Белая Бестия (СИ) - Положенцев Владимир (серия книг .TXT) 📗

— И что же, Васнецов с Деникиным не интересовались, куда делась Белая бестия?

Ротмистр снял голубиную тушку с двух рогатин, понюхал, отщипнул кусочек.

— Ничего вкуснее, кажется, не пробовал. — Протянул голубя Анне. — Я сказал, что прорываться из Повстанческой армии нам пришлось порознь, поэтому ничего не знаю о твоей судьбе.

— А когда же узнал?

Бекасов рассказал, что в марте 1920 года, во время панического отступления добровольцев и Донской армии, он оказался под Туапсе в 3-ем Дроздовском полку, который вместе с донскими калмыками, прикрывал эвакуацию военных и гражданских в Крым, Константинополь, Сербию. Паника была необыкновенная. Красных сдерживала британская эскадра, которая била из орудий по горам. 26 марта один из снарядов каким-то образом залетел в расположение дроздовцев. Бекасова контузило. Он и сам не помнил, как оказался на борту итальянского транспорта «Барон Бек». Когда пришел в себя, выяснилось, что пароход идет на Лемнос. Так ротмистр оказался в Греции, а потом в Сербии.

— Так вы оказывается контуженный! — ехидно воскликнула Анна.

— Не волнуйтесь, госпожа Белоглазова, все что полагается, у меня работает как часы.

Ротмистр обнял Анну. Она не сопротивлялась. Попробовала голубя, поморщилась, вернула его на костер, прижалась к Бекасову, подставляя ему свои губы. Петр припал к ним, как роднику в пустыне. После долгого поцелуя, попытался повалить её на землю, но она не позволила:

— Давай не сейчас, Петя. Как ты вообще попал в РСОР и почему не нашел меня раньше?

— Думал, ты счастлива с этим, как его… Ну, с лысым, страшным махновцем Талым.

— Его убили красные.

— Да? Какая жалость. Сербы ограничили пребывание русских военных у себя в стране до нескольких тысяч, пришлось вместе врангелевцами перебраться в Болгарию. Барон вынашивал идею создания Союза, объединяющего всех участников Белого движения в эмиграции. В Софии он сформировал комитет по созданию этого Союза. Я работал в нём. А тут приехал человек из Ниццы от генерала Юденича. Рассказал, что на юге Франции агенты большевиков уничтожают белых офицеров, нужна помощь. РСОР своими силами не справляется. Ну, меня и еще несколько человек Врангель и откомандировал на Ривьеру. В Ницце я узнал, что ключевой фигурой в операции по выявлению агентов Коминтерна, являетесь вы, Анна Владимировна. Ну я не мог удержаться, чтобы не поучаствовать в вашем похищении из больницы. Так и представлял ваше удивленное, прекрасное лицо. Должен был «похищать» Одинцов, но я переубедил Юденича.

— Ну как, поучаствовали? Скажите спасибо, Петр Николаевич, что я вас не пристрелила из вашего же «Люгера». Надо же было повести себя таким кретиническим образом!

— Каким образом?

— Идиотским.

— А-а. Спасибо. Анна…

Петр обнял Белоглазову. Дав себя поцеловать, она опять отстранилась.

— Одинцова зовут Вячеславом? — спросила она, поправляя растрепанные ротмистром волосы.

— Да. Вячеслав Юрьевич.

— А когда и где вы с ним познакомились?

— В Болгарии, в 1922 году. Он тоже работал в комитете. Но уехал во Францию на полгода раньше меня. А потом я встретил Одинцова уже здесь, у Юденича. Вы его знаете?

— Замечали за ним что-нибудь необычное?

— Вы меня озадачиваете, Анна Владимировна. Да нет. Разве что он всегда неплохо жил, в отличие от остальных офицеров-эмигрантов. Снимал в Софии хорошую квартиру, модно одевался, ходил по ресторанам. Пару раз приглашал меня.

— И вы не спрашивали, на какие средства он шикует?

— Это не принято в нашей среде. Сразу видно, что вы жили в затворничестве. На чужбине каждый выживает и спасается от проблем как может. Общевоинский Союз на днях будет создан, нет сомнений. Но он не решит ни одной задачи, которая прописана в его программе. А уж спасти Родину от большевиков… Единственное что мы можем, это не дать красным агентам перерезать себя здесь как баранов. Вот почему я согласился помочь РСОР. По какой причине вы заинтересовались Одинцовым?

