Дети капитана Гранта - Верн Жюль Габриэль (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
— Знаете, мне кажется, что мы благополучно закончим эту маленькую прогулку, — обавил он. — Сегодня к ночи мы доберемся до слияния рек Вайпа и Вайкато, а там, на дороге в Окленд, нам уже почти нечего бояться встречи с туземцами.
— Сколько же предстоит еще пройти до слияния рек Вайпа и Вайкато? — спросил Гленарван.
— Пятнадцать миль — почти столько же, сколько мы сделали за вчерашний день.
— Но этот несносный кустарник сильно задержит нас, — заметил Гленарван.
— Нет, — отозвался географ, — мы теперь будем идти по берегу Вайпы, а тут уж мы не встретим никаких препятствий, и переход будет очень легкий.
— Так в дорогу! — ответил Гленарван, видя, что все к этому готовы.
В первые часы пути густой кустарник продолжал задерживать путников. Конечно, не только колымаге, но и лошади не пройти было бы там, где они пробирались. Поэтому жалеть об австралийской повозке не приходилось. Пока через эти заросли не проложат проезжие дороги, Новая Зеландия будет доступна одним пешеходам. Можно сказать, что бесчисленные разновидности здешних папоротников с не меньшим упорством, чем сами маори, защищают родную землю от иноземцев.
Поэтому, пересекая эту равнину, где горная цепь Хакарихатоа переходит в холмы, маленькому отряду пришлось преодолеть множество препятствий. Тем не менее путешественники еще до полудня добрались до реки Вайпа и отсюда уже без затруднений направились по ее крутому берегу к северу.
Идти пришлось по чудесной долине, пересеченной небольшими горными речками со свежей, чистой водой — они, весело журча, бежали среди кустарников. По словам ботаника Гукера, в Новой Зеландии имеется до двух тысяч видов растений, из которых пятьсот принадлежат исключительно ей. Цветы здесь редки и однообразны по краскам. Почти не встречается однолетних растений, но в изобилии растут папоротники, злаки и зонтичные. Там и сям, в некотором отдалении от берега, над темной зеленью виднелись высокие деревья: метросидеры с их ярко-красными цветами, норфолкские сосны, туи с вертикально-прижатыми ветвями и разновидность кипарисов — риму, не менее печальные, чем их европейские родичи. Стволы всех этих деревьев утопали в зеленом море папоротников.
Между ветвями больших деревьев и над кустами порхали и болтали какаду, зеленые, с красной полоской на шее какарики, таупо с великолепными черными бакенбардами и, наконец, попугаи, названные естествоиспытателями «южные несторы»: они величиной с утку, рыжие, с яркой подпушкой крыльев.
Майор и Роберт смогли, не отдаляясь от товарищей, подстрелить несколько прятавшихся в кустах болотных куликов и куропаток. Олбинет тут же на ходу ощипал их.
Что же касается Паганеля, то он, довольно равнодушный к питательным свойствам дичи, жаждал раздобыть себе какую-нибудь птицу, встречающуюся в одной лишь Новой Зеландии. Любознательность естествоиспытателя заглушала в нем аппетит путешественника. Географу вспомнились описания местной птицы туи. Туземцы зовут ее то «пересмешник» — за ее беспрестанное, словно насмешливое воркованье, то «кюре» — за ее оперение, совершенно черное, с белыми перьями на шее, напоминающее одежду монаха-католика.
— Туи так жиреет зимой, что из-за этого даже хворает, она больше уже не может летать, — рассказывал Паганель майору. — Чтобы избавиться от жира и стать более легкой, она рвет себе грудь клювом. Не кажется ли это вам необычным, Мак-Наббс?
— Настолько необычно, — ответил майор, — что я не верю ни единому слову вашего рассказа.
К большому сожалению нашего географа, ему не удалось достать ни одного экземпляра туи, чтобы показать недоверчивому майору ее истерзанную, окровавленную грудь.
Больше повезло Паганелю с другим, тоже причудливо-странным животным, которое, спасаясь от преследований человека, собаки и кошки, бежало в необитаемые районы и теперь мало-помалу исчезает из новозеландской фауны. Роберт, шаривший повсюду, как настоящая ищейка, наткнулся на гнездо, свитое из переплетенных корней, где сидели две курицы без крыльев и хвоста. У них было совершенно белое, напоминавшее волосы оперение, длинный, как у бекаса, клюв, а на ножках — по четыре пальчика. Казалось, эти странные животные представляли собой переходную ступень от яйценосных к млекопитающим животным.
