Невидимый враг - д'Ивуа Поль (читать книги .txt) 📗
Адмирал слегка покраснел и проговорил, избегая прямого ответа:
— Что же это за письмо?
Притчелл достал из кармана конверт со следующим адресом:
Сэру Джоэ Притчеллу, в его владение на Золотой остров.
Вынув бумагу, он начал медленно читать:
«По получении этого письма, Джоэ Притчелл отправится на адмиральский корабль эскадры, собравшейся в бухте Силли-Маудлин. Далее, явившись к лорду Строубери, он спросит его, находится ли, согласно просьбе, посланной в адмиралтейство, на каком-либо из кораблей эскадры Тоби Оллсмайн, начальник тихоокеанской полиции».
Джоэ поднял глаза на адмирала.
— Я позволю себе задать вам этот вопрос, милорд, — медленно проговорил он.
— И, смотря по тому, как я отвечу, у вас разные инструкции? — сухо спросил адмирал. Видно было, что тон письма ему очень не понравился, но Притчелл, как бы не замечая раздражения, продолжал самым любезным тоном:
— Вы угадали, милорд. Вот что пишет мой таинственный корреспондент:
«Если Оллсмайн будет присутствовать, будьте любезны пригласить лорда Строубери и его офицеров к обеду. Я явлюсь и разоблачу преступника».
— Итак, милорд, — продолжал он, — могу я пригласить вас к обеду?
— Нет, потому что Оллсмайна здесь нет.
Джоэ заглянул в письмо.
— В таком случае, я должен просить вас отправить одно из самых быстрых судов в Сидней. Командир телеграфирует в адмиралтейство, получит ответ и, не теряя ни минуты, вернется на Золотой остров с сэром Оллсмайном.
Адмирал гневно нахмурился.
— Корсар Триплекс желает, видимо, командовать британским флотом, — проговорил он сквозь зубы. — Я не могу допустить такого неприличного тона. Я немедленно удаляюсь и прерываю переговоры. А вы, сэр, если ваш корреспондент потребует у вас объяснений, передадите ему, что офицеры британского флота повинуются только Ее Величеству королеве и адмиралтейству.
Джоэ улыбнулся. Подойдя к поручням, он крикнул лакею, стоявшему с белым знаменем.
— Опустите знамя!
— Что вы делаете? — спросил адмирал.
— Исполняю последний пункт письма корсара.
— Какой именно?
— «В случае отказа, вы опустите белое знамя и посмотрите на пролив, ведущий в гавань». Знамя опущено. Я смотрю на пролив.
Как ни странны были его слова, все обернулись к проливу, гладкие воды которого ясно выделялись среди бурунов. И в ту же минуту у них вырвалось громкое восклицание. Утесы словно бы ожили, пришли в движение и в одну минуту загромоздили пролив. Все поняли значение этого явления: весь тихоокеанский флот был заперт в гавани Золотого острова! Арман вспомнил о рельсах, которые видел под водой, и те объяснения, которые дал ему Триплекс. Но его внимание было отвлечено в другую сторону. Послышался свист, вода вспенилась, и на палубу упал какой-то тяжелый предмет. Это было деревянное яйцо, похожее на то, которое заключало в себе золотого арлекина. Притчелл поднял яйцо, открыл его и, вынув из него бумагу, протянул ее лорду Строубери. Пораженный до последней степени адмирал быстро взял бумагу и прочел вслух ее содержание:
«К моему крайнему сожалению, уважаемый милорд, я принужден прервать сообщение эскадры с морем. Ввиду того, что важные интересы требуют присутствия эскадры в других местах, вы, вероятно, согласитесь отправить в Сидней крейсер за Оллсмайном. Перед этим крейсером пролив откроется. Разумеется, я сожалею о случившемся, но правосудие — прежде всего, а я действую во имя правосудия.
«P.S. Назначенный крейсер может безбоязненно идти через пролив. Я буду наблюдать за всеми его движениями, и он не встретит никакого препятствия».
