Свирепая справедливость - Смит Уилбур (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Посадочная полоса, короткая и узкая, была вырублена посреди плантации, на ровном месте между берегом и холмами, и засыпана дроблеными кораллами. На приземление самолет пошел над пальмовой рощей. Питер заметил, что пилот не преувеличил, назвав посадку трудной. Из-за холмов дул сильный поперечный ветер, он раскачивал крылья самолета. Пилот отклонился от курса, повернув отчасти навстречу ветру, и, когда «трислендер» пролетал над самыми верхушками пальм, отключил двигатель, аккуратно опустился на землю в пятидесяти футах от начала полосы, мгновенно включил тормоза и остановил машину.
– Превосходно! – с невольным восхищением воскликнул Питер, и пилот чуть удивленно посмотрел на него, словно это была мелочь, не заслуживающая похвалы. Баронесса Альтман нанимает только лучших.
В конце полосы, среди пальм, ждал электрокар – в таких перемещаются игроки в гольф, – а в нем молодая полинезийка, чуть ниже подмышек завернутая в парео. Цельная полоса алой и золотой ткани спускалась до середины бедер. Ноги оставались голыми, на голове красовался венок из свежих цветов.
Она на огромной скорости вела кар по узкой тропе, вьющейся по саду, полному редких экзотических растений, искусно расположенных, так что за каждым поворотом ждал новый сюрприз.
Бунгало – изолированное, словно это единственная постройка на острове – располагалось над самым берегом, песок начинался под верандой, а океан тянулся до горизонта. Девушка по-детски взяла Питера за руку – жест полной невинности – и провела по бунгало, показывая, как включать кондиционер, свет и видео; все это она объясняла на местном французском и непрерывно улыбалась.
В баре и на кухне оказалось полно припасов, в небольшой библиотеке – самые свежие бестселлеры, газеты и журналы, устаревшие всего на несколько дней. В видеоколлекции – несколько новых фильмов, лауреатов «Оскара».
– Робинзону Крузо следовало бы выплыть на этот берег, – засмеялся Питер, и девушка тоже засмеялась и выгнулась, как веселый дружелюбный щенок.
Два часа спустя она пришла за ним. Он уже успел принять душ, побриться, отдохнуть и переодеться в легкий холщовый костюм с рубашкой-апаш и сандалии.
Полинезийка снова взяла его за руку, и Питер понял, что, если бы принял это за разрешение, девушка бы обиделась и смутилась. Она провела его за руку по тропе, освещенной искусно скрытыми фонарями; вечер был полон рокотом океана и мягким шелестом пальмовых листьев на ветру.
Они подошли к зданию с крышей, напоминавшей длинную ладью, тому самому, что он видел с воздуха. Изнутри доносились негромкая музыка и смех, но когда Питер вышел на свет, смех прекратился и с полдюжины фигур выжидательно повернулись к нему.
Питер не знал, чего ожидал, но определенно не этого веселого сборища, загорелых мужчин и женщин в дорогих элегантных нарядах, с высокими, в изморози, бокалами, в которых пестрели дольки фруктов в соке.
– Питер! – Магда вышла из группы и пошла ему навстречу своей скользящей походкой.
На ней было мягкое блестящее платье, золотистое, как спелая пшеница, высоко собранное у горла тонкой золотой цепочкой, но оставлявшее обнаженными плечи и спину почти до самых ягодиц. От этого зрелища захватывало дух, потому что тело у нее было как розовый лепесток и загорело до цвета свежего меда. Темные волосы собраны в косу толщиной с запястье и уложены короной, а легкие тени на веках делали ее глаза еще более раскосыми, зелеными и загадочными.
– Питер, – повторила она и легко поцеловала его в губы. Прикосновение было легким, как касание крылышка мотылька. Питер ощутил аромат ее духов и волшебное тепло ее тела.
И пришел в смятение. Что бы он ни узнал о ней, он никак не мог спокойно реагировать на ее физическое присутствие.
Баронесса была холодна, красива и спокойна как никогда; ни следа смущения или страшного одиночества, которые он слышал через полмира в ее сдавленных рыданиях. Она отступила на шаг, склонила голову и быстро, с легкой улыбкой, осмотрела его.
– О, cheri, ты выглядишь гораздо лучше. Я так о тебе беспокоилась после нашей последней встречи!
