В гостях у эмира Бухарского - Крестовский Всеволод Владимирович (бесплатная регистрация книга TXT) 📗

Совс?мъ не см?ютъ носить чалму только евреи, для которыхъ, подъ страхомъ смертной казни, установленъ закономъ особаго покроя четырехъугольный колпакъ изъ люстрина или проклейнаго коленкора, и притомъ не иначе, какъ чернаго цв?та, отороченный узкою мерлушкой и напоминающій своимъ видомъ отчасти іезуитской клобукъ, отчасти польскую конфедератку. Не носятъ чалмъ также парсы-огнепоклонники и буддисты-индусы, но эти уже не по принужденію, а по собственному нежеланію. Парсы ходятъ въ войлочныхъ или соломенныхъ плетеныхъ клобучкахъ, а индусы въ суконныхъ съ м?ховою оторочкой шапкахъ, въ род? схимнической скуфьи, и всегда какого нибудь темнаго цв?та. Даже степнякъ-киргизъ, привыкшій зимой къ своему подбитому волчьимъ м?хомъ, высокому, островерхому малахаю съ назатыльникомъ, который закрываетъ ему не только уши и шею, но а щеки, и бороду, и тотъ, попавъ въ столичный городъ Бухару, въ этотъ «благоуханн?йшій цв?тникъ ислама и просв?щенія», тотчасъ же норовитъ купить себ? на базар? кусокъ московскаго миткалю или пянджи [115] и сп?шитъ неум?ло обернуть имъ себ? голову.

Изъ мусульманъ одни только каракалпаки остаются всегда и везд?, даже въ самой «благородн?йшей Бухар?», в?рны своей высокой, расходящейся кверху, длиннорунной папах?, которая своею формой напоминаетъ нашу прежнюю медв?жью шапку лейбъ-гусаровъ. Цыганы же, изв?стные зд?сь подъ прозвищами джуговъ, мазанговъ и люли, носятъ что попало, заботясь не о мод?, а лишь о томъ, гд? бы половч?е стащить все, что лежитъ плохо. Объ остальныхъ принадлежностяхъ костюма не говорю, такъ какъ у всего этого разноплеменнаго люда он? общія, то есть халатъ (тунъ, сарпай), над?тый поверхъ ситцевой или миткалевой рубахи-халата (яхтакъ), съ тою лишь особенностью, что евреи не см?ютъ носить халаты яркихъ и пестрыхъ цв?товъ и подпоясывать ихъ платками или шалями, а обязаны подпоясываться веревкой, причемъ однакоже н?которые изъ нихъ покупаютъ себ? право зам?нять посл?днюю сыромятнымъ ремнемъ. Не носятъ халатовъ только наши поволжскіе татары, которыхъ насчитываютъ тутъ челов?къ до двадцати, живущихъ въ качеств? торговыхъ прикащиковъ или учащихся въ зд?шнихъ медрессе. Какъ въ Петербург? и Москв?, такъ и зд?сь они остаются в?рны своему традиціонному косоворотому бешмету и высокимъ, русскимъ сапогамъ, равно какъ въ большинств? случаевъ продолжаютъ носить и свои низенькія, мерлушковыя шапочки.

Сл?дуетъ зам?тить, между прочимъ, что вс? эти татары бойкій и тертый народъ, хорошо говорятъ по-русски, а иные и пишутъ, не прочь подчасъ побахвалиться т?мъ, что мы де «россійскіе», «образованные», а это де что? орда азіятская! Но относясь въ душ? къ туземцамъ сверху внизъ, они въ то. же время большой руки дипломаты и отлично знаютъ кому въ какую дудку подыгрывать. Вообще, званіе русскихъ подданныхъ ставитъ ихъ тутъ съ семидесятыхъ годовъ въ независимое и какъ бы. привелигированное положеніе, ч?мъ они конечно и пользуются для своихъ коммерческихъ предпріятій.