— В свою очередь, ротмистр, хочу задать вам встречный вопрос. Тебе, Петя, ничего не говорят буквы в записке, оставленной нам под лампой — «В.О»?

— Ты хочешь сказать, что записку написал Одинцов, а потом он же и закидал нас бутылками с керосином?

— Ну так вот слушай внимательно, когда и каким образом я познакомилась с твоим приятелем.

Анна рассказывала подробно, в ярких деталях как она оказалась в Днепровской православно-монархической республике. О генерале Грудилине, его бывших клевретах — есауле Наяденцеве и капитане Ростопчине. Махновском кладе под камнем на берегу залива и поручике Одинцове, который набивался ей в мужья, а потом сбежал с Грудилиным, узнав, что Махно со дня на день придет за своим кладом на Днепр.

— Бриллианты в консервных банках? — покачал головой ротмистр. — Оригинально. Но о генерале Грудилине я ничего не слышал. Странно.

— Не исключено, что твой Вячеслав Юрьевич Одинцов просто пристрелил своего хозяина Грудастого, как его за глаза называли соратники.

— Ты же говоришь, что банки с драгоценностями они переправляли на французский транспорт «Рион» в Николаеве. Капитан корабля наверняка имел выгодное дело с Грудилиным, а не с его помощником Одинцовым. Без генерала Слава не мог бы ни на что рассчитывать.

— Возможно. Только куда же делся генерал? В вашем комитете наверняка имеются досье на всех высших чинов императорской армии, оказавшихся в эмиграции.

— Конечно, и не только высших чинов. На всех, кто оказался в поле зрения комитета. Досье есть и на тебя. Частично составлял его я. Не волнуйся, в нем только героические страницы твоей биографии. О Грудилине — ничего. О нем может знать Юденич. Так, говоришь, в консервной банке, которую оставил тебе Одинцов, был кукиш?

Бекасов вдруг залился громким смехом, который эхом отозвался где-то в горах. Анна закрыла ему рот рукой, а он начал ее страстно целовать. На этот раз она не отстранилась.

Проснулись под вечер, когда костерок погас. На прутике висела, превратившаяся в уголек тушка голубя. Заметно похолодало, поднялся ветер. Перебрались в пещерку, но разводить огня не стали. В приближающейся ночи его было бы видно издалека. Вопрос — «что делать?» висел как туман, появившийся из-за склона горы.

— До Граса около 12 километров, — сказала Анна. — Если взойдет Луна, дойдем за пару часов, но…

— Нужно сначала заглянуть к месье Фурнье, проверить его «Вежливого кабана».

— Да, насколько он вежлив.

— Одинцов в паре с трактирщиком?

— Не исключено. Вячеслав, как ты говоришь, имел доступ к досье белоэмигрантов. Там наверняка есть их адреса. Так?

— В основном краткая справка — участие в Первой мировой, Добровольческом движении, время и место эмиграции. Но в некоторых личных делах, да, указаны их адреса, а также адреса родных и знакомых. Например, в твоей карточке значатся: Ирина Давальчевская — Милан, Софья Лозовская-Франция, Екатерина Дрейер — Берлин.

— Катенька, дочь генерала Дрейра. Мы вместе с ней на Тверской заставе от большевиков отстреливались. Нас тогда анархисты предали. С ними было заключено перемирие, а они нам в спину с Моховой ударили. Екатерину гранатой контузило. В университетском подвале я ее сутки в чувство приводила. Потом из Москвы через Белый город уходили.

— Кстати, Софья Лозовская, насколько я помню, живет в Грасе. Вы ведь к ней собираетесь, а не на Ave Victoria,7, как указано в записке.

— У вас великолепная память, ротмистр. Сначала в «Вежливый кабан».

Как всегда в горах, начало стремительно темнеть. Спускались до верхней дороги почти на ощупь. Опять помогла Луна. Она взошла в полной своей простоватой красоте и залила окрестности Ле Руре театральным светом.

Таверна находилась не очень далеко от дома Лафаров, поэтому проходя мимо, смогли рассмотреть не только остов, напрочь сгоревшего здания, но и каркас «Renault».

— Хорошая была машинка, — сказал Бекасов. — Жаль.

— Скажите спасибо, что нас не постигла её участь. Мне скажите.