Дети капитана Гранта - Верн Жюль Габриэль (книги регистрация онлайн .TXT) 📗

— И это столкновение?. — спросил Гленарван.

— …произошло в 1860 году, — отвечал Паганель, — в провинции Таранаки, на юго-западном побережье острова Ика-на-Мауи. У одного туземца было шестьсот акров земли близ Нового Плимута. Он продал их английскому правительству. Когда землемеры явились вымерять проданный участок, вождь Кинги заявил протест, а затем выстроил на спорных шестистах акрах укрепленный лагерь, огороженный высоким частоколом. Через несколько дней после этого полковник Гольд со своим отрядом взял это укрепление приступом. В этот-то день и раздался первый выстрел народной войны.

— А многочисленны ли маорийцы? — спросил Джон Мангле.

— За последние сто лет количество их очень сократилось, — ответил географ. — В 1769 году Кук определял число их в четыреста тысяч человек. А в 1845 году, согласно переписи туземного протектората, количество маори уменьшилось до ста девяти тысяч. В настоящее время, несмотря на болезни, водку и избиения, производимые англичанами-«просветителями», на обоих островах все же насчитывается девяносто тысяч туземцев, в том числе тридцать тысяч воинов, которые, по-моему, еще долго будут наносить поражения английским войскам.

— А удачно ли шло до сих пор восстание? — спросила Элен.

— Да. И самих англичан не раз приводила в восхищение отвага новозеландцев. Они ведут партизанскую войну, войну налетов и стычек, набрасываются на мелкие отряды регулярных войск и грабят усадьбы английских поселенцев. Генерал Камерон чувствовал себя не очень уютно в этом краю, где приходилось обыскивать каждый куст. В 1863 году после долгой и кровопролитной борьбы маори занимали у верховий реки Вайкато, на конце цепи крутых холмов, обширную укрепленную позицию, защищенную тремя оборонительными линиями. Местные агитаторы усиленно призывали все население на защиту родной земли, обещая полную победу над пакекас, то есть белыми. С туземцами сражались три тысячи английских солдат под командой генерала Камерона; они беспощадно расправлялись с маори, после того как те зверски убили капитана Спрента. Происходили кровопролитные сражения. Иные длились по двенадцати часов, а маори все не отступали под пушечными выстрелами европейцев. Ядром этой свободолюбивой, отважной армии являлось свирепое племя вайкато, во главе которого стоял Вильям Томсон. Этот туземный полководец вначале командовал двумя с половиной тысячами воинов, потом восемью тысячами, так как к нему присоединились со своими подданными два грозных вождя — Шонги и Хеки. Женщины самоотверженно помогали мужчинам в этой освободительной войне. Но правое дело далеко не всегда одерживает победу. После кровопролитных боев генерал Камерон все же подчинил английскому владычеству округ Вайкато, правда опустошенный и обезлюдевший, ибо маори разбежались. Во время этой войны совершались удивительные подвиги. Так, например, четыреста маори, осажденные в крепости Оракан тысячей англичан, не имея ни воды, ни пищи, отказались сдаться. А в один прекрасный день, в полдень, осажденные маори проложили себе кровавый путь сквозь ряды сорокового полка и скрылись в болотах.

— Но закончилась ли эта кровопролитная война покорением округа Вайкато? — спросил Джон Манглс.

— Нет, друг мой, не закончилась, — ответил Паганель. — Англичане решили идти на провинцию Таранаки и осадить там крепость Матантава, где засел Вильям Томсон. Конечно, взятие этой крепости будет стоить им немалых потерь. Помнится, перед самым отъездом из Парижа я прочел в газетах, что племя таранга изъявило покорность генералу и губернатору и что те оставили туземцам три четверти земель. В этих сообщениях говорилось и о том, что главный вождь восстания, Вильям Томсон, также собирается сдаться. Однако в австралийских газетах я не нашел подтверждения этих слухов — наоборот, судя по ним, можно предполагать, что в данный момент новозеландцы с новой энергией готовятся к дальнейшему сопротивлению.

— И, по вашему мнению, Паганель, — спросил Гленарван, — ареной этой борьбы явятся провинции Таранаки и Оклендская?

— Думаю, что да.

— И одна из них — это именно та провинция, куда мы заброшены крушением «Макари»?

— Та самая. Мы высадились всего в нескольких милях от гавани Кавиа, где и сейчас, по-моему, должен развеваться национальный флаг маори.

— Тогда мы поступим благоразумно, двинувшись к северу, — сказал Гленарван.

— Конечно, — согласился Паганель. — Новозеландцы ненавидят европейцев, особенно англичан. Поэтому постараемся не попасть им в руки.

— Быть может, мы встретим какой-нибудь отряд английских войск, — промолвила Элен. — Это было бы для нас счастьем!

— Возможно, — ответил географ, — но я мало на это надеюсь. Отдельные английские отряды не особенно охотно расхаживают по здешним местам, где за каждым кустом, за каждым кустиком прячется искусный стрелок. Вот почему я не очень-то рассчитываю на конвой из солдат сорокового полка. Но на западном побережье, вдоль которого лежит наш путь в Окленд, находится несколько миссий, и мы сможем там останавливаться. Я даже замышляю попасть на дорогу, по которой шел, следуя вдоль течения реки Вайкато, Гохштеттер.

