Колыбель ветров - Бенк Теодор Поль (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Многие считают осьминогов опасными, однако в действительности это вполне безобидные и безвредные создания. Главная забота осьминога при встрече с человеком заключается в том, чтобы как можно скорее удрать. Мясо осьминога считается съедобным у многих народов. Особенно вкусно оно у верхней части щупалец и вокруг рта. После варки его кожа обычно розовеет, как у омара. В тот вечер, сварив и отведав осьминога, мы нашли, что своим вкусом он не уступает самым нежным устрицам.
Приближался конец августа, а катер за мной все еще не приходил. Я уже начал изрядно беспокоиться. Однако такая отсрочка предоставляла неоценимую возможность собрать и записать сведения как об обычаях, бытовавших в Никольском в древности, так и об обычаях наших дней. Теперь бульшую часть времени я проводил в обществе Афиногена.
Моя записная книжка пестрела всякого рода заметками, начиная от сказаний о древних алеутских войнах и кончая советами, как поймать лису живьем.
Афиноген прекрасно знал повадки зверей, так как в молодости был хорошим охотником. Он рассказал, что алеуты охотятся на тюленей круглый год, но летом вблизи деревни тюленей бывает мало, так как они собираются на лежбищах. Молодые неопытные тюлени очень любопытны, чем и пользуются охотники, подражая звуку, который издает тюлень. Мужчина обычно берет с собой на охоту напарника, который, одевшись во что-нибудь темное, подползает к месту скопления греющихся на солнышке тюленей. Пока тюлени смотрят в его сторону, он лежит без движения или же, сложив ноги вместе, мотает головой вверх-вниз, подражая тюленю. Самцы непременно приблизятся, чтобы проверить, не самка ли это, и охотники без труда убивают их.
Когда тюлень находится в воде, охотник должен стрелять очень метко и сразить животное наповал так, чтобы его глотка мгновенно сжалась. В противном случае подстреленный тюлень наберет полный рот воды и затонет. По словам Афиногена, беременные самки при всех обстоятельствах обычно не тонут.
Провести морских львов намного труднее, чем тюленей. В начале весны они подплывают к отмелям, и охотнику приходится сторожить иногда с раннего утра до позднего вечера, выжидая, когда покажется морской лев. Если в нем разбудить любопытство, он станет плавать взад и вперед, выглядывая из воды на охотника и снова ныряя в воду. Охотник должен выстрелить в тот момент, когда, по его расчетам, морской лев покажется над водой.
Афиноген рассказал, что в прежнее время для хранения зимних запасов использовали выпотрошенный и очищенный желудок морского льва. Желудок взрослого морского льва вмещает до четырехсот вяленых нерок [50]. После того как в него кладется рыба, воздух высасывается. В старину таким образом хранили также жир и воду.
Неподалеку от деревни я заметил странную постройку и спросил Афиногена о ее назначении. Это был деревянный домик приблизительно пяти футов высоты. Но самым необычным являлось то, что в нем не было ни двери, ни окон, ни какого-либо иного отверстия.
- Этот дом называется "атэм", - торжественно объяснил Афиноген. - В нем хранятся остатки старого-престарого дерева. И тут он поведал мне алеутскую легенду о древе жизни.
"Давным-давно, в те времена, когда земля еще была покрыта льдом, на эти острова пришли наши предки и увидели, что, как и в нынешнее время, здесь не растут деревья - нигде за исключением острова Умнак. У нас же росло одно-единственное дерево - без веток и листьев, с кривым-прекривым стволом. Дерево было такое высокое, что его макушка скрывалась в облаках. Глядели алеуты на это дерево и диву давались. Потом людям стали слышаться голоса. И говорили голоса, что дерево то - залог алеутской жизни, а потому алеутский народ должен вечно его оберегать. Допустят алеуты, чтобы дерево погибло - и алеутский народ навсегда исчезнет с лица земли.
Люди обратили внимание, что ствол дерева состоял из множества побегов, походивших на морские водоросли, какие обычно шли на удочки. Вот отчего это место и было названо Умнакс, что по-алеутски означает "удочка". Отсюда пошло название острова Умнак.