Ему показалось, что он заметил тень в глубине ее глаз, легкую напряженность в рисунке рта.
– А ты еще прекраснее, чем я помню.
Это правда, он может сказать это вполне искренне. Баронесса рассмеялась от удовольствия.
– Ты никогда не говорил мне этого, – ответила она, но ее сдержанность не исчезла. Выражение привязанности и дружелюбия могло бы обмануть его в другое время, но не сейчас. – Спасибо.
Она взяла его под руку, сжала пальцами локоть и подвела к группе ожидающих гостей, как будто не могла больше оставаться с ним наедине, опасаясь что-то выдать.
Там были трое мужчин с женами.
Американский сенатор-демократ, обладающий солидным политическим весом, человек с величественной седой гривой, глазами как мертвые устрицы, в сопровождении красавицы жены по меньшей мере на тридцать лет моложе его, которая посмотрела на Питера, как лев на газель, и задержала его руку на секунду дольше, чем нужно.
Пузатый австралиец с могучими плечами, дочерна загорелый. Вокруг глаз – паутина морщин. Его глаза словно постоянно смотрели сквозь пыль и солнечный блеск на далекий горизонт. Он владел четвертью известных мировых запасов урана, а также скотоводческой фермой площадью вдвое больше Британских островов. Жена у него была такая же загорелая, с таким же крепким рукопожатием, как у мужа.
Третий – испанец, фамилия которого стала синонимом хереса, вежливый и воспитанный дон, но с явно мавританскими чертами тонкого лица. Питер где-то читал, что хересы и коньяки, которые выдерживаются в погребах этого человека, стоят свыше пятисот миллионов долларов и это лишь часть унаследованного им огромного состояния. Жена – смуглая испанская красавица с удивительной белой прядью в черных как ночь волосах.
Когда знакомство состоялось, разговор вернулся к дневным занятиям. Австралиец утром поймал большого марлиня, рыбу свыше тысячи фунтов весом и длиной от клюва до кончика хвоста пятнадцать футов, и все общество бурно переживало это.
Питер почти не принимал участия в разговоре, но украдкой следил за Магдой Альтман. Что не ускользнуло от ее внимания – он понял это по тому, как она держала голову, по тому, как напряглось ее длинное стройное тело... но она смеялась вместе с остальными и на Питера взглянула только раз или два, с улыбкой, однако в глубине ее зеленых глаз оставалась тень.
Наконец она хлопнула в ладоши.
– Начнем пир.
Она взяла за руки сенатора и австралийца и повела на берег. Питеру пришлось вести жену сенатора. Она прижалась к его руке пышным бюстом и провела кончиком языка по губам.
Двое слуг-полинезийцев ждали у длинной груды белого песка. По сигналу Магды они набросились на нее с лопатами и быстро обнажили толстый слой водорослей и банановых листьев, из-под которых вырвался густой ароматный пар. Под этим слоем обнаружилась стойка из стеблей банана, к которой, над вторым слоем листьев, были подвешены яства. Послышались радостные восклицания: аромат рыбы, цыплят и свинины смешался с запахом свежевыпеченного фруктового хлеба и древесного угля.
– Получилось! – радостно объявила Магда. – Если внутрь проходит воздух, все пропадает. Остаются только угольки.
За едой и выпивкой смех и разговоры стали громче и свободнее, но Питер единственную порцию спиртного растянул на весь вечер и спокойно ждал – не участвовал в разговоре и избегал льстивых речей жены сенатора.
Он ждал какого-нибудь указания на то, когда и где это произойдет. Не здесь, он знал, не в этом обществе. А когда придет время, все будет проделано быстро и эффективно, в обычной манере Калифа. Питер вдруг удивился, почему явился на арену, избранную и подготовленную врагом, безоружный и без поддержки. Он знал, что лучшая оборона – нападение, следовало был первым нанести удар, пожалуй, этой же ночью, если представится возможность. Чем быстрее, тем безопаснее. Магда улыбнулась ему через стол, стоявший под пальмами и ломившийся от еды, которой хватило бы на пятьдесят человек. Питер улыбнулся в ответ. Она поманила его легким кивком и, пока мужчины спорили и громко хвастались, извинилась перед женщинами и незаметно скользнула в тень.
