В погоне за тайной века - Пасецкий Василий Михайлович (версия книг txt) 📗

18 августа на путешественников обрушивается вьюга» Мокрый снег одевает корабль в фантастический убор. Затем ударяет мороз, и на реях и стеньгах намерзает лед.

«Защищенные берегом, стояли мы покойно, — вспоминал Литке, — но в бездействии, тем более скучном, что окружены были самой унылой картиной в свете: перед нами изредка означались голые, снегом покрытые утесы; за кормой — кошка, также под снегом, омываемая огромными бурунами… Время это доказало нам, что осень здесь гораздо ближе, чем мы предполагали». [236]

Чтобы скорее завершить опись залива Креста, который был гораздо обширнее, чем сначала предполагали, Литке разделил экспедицию на два отряда, которые закончили работы 5 сентября 1828 года. На долю моряков выпали и бури, и вьюги, жизнь их не раз была в опасности. Непогоды надоели и чукчам. Один из шаманов пытался заговаривать разбушевавшуюся стихию. Но ветер еще больше усилился. Литке казалось, что он унесет в море юрты вместе с их обитателями, среди которых, занимаясь маятниковыми наблюдениями, он находился более недели.

На Каролинских островах.

7 сентября 1828 года шлюп «Сенявин» покинул стоянку в заливе Креста. Бури налетали почти каждый день, угоняя валкое судно все дальше от северных областей России, исследование которых было продолжено Литке, о чем забывают упоминать многие исследователи.

Зато некоторые из них упрекают его в утрате интереса к Северу, в том, что по его вине в науке укоренилось представление о чрезвычайно трудных ледовых условиях в Карском море, что даже якобы задержало «практическое разрешение вопроса о Северном морском пути в Западную Сибирь». [237]

Но обратимся к фактам. В Центральном государственном архиве древних актов, где находится основная часть архива Литке, имеются документы (переписка с М. Ф. Рейнеке и П. И. Клоковым), из которых явствует, что Литке и Рейнеке, его младший товарищ, продолжавший исследование Лапландии и Белого моря, были организаторами Северной экспедиции 1832 года, которая состояла из двух отрядов: один должен был исследовать восточное побережье Новой Земли, второй — совершить плавание из Архангельска к устью Енисея тем самым Карским морем, которое Литке якобы считал всегда забитым льдом… Но ведь на страницах своего «Четырекратного путешествия в Северный Ледовитый океан» он говорит совершенно иное.

Хотя его собственные попытки проникнуть в Карское море не увенчались успехом, он полагал, что «несколько неудачных плаваний ни в коем случае не могут служить доказательством всегдашней ледовитости моря».

Он проанализировал прежние плавания и убедился в том, что в различные годы ледовитость Карского моря была различна: в одни годы путешественники плавали по чистой воде, в другие — встречали множество льдов.

«Причина сего удивительного различия есть та, — писал Литке, — что количество льдов в каком-нибудь месте зависит не столько от географической его широты или средней температуры года, как от стечения множества обстоятельств, почитаемых нами случайными, от большей или меньшей степени стужи, царствовавшей в зимние или весенние месяцы; от большей или меньшей жестокости ветров, в сии разные времена года стоявших, от направления их и даже от последовательности порядка, в каком они от одного направления переходили к другому, и, наконец, от совокупного действия всех оных причин». [238]

Таким образом, почти полтора века назад Литке блестяще сформулировал идею о влиянии многочисленных природных явлений на ледовитость арктических морей, исследование которых успешно продолжают советские ученые. Эта идея способствовала развитию научных представлений о Ледовитом океане и никоим образом не могла отрицательно сказаться на исследовании западного участка Северного морского пути, тем более что единственная в первой половине XIX века попытка плавания Карским морем была организована при участии Литке.