Трудно описать изумление офицеров, даже лорд Строубери забыл свое обычное спокойствие и пришел в ярость. Он тотчас же приказал спустить шлюпку и исследовать то место, где был пролив. Очевидно, он предполагал, что имеет дело с каким-нибудь искусно подстроенным обманом. Но шлюпки вернулись с известием, что прохода более не существует. Там, где было пятнадцать футов глубины, вздымались теперь огромные утесы. Это было неправдоподобно, но это было так.
Был собран совет, на котором решили, что противиться Триплексу нет никакой возможности. В тот же день был отправлен крейсер в Сидней.
Как и обещал корсар, пролив открылся перед ним и снова закрылся, когда крейсер миновал его.
На переход туда и назад нужно было употребить по крайней мере месяц, и так как это время эскадре предстояло стоять в гавани, то адмирал согласился провести это время у Притчелла.
Он высадился на острове со значительным количеством матросов и тщательно обыскал весь остров, но нигде не нашел ни батареи, ни вообще каких-либо следов пребывания корсара.
Проведя целую неделю в бесплодных поисках, он отказался от них. Один старый лейтенант намекнул ему, что, по всей вероятности, в распоряжении корсара имеется подводный корабль, и он может спокойно держаться на дне, пока его разыскивают на острове. Адмирал тотчас же приказал исследовать драгами все дно. Но, кроме раковин, кораллов да рыб, на дне ничего не оказалось. Несмотря на прекрасный прием, который оказывал Джоэ Притчелл офицерам, адмирал был до такой степени взбешен, что обещал награду в тысячу фунтов тому, кто откроет убежище корсара Триплекса. В этот день Арман, кстати сказать, ни разу за это время не видевший друзей, так как вход в пещеру ему был запрещен, заметил, что Притчелл непривычно весел.
По всей вероятности, он знал больше, чем показывал. На всякий случай он спросил его об этом.
— Да, конечно, знаю, — со смехом отвечал Джоэ. — Всего забавнее, что адмирал обещает премию тому, кто найдет капитана, а сам проходит мимо него по двадцать раз на день.
— Что вы говорите!
— Уверяю вас.
— Но где? Когда?
— На это я не могу ответить. Следите за адмиралом, может быть, у вас окажется зрение получше.
Этот случай снова возродил у Лавареда муки любопытства. Со злости он даже сломал свою палку, но это обстоятельство нисколько не увеличило его сведения о корсаре.
Глаза 10. Борьба за награду
— Награда в двадцать пять тысяч франков! Вот бы заработать! Купил бы я на родине, в Суссексе, ферму, обзавелся бы женкой, да и кончил бы свои дни, покуривая трубочку. Лучшее средство не устать от путешествий — никуда не двигаться из дому.
Так раздумывал капрал Коди Эзекиэль Кидди. Он был старым солдатом-сверхсрочником, которыми так богата в Англии морская пехота. Блестящим образованием Кидди не мог похвалиться. Писал он так красиво, что его могла бы поучить любая курица, а уж об орфографии в его писаньях и говорить было нечего. Несмотря на двадцать один год службы, четырнадцать кампаний, одиннадцать ран, сей храбрый воин так и не перешагнул за капральское звание. Но при всей своей скромной должности Кидди обладал далеко не скромным характером. Он охотно критиковал свое начальство, и его отделение не раз слышало от него восклицание:
— Если бы адмирал догадался посоветоваться со старым солдатом, то, наверно, он не делал бы глупостей!
К тому же он отличался крайне резкими и определенными мнениями по разным вопросам. Правительство он бранил за то, что оно не догадается прибавить пяти шиллингов к месячному содержанию сверхсрочных капралов, великим человеком считал того, который умел хорошо пригнать мундир, героем — хорошего боксера. А солдатская молодежь считала его попросту животным.
Итак, Кидди размышлял. От непривычки к такому занятию, или от жары, пот лил градом с лица почтенного капрала. Наконец, он, видимо, принял решение, вытер вспотевшее лицо клетчатым платком, более годившимся на простыню дня маленького ребенка, и направился к лорду Строубери, который в это время был на адмиральском корабле. В трех шагах от начальника Кидди остановился, поднес руку к киверу и замер в этой позе.
