Аромат лимонной мяты. Книга первая (СИ) - "spring_twister" (читаемые книги читать .txt) 📗
определенные потребности у мальчиков появляются достаточно рано. Тем более в волшебном мире, где всегда практиковали совместное обучение подростков. Перед глазами постоянно маячит «запретный плод». Кажется, вот он, только руку протяни. А нельзя!
И что же им делать? Посещать бордели и доступных женщин? Посреди учебного года? Практически невозможно. Да и возраст такой, что многие побрезгуют: в юношеские романтические представления о возвышенной любви потаскухи не укладываются. А если вдруг укладываются, то остаются там очень и очень надолго. А инстинкты подавлять — себе дороже. Вон у маглов: кто стихи начинает писать, кто травится или пускает себе пулю в лоб, кто участвует в революционных движениях или же убегает на войну. Вот и получается, что кроме примитивной игры в «спасение утопающих дело рук самих утопающих» остаются лишь однополые отношения с однокурсниками.
Батильда, много лет проработавшая в школе, видела подростков, прошедших через подобное. Мало кто заходил дальше щекочущих нервы поцелуев, большинство воспринимали все это как непристойную игру. Именно, игру. Мальчики вовсе не считали себя гомосексуалистами. Они вырастали, женились, заводили детей и даже не вспоминали о школьных безумствах. Разве что иногда. Краснея от смущения.
Все это она и попыталась донести до сестры.
В любом случае, они решили: чтобы пресечь волну слухов и сплетен, Геллерта с континента нужно срочно убирать. И дом Батильды был идеальным местом для временного пристанища: она, ученая дама и старая дева, превосходно подходила на роль дуэньи.
Вместе с Геллертом ее дом, казалось, наполнился свежим ветром, настолько он был блестящ во всем: внешность, ум, характер. Он довольно быстро сошелся с двоюродной бабкой и ее окружением, в том числе с Гризельдой. Вечерами он с неподдельным удовольствием пил с пожилыми людьми чай, дискутируя на различные темы. Тем не менее, Батильда переживала: мальчику необходимо общаться с ровесниками. Поразмыслив, она познакомила внука с Альбусом Дамблдором. Юноши сразу же подружились. Они целыми днями проводили за разговорами, а ночами Батильда постоянно просыпалась от стучащих в стекло сов: это Геллерт и Альбус обменивались записками. Казалось, жизнь налаживается. Но…
Однажды в ее спальню ворвался Геллерт. Он был в настоящей панике. Просил, чтобы ему немедленно организовали портал домой, плакал и кричал:
– Он меня ненавидит! Он меня никогда не простит!
Батильда не первый раз видела подростковую истерику. Залепив внуку животворящую пощечину, она усадила его на стул, напоила водой и потребовала коротко и внятно объяснить, что произошло. По мере того, как он вводил ее в курс дела, Батильда чувствовала, как волосы на ее голове встают дыбом и начинают шевелиться.
В общем, дуэнья из нее вышла препаршивая. Геллерт признался Батильде в истинной природе своих отношений с Альбусом, в которых соединилось все: дружба, уважение и желание(5). Сказать, что она была шокирована, — ничего не сказать. Ее даже не радовало, что в своем потрясении она была не одинока: Аберфорт тоже был не в восторге. Он обвинил Альбуса в том, что тот, потакая своим мелким низменным страстишкам, — именно в таких выражениях он отозвался о великой любви брата! — манкирует обязанностями главы семьи, кормильца и опекуна. И если он не оставит свои глупости, то он, Аберфорт, бросит школу, заберет Ариану и переедет. А уж если его кто-нибудь спросит о причине подобного решения, то ему скрывать нечего: брат-содомит, да еще и с манией величия, строит планы по захвату мира.
Бррр… Батильда затрясла головой: что он строит?! Дальше все напоминало театр абсурда. С горящими фанатичным огнем глазами Геллерт произнес пафосную речь о деградации магического мира, вымирании волшебников и об их с Альбусом планах по выходу из столь затяжного кризиса. Основная идея состояла в объединении волшебного и магловского миров. Естественно, учитывая общий уровень развития и многочисленность маглов, война или военный переворот дело бы не решили. Все бы закончилось тотальным уничтожением всех открывшихся маглам волшебников.
