весьма талантливый. Это пока не запрещено. Правда, мне интересно, кто был инициатором подобных идиотских изменений?
– Глава Визенгамота, разумеется. Он, знаешь ли, методично искореняет то, чем не брезговал заниматься в юности, — Батильда глубоко вздохнула и перевела взгляд на Гризельду. — Кстати, о Дамблдоре, милая. Я созрела. Приводи свою протеже. Как ее? Скиттер, кажется?
_________________
(1) Обсессивно-компульсивное расстройство — психическое расстройство, при котором у больного могут проявляться навязчивые, мешающие и пугающие мысли. Он пытается избавиться от вызванной навязчивыми мыслями тревоги с помощью столь же навязчивых и утомительных действий.
(2) Инженю — наивная девушка. Эмансипе — женщина, выступающая за равные права с мужчинами.
(3) Kleider, Kueche, Kinder, Kirche — платья, кухня, дети, церковь. Немецкий тезис, описывающий женское счастье.
(4) Так и было. Более того, на статуи надевали передники, дабы прикрыть «срам».
(5) Имеется в виду древний индийский трактат о любви «Ветка персика». Дословная цитата звучит следующим образом: «Влечение душ порождает дружбу, влечение ума порождает уважение, влечение тела порождает желание. Соединение трех влечений порождает любовь».
(6) Лазарь — брат Марфы и Марии, которого воскресил Христос.
========== ГЛАВА 26. Дыхание пустыни ==========
— Зельда, я прекрасно понимаю: Скиттер, даже собрав весь компромат и убедившись в его стопроцентной достоверности, не почешется, пока под Альбусом не закачаются по меньшей мере два кресла из тех трех, в которые он присел отдохнуть, после своей «великой», — в это слово Батильда вложила столько яда, что, казалось, его хватило бы на десяток акромантулов, — победы.
— Бери выше, ее эпос увидит свет, когда по Дамблдору сыграют похоронный марш, — с сомнением покачала головой Гризельда. — Она же не самоубийца, а министерский бультерьер на зарплате, поэтому без официального «фас» она в его сторону даже не тявкнет.
— Уж я это увижу, — с уверенностью прошипела Бэгшот. — Даже если мне придется вернуться с того света или заключить сделку с дьяволом.
Начатый в гостиной разговор они продолжили на маленькой кухне. Халид, невозмутимо оглядев царящий там кавардак и взглядом попросив у Батильды разрешения, одним круговым движением посоха навел в комнате хирургический порядок и принялся варить кофе, трансфигурировав прямо из воздуха три медные турки и изящный кофейный сервиз, расписанный вязью. Батильда с Гризельдой сели за небольшой скрипучий стол. По кухне поплыл восхитительный аромат. Мэрчбэнкс потянула носом воздух и пробормотала.
— Нет, вот как ты это делаешь? Сколько ни пыталась повторить, — она расстроенно покачала головой, словно демонстрируя тщетность усилий.
