Большой риск. Путешествие на «Таити-Нуи» - Даниельссон Бенгт (серия книг txt) 📗
- Искать виновного - значит еще ухудшить положение, - твердо сказал Эрик после некоторого раздумья. - Никто не сознается, а последствия - шум, спор и недоверие друг к другу. Поэтому давай лучше будем следить, чтобы подобные вещи не повторялись. Запри все припасы в большой сундук с висячим замком. Ежедневную порцию выдавай сам. И вот тебе еще один хороший совет. Останавливай на ночь дистилляционный аппарат. За сутки он должен давать больше воды, чем мы теперь расходуем. Я наблюдал последние дни и заметил, что ночью, когда все спят, воды образуется значительно меньше, чем днем. А это также подозрительно.
С тяжелым чувством последовал я его совету, и нетрудно было заметить, что все эти меры оскорбили товарищей. Но я был согласен с Эриком, что иного выхода нет, тут придется страдать вместе и виновным и невиновным.
Затем я приказал установить небольшую временную мачту, поднять парус и возобновить вахту у руля, так как по-прежнему считал, что сидеть сложа руки просто вредно. А кроме того, держась определенного курса, можно было помешать плоту рыскать и ложиться боком к волне, что, по моему мнению, полностью оправдывало бы все затраченные усилия. С этим наконец-то согласились не только Жан и Ганс, но даже Хуанито, правда равнодушно и неохотно. Жан совсем упал духом, хотя до сих пор был бодрым, старательным и услужливым. Он еле держался за румпель и почти не напрягал сил, когда управлял плотом. По правде говоря, у меня и самого было неважное настроение.13 июля у нас у всех было очень тяжело на душе, казалось бы, по пустячной, но, если поразмыслить, по очень понятной причине. На Таити пользуются любым случаем, чтобы повеселиться. Празднование национального дня Франции 14 июля там начинается уже накануне, и, конечно, мы думали о том, как провели бы этот день, если бы наше путешествие шло по намеченному плану. Эрик долго, с явным удовольствием смотрел на наши кислые физиономии, а после обеда кивнул мне головой - он был слишком слаб, чтобы крикнуть, - и тихо сказал:
- Поднять флаг!
Он воображает, подумал я, что развевающийся на топе трехцветный флаг поднимет настроение товарищей, и хотя я отнесся к этому без всякого оптимизма, все же выполнил его желание. На следующее утро, едва начало светать, нас всех разбудил громкий крик Ганса, стоявшего на руле:
- Пароход! Пароход!
Протирая спросонья глаза, мы начали всматриваться в ту сторону, куда указывал Ганс. Случилось невероятное. Большое грузовое судно перерезало курс плота под прямым углом, на расстоянии не более трех миль. Я удивленно посмотрел на Эрика, и он ответил мне загадочной улыбкой. Было, конечно, чистой случайностью, что судно появилось после того, как мы подняли флаг. Но такие странные случайности повторялись время от времени в течение тех двух лет, что я провел вместе с Эриком. Если бы я верил во всевышнего, то давно пришел бы к заключению, что Эрик состоит с ним в союзе, - мелькнуло у меня в голове; как и все мои товарищи, я сорвал с себя таитянскую набедренную повязку и принялся ею размахивать. К Жану вернулась вся его прежняя энергия и находчивость. Он с быстротой белки вскарабкался на мачту и начал размахивать флагом. Однако на торговом судне никто не обращал на нас внимания, хотя оно было теперь настолько близко, что мы узнали в нем новозеландский пароход, регулярно заходивший в Папеэте во время рейсовых плаваний между родиной и Канадой.
Скоро мы поняли, что можно махать сколько угодно набедренными повязками и не быть замеченными. Хуанито и я предложили разжечь костер. Жан и Ганс стали тут же нам помогать. Хорошо, что у нас оказался небольшой противень, в котором Хуанито растапливал жир в те счастливые времена, когда он был еще добрым и веселым коком. Мы поставили противень на крышу, каюты и стали искать, что бы такое зажечь.