Это была новозеландская киви-киви, которая одинаково охотно питается личинками, червяками, насекомыми и семенами. Водится она исключительно в Новой Зеландии, и зоологическим садам Европы с большим трудом удалось ее акклиматизировать. Оригинальный вид, какие-то присущие ей комичные движения всегда привлекали к киви-киви внимание путешественников, и Академия наук даже поручила Дюмон-Дюрвилю, стоявшему во глава большой научной экспедиции, направлявшейся на острова океана, привезти экземпляр этой странной птицы. Но ученому, несмотря на обещанную им туземцам награду, так и не удалось раздобыть живую киви-киви.
Паганель, в восторге от счастливой находки, связал вместе своих двух курочек и энергично зашагал вперед, заранее радуясь тому, что он их принесет в дар Парижскому зоологическому саду. И перед нашим увлекающимся географом уже рисовалась заманчивая надпись: «Дар Жака Паганеля», красующаяся на самой лучшей клетке.
Тем временем маленький отряд бодро подвигался вперед по берегу реки Вайпа. Местность была пустынная. Кругом не было видно никаких следов туземцев, никакой тропинки, указывающей на присутствие человека в этих равнинах. Воды реки струились между высоким кустарником или среди длинных песчаных отмелей. Тогда взору открывалась вся равнина, замыкавшаяся на востоке невысокой горной цепью. Своей странной формой, своими контурами, словно тонувшими во мгле, эти горы напоминали гигантских допотопных животных. Казалось, что это лежит вдруг окаменевшее стадо колоссальных китообразных Такое хаотически-причудливое нагромождение скал свидетельствовало об их вулканическом происхождении. Действительно, Новая Зеландия — не что иное, как сравнительно недавний продукт вулканической деятельности. Эти острова и теперь продолжают подниматься из воды. Некоторые места за двадцать лет поднялись над уровнем моря на целую сажень. Огонь до сих пор потрясает недра Новой Зеландии, вызывает в ней судороги и вырывается во многих местах через гейзеры и вулканы.
К четырем часам дня было пройдено бодрым шагом девять миль. Судя по карте, по которой то и дело справлялся Паганель, слияние рек Вайпа и Вайкато находилося меньше чем в пяти милях. Там проходила дорога на Окленд и можно было устроиться на ночлег. Остающиеся пятьдесят миль до Окленда будут пройдены в два-три дня, а если посчастливится встретить почтовый дилижанс, который два раза в месяц ходит между заливом Гокса и Оклендом, то до этого города можно будет доехать и за восемь часов.
— Итак, нам придется, как видно, еще раз ночевать под открытым небом, — промолвил Гленарван.
— Да, — отозвался Паганель, — но надеюсь, что это будет в последний раз.
— Тем лучше, так как эти ночевки являются тяжелым испытанием для Элен и Мэри.
— И они переносят их не жалуясь, — заметил Джон Манглс. — Но если я верно понял вас, господин Паганель, вы упоминали о каком-то поселении, расположенном близ слияния этих двух рек.
— Да, — ответил географ, — оно значится на карте Джонстона. Это Нгарнавахиа, милях в двух ниже слияния рек.
— Ну что же, разве не могли бы мы там устроиться на ночь? Мне кажется, наши спутницы, не колеблясь, предпочтут пройти две лишние мили, чтобы отдохнуть затем в более или менее приличной гостинице.
— В гостинице! — воскликнул Паганель. — Гостиница в маорийском селении! В нем нет даже постоялого двора, нет кабака! Это не что иное, как куча туземных хижин, и, по-моему, не только не нужно искать в нем приюта на ночь, а, наоборот, благоразумнее держаться как можно дальше от него.
— Всё ваши страхи, Паганель! — промолвил Гленарван.
— Дорогой сэр, поверьте мне, недоверие здесь лучше доверия. Неизвестно, в каких отношениях состоят в данное время маори с англичанами: подавлено ли восстание или оно одержало верх. Быть может, мы попали сюда в разгар войны. А если отложить в сторону скромность, надо признать, что люди, подобные нам, явились бы для туземцев неплохой добычей, и мне совсем не улыбается отведать, помимо своей воли, новозеландское гостеприимство. Поэтому я нахожу благоразумным держаться подальше от этого поселения, обойти его и стараться избежать встречи с туземцами. Вот когда мы доберемся до Дрюри, другое дело: там наши мужественные спутницы смогут вволю отдохнуть от утомительного пути.
