Улыбка сфинкса - Перминов Петр Владимирович (электронная книга .TXT) 📗
Инфитах делает более наглядными и выпуклыми специфические реакционные черты египетского капитализма, рождавшегося как крайне отсталый, колониальный придаток развитых капиталистических стран, вынужденный развиваться в условиях ограниченности местного рынка, большой конкуренции товаров, импортируемых из промышленно развитых стран. Современный египетский капитализм — это капитализм торгово-спекулятивный, вызвавший к жизни колоссальный рост паразитических доходов.
Наиболее прибыльной сферой приложения капитала в Египте времен инфитаха являются импортно-экспортные операции. В 1979 г. в торговой палате Египта было зарегистрировано 524 лицензии на импорт и экспорт и всего 22 лицензии на подрядные работы.
Инфитах создает в стране атмосферу вседозволенности, игнорирования законов, разнузданного обогащения. В середине 70-х годов внимание египетской общественности было привлечено целой серией сенсационных разоблачений, связанных с махинациями высокопоставленных чиновников и обнаживших колоссальный размах коррупции, охватившей высшие слои египетского общества. Простое перечисление ставших достоянием общественности скандальных дел, связанных с незаконной деятельностью «жирных котов» инфитаха, дает представление об их широком диапазоне. Здесь и взятки, полученные крупными египетскими чиновниками от американских компаний «Вестинтауз» и «Локхид», и злоупотребления со строительством текстильного комплекса в окрестностях Александрии, и скупка в обход законов земель в каирском районе Булак под комплекс гостиниц и пансионатов для туристов, и подвергнутая резкой критике оппозиционной печатью полуторамиллионная сделка с западноевропейскими компаниями о реконструкции каирской телефонной сети.
Бурю возмущения в кругах египетской общественности вызвали ставшие достоянием гласности планы распродажи принадлежащих государству египетских кинотеатров предприимчивому саудовскому бизнесмену. Вслед за этим планировалось продать саудовцам и государственную кинокорпорацию Египта.
В 1978 г. депутат Народного собрания Каббари Абдалла сделал запрос относительно продажи огромного земельного участка, расположенного в непосредственной близости от знаменитых пирамид Гизе, гонконгской фирме, возглавляемой канадским дельцом Питером Мунком. Этот проект предусматривал сооружение туристического комплекса, стоимость которого должна была составить около 460 млн. долл. Выступая в Народном собрании, К. Абдалла заявил, что «жирные коты» инфитаха готовы продать с молотка даже пирамиды Гизе. Под давлением общественности правительству пришлось расторгнуть сделку как с саудовским бизнесменом, так и с канадским предпринимателем.
Однако число скандальных разоблачений не только не уменьшалось, но и существенно увеличивалось с каждым днем. Достаточно сказать, что были обвинены в злоупотреблении служебным положением и получении «комиссионных» от западных компаний два бывших заместителя премьер-министров Египта, 16 бывших министров и несколько десятков правительственных чиновников рангом ниже.
Коррупция в Египте началась не вчера. Восточная бюрократия всегда славилась искусством превращать в наличные свое служебное положение. Однако многие египтяне еще помнят ту борьбу, которая велась с этим в насеровские времена. Поэтому размах скандальных разоблачений египетская общественность с полным основанием связывает с началом осуществления политики инфитаха. Прогрессивный египетский экономист Адиль Хусейн писал в журнале «Ат-Талиа» (февраль 1976 г.), что, когда Египет сотрудничал с социалистическими странами, в стране не существовало базы для такого пышного расцвета коррупции, поскольку социалистические страны не платят «комиссионных» при заключении сделок. Адиль Хусейн прямо отмечал, что политика инфитаха стала возможной в Египте лишь благодаря тому, что она принесла вполне определенные и немалые выгоды представителям всемогущей египетской бюрократии.
Пожалуй, это несколько упрощенный взгляд на вещи. Вряд ли политика инфитаха могла бы проводиться в жизнь в течение длительного времени, если бы она была выгодной только паразитическим слоям торговой и бюрократической буржуазии. Живучесть инфитаха объясняется тем, что он предоставляет возможность наживы весьма широкому кругу дельцов самого различного ранга. Здесь и администраторы госпредприятий, вокруг которых, как грибы, паразитируют частные компании, и различного рода посредники и подрядчики, и частные владельцы такси, и содержатели ночных клубов и кабаре и т. п.