Представителей вс?хъ этихъ народностей узнаете вы на улицахъ сразу, съ перваго взгляда. Еврей непрем?нно щеголяетъ своею «красой Израиля», то есть длинными пейсами. Индусъ — ярко-желтою или красною трехъугольною м?ткой на лбу между бровями, и томно смотритъ на васъ н?сколько изподлобья, какъ бы ушедшими куда-то въ глубь, большими, грустными глазами. Всегда самодовольный парсъ зачесываетъ виски за уши и ходитъ съ низко-лежащими на ше? и ровно подстриженными волосами. Цыганъ всклоченъ, вовсе не заботится ни о бород?, ни о костюм?. Скуластый киргизъ бойко смотритъ на васъ умными, зорко прищуренными глазками. У туркменъ — продолговатое лицо съ р?зко очерченными и приподнятыми на наружныхъ краяхъ бровями, тонкія губи и клинообразная бородка. Афганцы глядятъ мужественно, умно и н?сколько строго, а что касается сартовъ [116] и персіянъ, то у этихъ почти всегда вы встр?чаете умныя, открытыя лица, съ большими, хорошо поставленными глазами и добродушною улыбкой, въ которой однако нер?дко мелькаетъ что-то плутоватое, что называется «себ? на ум?», готовое при мал?йшей надобности перейти въ подобострастную льстивость. Въ костюм? у зд?шняго сарта всегда зам?чается большая опрятность и даже щеголеватость; голова у него тщательно выбрита, усы надъ верхнею губой ровно подстрижены, борода расчесана и надушена, а иногда и подкрашена въ темный, буро-красноватый цв?тъ съ какимъ-то даже лиловатымъ отсв?томъ; видъ вполн? приличный. А персіянина-купца или чиновника узнаете вы между ними по н?которому изяществу не только манеръ, но и самаго выраженія физіономіи.

Что до женщинъ, то ихъ попадалось намъ очень мало, да и т? при встр?ч? заблаговременно отвертывались къ ст?н?, вовсе не любезно оборачиваясь къ намъ спиной. Такъ, впрочемъ, должна поступать каждая добропорядочная мусульманка при встр?ч? съ кяфыромъ; но предосторожность эта, въ сущности, совершенно излишняя, потому что вы все равно ничего не разглядите у нея изъ-подъ густой черной волосяной с?тки (чиметъ), покрывающей все лицо, и подъ накинутымъ на голову с?ро-синимъ, пари-пашевымъ [117] халатомъ со спущенными, длинными чуть не до земли рукавами. Эти рукава, очень широкіе въ плеч?, постепенно все бол?е и бол?е суживаются къ запястью; обыкновенно ихъ сшиваютъ на-крестъ за спиной, на подол? паранджи. Концы рукавовъ нер?дко расшиваются въ узоръ разноцв?тными шелками. Этотъ халатъ — паранджа, или иначе фаранджа — окутывая съ макушки до пятокъ всю фигуру женщины, придаетъ ей такой некрасивый, неуклюжій видъ, что такъ и кажется, будто несчастная попала въ длинный м?шокъ, да въ немъ и бродитъ чуть не ощупью.

И зд?сь, точно такъ же какъ при въ?зд? нашемъ въ Шааръ, изъ дверей и оконъ (посл?днія, впрочемъ, въ частныхъ домахъ довольно р?дко выходятъ на улицу) любопытно выглядывали на насъ одн? быстроглазыя, чернявыя д?вочки не старше девятил?тняго возраста, въ расшитыхъ яркими шелками низенькихъ, плоскихъ шапочкахъ, съ длинными, узорчатыми назатыльниками, изъ-подъ которыхъ выбивались наружу черные волосы, заплетенные въ н?сколько мелкихъ косичекъ. [118] За ними видн?лись иногда и лица взрослыхъ женщинъ; но чуть кинешь на нихъ случайный взглядъ, он? моментально отпрянутъ въ глубину комнаты какъ ужаленныя. Впрочемъ, насколько можно было зам?тить, къ зтому ц?ломудренному маневру приб?гаютъ только некрасивыя или старухи, а т?, которыя знаютъ, что Аллахъ не обд?лилъ ихъ «благоуханіемъ красоты», преспокойно остаются себ? въ глубин? оконъ у дверей, какъ бы по разс?янности, через-чуръ уже предавшись Еввинову любопытству при вид? «урусъ-кяфыровъ».