— Кто он — путешественник? — спросил Роберт Грант.

— Да, мой мальчик, это член научной экспедиции, совершившей кругосветное путешествие на австралийском фрегате «Наварра» в 1858 году.

— Господин Паганель, — не унимался Роберт, глаза которого зажигались энтузиазмом при мысли о великих географических открытиях, — были ли в Новой Зеландии такие путешественники, как Бёрк и Стюарт в Австралии?

— Их было несколько, мой мальчик: например, доктор Гукер, профессор Бризар, естествоиспытатель Диффенбах и Юлиус Гаст. Но хотя некоторые из них и поплатились жизнью за свою страсть к приключениям, они пользуются меньшей известностью, чем путешественники по Австралии и Африке.

— А вы знаете историю их путешествий? — спросил юный Грант.

— Еще бы! И так как я вижу, дружок, что ты горишь нетерпением узнать об этих путешественниках, все то, что я сам о них знаю, тотчас же тебе это расскажу.

— Благодарю вас, господин Паганель, я вас слушаю.

— И мы тоже вас слушаем, — заявила Элен. — Не в первый раз дурная погода заставляет нас просвещаться. Итак, господин Паганель, рассказывайте всем нам.

— К вашим услугам, — ответил географ. — Но рассказ мой не будет длинным. Здесь дело идет не о таких отважных исследователях, которые один на один боролись с австралийским Минотавром [74]. Новая Зеландия — слишком маленькая страна, чтобы быть недоступной для человека. Поэтому герои мои являются, собственно говоря, не путешественниками, а простыми туристами, ставшими жертвой обыкновенных несчастных случаев.

— Назовите их имена, — попросила Мэри Грант.

— Геометр Уиткомб и Чарльтон Говит, тот самый, который нашел останки Бёрка, погибшего во время той памятной экспедиции, о которой я вам рассказывал на стоянке у Виммеры. Уиткомб и Говит были во главе двух экспедиций на острове Таваи-пуна-му. Оба они в начале 1863 года отправились из Крайстчерча с целью открыть проходы в горах на севере провинции Кентербери. Говит, перевалив через горную цепь у северной границы провинции, устроил свою штаб-квартиру на берегах озера Брюнера. Уиткомб же нашел в долине Ракайа проход к восточному склону горы Тиндаль. У Уиткомба был спутник, Яков Лупер, который впоследствии рассказал в газете «Литтльтон Таймс» об этом путешествии и о катастрофе, которой оно завершилось. Если только память не обманывает меня, эти два исследователя находились двадцать второго апреля 1863 года у ледника, где берут начало истоки реки Ракайа. Отсюда они поднялись на вершину горы и стали разыскивать новые горные проходы. На следующий день Уиткомб и Лупер, измученные усталостью и холодом, при сильном снегопаде, остановились на привал на вышине четырех тысяч футов над уровнем моря. В течение семи дней они бродили среди гор по дну долин, отовсюду загражденных отвесными скалами. Часто они не могли развести огонь из-за дождя; случалось им и голодать. Бывший у них сахар обратился в сироп, сухари — в мокрое тесто; одежда их была насквозь промочена дождем; их терзали насекомые. Они проходили за день самое большее три мили, но бывали дни, когда они продвигались всего на каких-нибудь двести ярдов. Наконец двадцать девятого апреля они набрели на маорийскую хижину; в садике близ нее нашлось несколько кучек картофеля. Здесь два друга в последний раз закусили вместе. Вечером они добрались до морского берега близ устья реки Тарамакау. Надо было переправиться на правый берег, чтобы потом идти на север, к реке Грея. Тарамакау — широкая и глубокая река. Лупер после долгих поисков наткнулся на два продырявленных челнока. Он починил их как смог, а затем связал вместе. Под вечер оба путешественника сели в челноки и стали переправляться. Едва успели они добраться до середины реки, как челноки наполнились водой. Уиткомб бросился в реку и вернулся вплавь к левому берегу. Яков Лупер не умел плавать и потому уцепился за свой челнок. Это спасло его, но все же ему пришлось пережить немало потрясений. Несчастного понесло к бурунам. Волна накрыла его, другая вновь вынесла на поверхность воды. Его ударило о скалы. Наступила непроглядная ночь. Дождь лил как из ведра. Окровавленного, промокшего Лупера носило несколько часов по волнам. Наконец челнок ударился о берег, и Лупер без сознания был выброшен из него на землю. Очнувшись на рассвете, Лупер дополз до ручья и здесь убедился, что его отнесло на целую милю от того места, где они пытались переправиться через реку. Он встал, пошел вдоль берега и вскоре набрел на злосчастного Уиткомба — тот был мертв и увяз головой и туловищем в тине. Лупер руками вырыл в песке яму и зарыл в ней труп товарища. Два дня спустя Лупера, умирающего от голода, приютили какие-то гостеприимные маори — бывают среди них и такие, — а четвертого мая он добрался до озера Брюнера, на берегах которого был раскинут лагерь Чарльтона Говита. Надо прибавить, что через шесть недель Говит погиб таким же образом, как и злосчастный Уиткомб.