На углу тихой каирской улочки, каких немало в квартале Мухандисин, расположился так называемый «симсар» — посредник по съему меблированных квартир. Ободранный соломенный стул, прислоненный к чешуйчатому стволу пальмы, росшей посредине клумбы, разбитой на маленькой тихой площади, — вот и вся «контора» устаза Махмуда. Сам устаз Махмуд занимался своим делом долгие годы и знал наперечет все квартиры, которые сдавались внаем в близлежащем районе. Его заработка вполне хватало на то, чтобы прокормить семью из девяти человек. Однако в годы инфитаха, по мере того как на улицах Каира начали появляться деловитые американцы или спокойные, рассудительные японские бизнесмены, подыскивающие приличное жилье, устаз Махмуд преобразился. Его «комиссионные» росли вместе с ростом квартирной платы, а она подскочила в несколько раз. Если еще в начале 70-х годов хорошую квартиру европейского типа можно было снять за 100, максимум 120 ф., то в настоящее время она стоит 1200–1500 ф. в месяц. Устаз Махмуд матерел прямо на глазах. Раньше он сам бегал по домам, яростно торгуясь с домовладельцами, чтобы сбавить 5–10 ф. со сравнительно скромной квартирной платы, а сейчас за него бегают несколько помощников. Исчез и соломенный стул под кудрявой пальмой. Устаз Махмуд снял для своей конторы небольшую квартиру, в которой и восседает целыми днями.
Примерно такая же история произошла и с нашим знакомым, владельцем кустарной автомобильной мастерской. До инфитаха он перебивался грошовыми заказами, но, после того как количество частных автомобилей в Каире резко возросло, его дела пошли в гору. Он не только нанял трех рабочих, но и смог сколотить достаточный капитал, чтобы купить подержанный «Мерседес».
Вряд ли стоит говорить, что и устаз Махмуд, и владелец автомастерской — искренние приверженцы и почитатели инфитаха. Русский путешественник де Воллан, которого нам уже приходилось цитировать, заметил, наблюдая за отношением египтян к англичанам: «Не надо забывать, что английская оккупация держится теми же египтянами, которые под покровом Англии ловят рыбу в мутной воде. Если мы от аферистов и сановников перейдем к низшим классам населения, то и там найдутся люди, которые имеют благодаря англичанам хорошие заработки (погонщики ослов, кучера, прислуга)» {90}. С определенными поправками наблюдения де Воллана можно спроецировать на сегодняшнюю египетскую действительность.
Инфитах привел к очень быстрому и значительному расширению пропасти, разделяющей имущих и неимущих в египетском обществе. В настоящее время, по данным известного египетского экономиста Фуада Мурси, на 9,8 % населения Египта приходится 44,5 % потребления, в то время как на долю остальных 90,2 % — лишь 55,5 %. 27 млн. египтян (66 % населения страны) получают доход ниже прожиточного минимума. В опубликованном в марте 1979 г. заявлении Национально-прогрессивной партии об экономической политике правительства признавалось, что за годы инфитаха имел место некоторый рост среднего дохода на душу населения. В период с 1975 по 1978 г. он возрос со 128,4 до 148 ег. ф. Однако на деле это повышение доходов было полностью съедено инфляцией и ростом цен, увеличившихся за этот период не менее чем на 40 %. В результате жизненный уровень населения упал.
Каким же образом египтянам-труженикам удается сводить концы с концами?
Ответ на этот вопрос непрост. Фиксированный уровень минимальной заработной платы рабочих и служащих госсектора составляет в настоящее время 16 ег. ф. Фактический доход многих из них и того меньше. И тем не менее потребности египетского простого люда, привыкшего в течение долгих веков довольствоваться лишь самым необходимым, настолько скромны, что подхлестнутая инфитахом волна подорожания проходит как бы поверх их голов. Житель каирских трущоб с детства приучается обходиться лепешкой хлеба, чашкой горячих бобов, куском брынзы и двумя-тремя стаканами крепкого сладкого чая. Благодаря теплому климату перед ним не стоит проблема зимней одежды или крова над головой на случай суровой зимы. Единственный магазин, который ему доступен, — это «таавуния» — лавка египетской потребительской кооперации, где можно купить самые необходимые продукты питания.