Складъ и характеръ лица у этихъ женщинъ тотъ же, что и у сартовъ-мужчинъ, но, какъ мн? кажется, значительно бол?е склоняется къ арійскому, ч?мъ къ туранскому типу. Лобъ у нихъ прямой, широкій и н?сколько низковатый, глаза большіе, открытые, преимущественно агатово-чернаго цв?та, хотя встр?чаются также и с?рые, и поставъ ихъ совершенно правиленъ; носъ ум?ренный, прямой или съ небольшою горбинкой и большею частію суховатый; скулы н?сколько широки, но не на столько, чтобы можно было назвать этихъ женщинъ скуластыми; губы очерчены красиво, хотя и довольно крупно, съ отт?нкомъ н?которой чувственности, а въ общемъ — выраженіе физіономіи открытое и добродушное. Молодыя любятъ небольшую прядку волосъ съ надлобнаго мыска закручивать на лбу круглымъ завиткомъ, смочивъ ее предварительно какимъ-то клейкимъ составомъ, такъ что она, довольно плотно приставая къ кож?, не теряетъ разъ данной ей формы. Это тоже своего рода мода. Волосы он? чешутъ съ проборомъ посредин?, оставляя небольшіе виски, которые зачесываются напередъ, легкимъ полукругомъ, и заплетаютъ пряди волосъ — д?вушки и молодыя вдовы въ пять, а замужнія въ дв? косы, приплетая къ нимъ ленты, монеты и амулетки (тумаръ). Очень любятъ украшать себя серебряными браслетами, серьгами и ожерельями изъ монетъ, бусъ, стекляруса, янтаря и коралла, вообще называемыми «марджанъ». Въ большинств? сартовскія женщины отличаются хорошимъ среднимъ ростомъ, при совершенно нормальномъ развитіи торса и стана. Вообще же лицъ и фигуръ сухощавыхъ и сангвиническихъ между ними встр?чается несравненно бол?е, ч?мъ полныхъ и лимфатическихъ. До двадцати пяти л?тъ он? красивы, а съ тридцати, по большей части, начинаютъ блекнуть и стариться; но таковъ уже общій уд?лъ восточной женщины. Къ сожал?нію, он? портятъ свою естественную красоту т?мъ, что очень ужъ мажутся и раскрашиваютъ себя разными косметическими снадобьями собственнаго домашняго изд?лія. Такъ, большинство изъ нихъ чернитъ себ? зубы, и вс? вообще красятъ на рукахъ и ногахъ ногти въ желтокрасный цв?тъ, «подводятъ» глаза и въ особенности любятъ разрисовывать себ? брови, соединяя ихъ надъ переносьемъ темно-синею чертой, такъ что издали кажется будто надъ парой нер?дко прелестныхъ, хотя и «подведенныхъ» глазъ протянулась одна большая толстая бровь, и отъ такого украшенія не избавлены у нихъ даже д?вочки, едва начинающія ползать ^{12} На европейскій взглядъ, это черненье, почитаемое у туземцевъ за лучшее украшеніе женщины, очень некрасиво, но… такова, уже всесильная мода, заимствованная, какъ и вс? вообще зд?шнія моды, изъ Персіи, и знаменуетъ она собой якобы жгучую страстность темперамента, на томъ де основаніи, что естественно сросшіяся брови будто бы служатъ прямымъ признакомъ оной. Такъ, по крайней м?р?, намъ объяснили.