Когда на Умнак пришли русские, которые были здесь первыми белыми, они срубили дерево, чтобы выстроить себе жилище. Но вскоре все эти белые люди умерли. Тогда алеуты перепугались и огородили пень, чтобы уберечь остатки дерева. Так до сих пор и стоит на этом месте домик. Сейчас в нем хранится лишь несколько кусков старого дерева. Вот и сказу конец".
Легенда, рассказанная Афиногеном, произвела на меня тяжелое впечатление, потому что я невольно сопоставил ее мрачный смысл с реальными фактами. Двести лет назад, когда на Алеутские острова явились первые русские, алеутов насчитывалось около двадцати тысяч человек. В настоящее время их осталось меньше тысячи. Интересно отметить, что подобно тому как ныне от древа жизни алеутов уцелело лишь несколько щепок, так и в живых остались лишь немногие представители алеутской народности.
По-видимому, старинная легенда напомнила Афиногену, что я интересовался таинственными местами на островах, потому что, закончив ее, он перевел разговор на пещеры с захоронениями.
Подобно другим алеутам, он испытывал перед ними суеверный страх и говорил на эту тему почти что шепотом. Мей, служившая мне переводчицей, тоже говорила тихо, с опаской. Ей, как женщине, до сих пор не разрешалось многого знать о пещерах, и те сведения, которые она передавала мне, были для нее так же новы, как и для меня. Переводя слова Афиногена, она иногда вздрагивала и качала головой.
Многое из того, что поведал старик, было мне уже известно из научных отчетов Хрдлички, Иохельеона [51] и других лиц, обследовавших несколько таких пещер. Тем не менее разговор с Афиногеиом был очень важен, поскольку он сообщил мне алеутскую версию о том, что находится в пещерах. Но из всего рассказанного стариком меня, конечно, больше всего интересовали данные о местонахождении пещер-могильников.
У алеутов практиковалось три способа избавления от трупа: зарывание в землю, кремация и захоронение в пещерах. Старик Диркс уже описал мне юлахюк, или могилы, встречающиеся на острове Иллах, в которые клали покойников. Афиноген тоже знал об этом способе хоронить мертвых. Сжигание трупа, по-видимому, практиковалось в случаях, когда покойник занимал второстепенное положение в обществе, и распространялось главным образом на женщин, детей и рабов. Самым необычным и эффектным способом избавления от трупа, принятым у алеутов, была мумификация с последующим захоронением в пещерах.
По словам Афиногена, при подготовке трупа к захоронению в пещере ему делали надрез над желудком и удаляли все внутренности. Грудную клетку и полость желудка набивали благовонными травами, и труп облачали в парку из морской выдры или птичьих шкурок, а иногда поверх парки еще в водонепроницаемое одеяние из кишок морского льва. Затем труп забинтовывали в сидячей позе, с крепко прижатыми к торсу руками и ногами. Наконец, мумию завертывали в циновки, сплетенные из тончайшей травы, в шкуры морского льва и туго перевязывали. Охотников хоронили вместе с оружием и даже байдарами. Воинов и вождей облачали в деревянные доспехи, а рядом клали их копья и дубинки. Алеуты верили в то, что пещеры - это общины мертвых, в которых покойники продолжают вести в мире духов в основном тот же образ жизни, что и до кончины.
- Некоторые пещеры до сих пор остались в неприкосновенности, торжественно заключил Афиноген, - в них по-прежнему темно и жутко, а мумии похожи на живых людей с кожей и волосами, хотя они давным-давно скончались...
Впервые Афиноген слыхал о мумиях от своего отца. Позднее, когда он был уже молодым человеком, ему посчастливилось во время охоты обнаружить несколько таких мрачных пещер и, преодолевая страх, он заглянул внутрь.
По словам Афиногена, он видел там на земляном полу много окаменевших трупов в сидячей позе. Некоторые были подвешены на кожаных ремнях, продетых под мышки и державшихся за колышки, вбитые в стены пещеры. В одной пещере высохшая, страшная мумия с длинными спутавшимися и падающими на лицо волосами сидела в своей старинной байдаре, выпрямившись и устремив глаза к морю, а рядом валялись копья, костяные наконечники и деревянные миски.