Поэтому план двух юных наполеонов был прост, как мычание: в рамках отдельно взятого государства маглам внушается идея о сверхчеловеке, которого можно создать путем очищения мира от низших, грязных рас. Маглы в стремлении достичь поставленной цели развязывают кровопролитную войну и существенно сокращают свою численность. После волшебники предъявляют победителям этого «сверхчеловека». Подойдет любой новорожденный ребенок-маг. А дальше все просто. Ребенок объявляется мессией, его мирно и бескровно продвигают во власть и слияние двух миров происходит естественным образом. В результате маги образовывают правящий класс, а маглы попадают в подчинение.
Выяснилось, что подобные разговоры в доме Дамблдоров на протяжении лета велись постоянно. Братья спорили, Геллерт, естественно, принимал сторону Альбуса. Обстановка накалялась, и неделю назад произошел взрыв. Выслушав очередное выступление Аберфорта на тему «властелинов мира», Геллерт вспылил и нелицеприятно отозвался и о нем, и об Ариане, назвав их пиявками на теле их великого брата. Кто из них троих первым выхватил палочку, Геллерт не помнил, как не мог вспомнить и того, как Ариана оказалась на линии огня и чье проклятье в конечном итоге попало в девочку.
Какое-то время все трое стояли над телом Арианы, а потом побледневший Альбус поднял глаза на брата и Геллерта и сказал:
– Я ее верну. А вы мне поможете.
После чего бросился в бывшую спальню матери и вскоре вернулся со старыми потрепанными тетрадями, сшитыми из листов грубой бумаги, и небольшим кожаным барабаном. Он расчистил гостиную, уничтожив одним движением палочки мешавшую ему мебель, и принялся покрывать деревянный пол вокруг тела неизвестными знаками. Какими именно Геллерт сказать не мог: это определенно были не руны.
Батильда схватилась за сердце.
– Вы пытались воскресить девочку? Провели некромантический ритуал племени Кендры?
– Я говорил ему, что не получится, бабушка, — словно в бреду, повторял Геллерт. — Я говорил… Только с помощью Даров Смерти…
И, тем не менее, ритуал они провели. В процессе подготовки Альбус, видимо, находясь не в себе и пытаясь собраться с мыслями, захлебываясь, вываливал на брата и друга семейные тайны. Оказалось, что тетради он нашел еще ребенком. Что разбирался в них сам. Что его семья никогда не брезговала ритуалами, в том числе и кровными. Что это именно отец смог увеличить магическую силу Альбуса: во время последнего свидания перед Азкабаном они провели рунный ритуал, суть которого заключалась в том, что после смерти Персиваля его силы перейдут старшему сыну. А умер он, когда Альбус был на шестом курсе. Поэтому и практические результаты СОВ и ТРИТОНов так сильно отличались.
Закончив ритуальный круг, он протянул Аберфорту барабан и, задав ему ритм, — просто отстучал его ладонью по полу, — велел бить, не останавливаясь ни на секунду. Сам же, встав на колени, начал речитативом произносить заклинание на неизвестном языке. А Геллерт, взяв своего друга за руки, не давал ему лишиться чувств до окончания ритуала.
Как ни странно, умертвие они подняли.
Бездыханная девочка, неподвижно лежащая на полу, вдруг широко раскрыла глаза и обвела ими стоящих над ней подростков. Потом она встала, и на вопрос заикающегося Аберфорта о самочувствии заявила, что ей значительно лучше. Альбус был в восторге. Ему казалось, он смог все исправить, вернуть душу сестры, и все теперь будет хорошо. Они сопроводили Ариану в ее комнату и заперли.
На следующий день они осторожно заглянули к ней и обнаружили, что она неподвижно сидит на стуле и немигающим взглядом смотрит на стену. Услышав скрип двери, Ариана повернула голову и уставилась на визитеров. Аберфорт и Геллерт отшатнулись. Альбус тихо подошел к ней и дотронулся до плеча: кожа ее была холодной, потемнела и неприятно пахла. На ней появились пятна. Он поднес к ее рту зеркальце — оно не запотело. Несмотря на все это, Ариана утверждала, что полностью здорова.