1 августа 1832 года шхуна «Енисей» под командой лейтенанта Кротова покинула Архангельск и взяла курс на Маточкин Шар, чтобы дальше направиться в устье Енисея. И не вина Литке в том, что эта экспедиция бесследно исчезла, тем более что второй отряд экспедиции под начальством Пахтусова удачно закончил свои исследования, описав восточный берег Южного острова Новой Земли, пройдя несколько сот верст все тем же самым Карским морем. И наконец, Новоземельские экспедиции Литке послужили толчком к активизации промыслов в водах этого острова, что, в свою очередь, явилось своего рода подготовительным шагом к плаваниям по Карскому морю… Задержка практического освоения западного участка Северного морского пути была вызвана не чьими-то заблуждениями, а глубокими экономическими и политическими причинами. Что касается Литке, то он оказал России еще не одну услугу в исследовании Севера. Он избрал для продолжения исследований в Лапландии и Белом море Михаила Францевича Рейнеке, «этого достойнейшего и способнейшего труженика науки».

Его жизни и скитаниям посвящен следующий очерк этой книги.

ПРАВО НА ПАМЯТЬ ПОТОМКОВ

Первые шаги

Этот человек, подобно горьковскому Данко, сжег свое сердце, чтобы искры его светили всем ищущим дорогу в ночи.

Звали его Михаил Францевич Рейнеке (Рейнекен). Он родился 10 ноября 1801 года на мызе Гротгузенгоф в Венденском уезде. Его отец, [239] офицер екатерининских времен, в сражениях с турками был ранен, ему пришлось подать челобитную об отставке и поступить на службу в иркутское губернское правление. Его назначили начальником Камчатки. В Иркутске, в семье капитана артиллерии Василия Липовцева, он встретил милую девушку Марфу и сделал ей предложение. Молодые уехали на перекладных, потом на вьючных лошадях и, наконец, на судах в свадебное путешествие на далекую Камчатку.

Семь лет родители Рейнеке провели на восточной окраине России, затем еще десять жили в Иркутске, пока Франц Францевич не вышел в отставку и не уехал в Латвию, где жил его отец.

Марфа Васильевна и Франц Францевич во время беспокойной скитальческой жизни обзавелись большой семьей: у них было шесть сыновей и две дочери. Михаил Францевич был самым младшим ребенком в семье. Когда ему исполнилось 11 лет, его отправили учиться в частный пансион в Петербурге, а затем, в 1814 году, определили в Морской кадетский корпус.

Здесь он приобрел друзей — Павла Нахимова и Николая Бестужева. Он еще не знал, что эта дружба украсит его жизнь, как украсят ее тридцатилетние странствия по морям России.

М. Ф. Рейнеке.

Рейнеке был выпущен из корпуса третьим, Нахимов шестым. Их ожидали разные судьбы. Одному предстояло прославиться своими ратными подвигами в море и на бастионах Севастополя, другому — заслужить вечную признательность людей России менее известными, но не менее трудными делами — исследованиями в Белом море, на Мурмане и Балтике… Увлеченные своей страстной подвижнической деятельностью во имя флота и России, они не нашли времени жениться… А впоследствии больному Рейнеке так недоставало семейного уюта. Он чувствовал это. И когда однажды ему доложили, что один из его подчиненных офицеров просит разрешения жениться, он живо воскликнул: «Скорее, скорее пишите ему разрешение! Вот если бы я в свое время женился, то верно не был бы таким, как теперь!».

По окончании корпуса Рейнеке три года исполнял обязанности адъютанта 3-го флотского экипажа. В свободное время он старался пополнить свои знания. В те времена в Кронштадте не было библиотеки, он брал книги у знакомых офицеров. Зачитывался он описаниями путешествий, заучивал стихи Жуковского и Державина, ночами просиживал над томиком Шекспира, любил музыку, но больше всего любил море. Его волны с шумом разбивались о гранит кронштадтских фортов и звали в далекую океанскую даль, которую уже бороздили на шлюпах и корветах сверстники Рейнеке… Михаил Францевич не завидовал им. Ему было всего лишь двадцать лет, с каждым годом крепли его духовные и физические силы. Он верил, что пробьет и его час. А пока он поглощал одну книгу за другой и делал краткие записи о прочитанном в своем дневнике.