Нам попались под руку обрывки старых канатов. Мы бросили их в противень, облили горючим и подожгли. Но увы, ветер разгонял густой дым. Вдруг Эрик, лежавший в полубессознательном состоянии, пришел в себя и начал пускать карманным зеркалом солнечные зайчики; скоро все мы словно одержимые занялись тем же. Но на пароходе по старому хорошему морскому обычаю, видно, здорово кутнули во время захода на Таити и были слишком сонными и усталыми, чтобы обратить внимание на низкий плот, заливаемый волнами. К нашему огорчению, те, на кого мы рассчитывали, как на своих спасителей, постепенно исчезли за горизонтом в северо-северо-восточном направлении. В самом мрачном настроении спустился я с крыши на утреннюю вахту и угодил почти по колено в холодную воду. Не было никаких сомнений - плот по-прежнему погружался в воду.
Глава шестая. Вышли из равновесия
Плот оседал все быстрее и все глубже, терял устойчивость и плохо повиновался управлению. Наши отчаянные попытки повернуть его на юго-запад, в район многочисленных обитаемых островов, ни к чему не привели.
Мы, как и раньше, шли курсом на северо-северо-запад. Однако я ни за что не хотел согласиться с предложением товарищей пустить плот по воле волн.
Справедливость моего настойчивого требования подтвердилась в ночь с 16 на 17 июля, когда снова сломалась тумба, на которой был закреплен руль. И прежде случалось, что плот давал большой крен, особенно при развороте, на это вначале нас не очень волновало. Теперь же, накренившись, он не приходил в горизонтальное положение, а продолжал раскачиватьзя, словно маятник, то в одну сторону, то в другую, так что мы еле удерживались на крыше. Ясно было, что за последние несколько дней плот еще больше потерял устойчивость. Быстро восстановить равновесие плота - вот единственный способ помешать ему перевернуться. Мы переползли на наветренную сторону, но этого оказалось недостаточно, поэтому я стал перетаскивать туда различное снаряжение и припасы, а товарищи повисли вдоль крыши каюты. Из-за резкого крена работать было очень тяжело. Но я успокоился только тогда, когда увидел, что плот медленно восстанавливает равновесие.
Теперь нужно было восстановить курс, но эта задача оказалась значительно трудней, чем мы думали. Раньше мы часто пользовались парусами, чтобы повернуть плот против ветра, и добивались своего, на этот же раз ничего не вышло. Тогда мы сделали из рейки и доски длинное весло и попробовали грести с кормы, разворачивая ее против ветра. Но весло казалось тяжелее свинца, оно срывалось, и только после многочасового изнурительного труда нам удалось наконец повернуть плот носом на запад. После этого мы стремглав бросились переносить весь груз обратно, чтобы плот не накренился в противоположную сторону. Остаток ночи, будто нам и без того было мало хлопот, мы ремонтировали руль и одновременно следили за тем, чтобы плот не развернулся против ветра. Единственными средствами управления были тяжелое весло и несколько оставшихся выдвижных килей. Наконец руль был поставлен на место, и плот стал более или менее устойчив. Но мы все-таки думали, что он поврежден, так как накренялся еще круче, чем раньше, и значительно чаще угрожал разворотом. Чтобы избежать беды, мы договорились более внимательно нести вахты у руля. Жан и Ганс старались изо всех сил, но Хуанито становился все беспомощнее. Казалось, что он, как и плот, совершенно потерял равновесие.
Опасения, что с бедным Хуанито не все ладно, подтвердились на следующий же день, после того как мы чуть было не потерпели аварию из-за его оплошности. В его вахту плот разворачивался не менее трех раз. И каждый раз мы едва не падали за борт и часами, как рабы, прикованные к галере, мучались, чтобы предотвратить катастрофу. Вполне понятно, что мы разозлились и крепко выругали Хуанито. Но, как и несколько недель назад, он сразу же обиделся и наотрез отказался стоять на вахте. Упорство Хуанито вывело нас из терпения. Жан, Ганс и я решили действовать в дальнейшем так, как будто его больше не существует. Мы поделили вахты между собой. Печальная драма повторилась без каких-либо изменений. Но через некоторое время она дополнилась одним, еще больше огорчившим нас актом. Мы уже почти перестали сердиться на Хуанито за нетоварищеское поведение, как он ни с того ни с сего заявил, что задумал построить лодку и отправиться на ней в путь. Он ни слова не сказал, куда собирается плыть, зато красноречиво и подробно описал лодку, которую он построит (остов из эвкалиптового дерева, днище и борта из мазонита), и самоуверенно утверждал, что на такой лодке можно идти со скоростью в четыре узла.
