Категория трудности - Шатаев Владимир Николаевич (книга жизни .TXT) 📗
Боюсь, что читатель этот упрек может отнести в адрес Спорткомитета. Это было бы большой ошибкой. Как раз наоборот: именно руководство Спорткомитета всеми силами стремится противостоять подобным настроениям некоторых авторитетных восходителей из Федерации альпинизма – тех, кто старается во что бы то ни стало быть «святее самого папы». Даже если смотреть с позиций чистого престижа, то уж лучше играть главной козырной картой советского альпинизма: безаварийностью восхождений. Этичней, гуманней!
Перед отъездом в Штаты в Спорткомитете мне десять раз повторили: «Помни! Главное – безопасность! Пусть поскромнее, но чтобы все вернулись живыми и здоровыми». Это были очень хорошие слова. Мы постоянно помнили их и заработали в Америке оценку «отлично» мастерством, а не бесшабашной удалью.
Итак, набившись вшестером в иглу, мы обсуждали вопрос: как лучше пройти на вершину? Я сказал, что надо сделать выбор, который гарантировал бы нам две вещи: непременный выход хоть частью группы на вершину и минимальную вероятность несчастных случаев.
– Насколько я знаю, – возмущенно ответил Валентин Иванов, – из тридцати с лишним групп, которые осадили сейчас Мак-Кинли, двадцать претендует на Западный гребень. Давайте тогда и мы… Будем двадцать первой. А можно найти и того проще.
– У нас свой разряд, – сказал я. – И всем ясно, что на Мак-Кинли мы должны выступить в своем разряде. Кассина и Вестриб – маршруты нашего разряда. И о других не идет разговор.
– Почему? – возразил Иванов. – Мы можем сделать первопрохождение.
– По климатическим условиям, – вмешался Борисенок, – Мак-Кинли не только не уступает Эвересту – она считается более суровой. К подъему на Эверест экспедиции готовятся годы. И это всем понятно, для всех естественно. А Мак-Кинли ты почему-то считаешь, можно прийти, увидеть победить. По-моему, сперва надо испытать на собственной шкуре вообще этот район. Кроме сведений, почерпнутых с печатных страничек, мы о нем ничего не знаем. Я считаю, что мы достаточно дерзко решаем вопрос, выбирая между Кассином и Вестрибом.
– А почему вообще надо непременно выбирать? – заговорил Мысловский. – Почему надо обязательно всем скопом выходить на одну тропу?! Можно сделать и тот и другой маршрут…
– Кстати, – перебил его Алексей Лебедихин, – Майк и Рейли уверяют, что разница между Кассином и Вестрибом очень незначительная, они, по существу, почти равноценны.
– Я бы этого не сказал, – не согласился Сережа Ефимов. – Кассин сразу о себе заявляет. В нижнем кулуаре сплошной лед. Какой?! На вид его отбойным молотком не возьмешь. Там метров триста будет.
– Я лично, – снова заговорил Валентин, – хотел бы пойти маршрутом Кассина. – Он выразительно посмотрел на Эдика. Заметно было, что предложение партнера по связке нe привело Мысловского в восторг. Как руководитель группы, он чувствовал особую ответственность за судьбу людей и восхождения. Ему близки были мои доводы. Однако все понимали: это ивановское «я лично» означало вовсе не «я», а «мы», то есть двойка Мысловский – Иванов. Если желание одного партнера идет вразрез с желанием другого, то какая же это двойка?! Психологическая совместимость – это изначальное условие связки. Но неписаные законы альпинистской этики обязывают Партнеров и к солидарности в намерениях, действиях. И если партнерам небезразлична прочность их веревки, то ради солидарности им иногда приходится наступать себе на горло.
С минуту Эдик молчал. Потом, чувствуя, что группа ожидает его ответа, сказал:
– Я должен подумать.
Мысль о разделении группы пришлась мне по душе. В самом деле, почему бы одной двойке не попытать счастья на этом столь высокопрестижном маршруте. Мы же двумя связками: Шатаев – Борисенок и Ефимов – Лебедихин для верности пойдем Западным ребром. Уж кто-нибудь из нас на вершину поднимется. Ребята охотно согласились на такой вариант.
Позднее сказал свое ответное слово и Эдик Мысловский. Он согласился сделать попытку пройти маршрутом Кассина.
Было принято и еще одно решение. И уж если нам полагалось сделать что-нибудь «первое», то эта затея – одна из самых первых на Мак-Кинли.
Увидев меня возле иглу, Майк и Рейли с округленными от удивления глазами спросили;
– Это правда?
– Что «правда»?
– Вы хотите идти на вершину в альпийском стиле?
– Хотим.
– Но это… Мак-Кинли!
Именно потому, что это Мак-Кинли, мы хотим идти без промежуточных лагерей, без предварительной обработки участков, без предварительных забросок. Все при нас – в рюкзаках. Мы считаем, что по Мак-Кинли нельзя разгуливать туда-сюда – слишком она норовиста. Но у нее, к счастью, довольно замедленная реакция. Прежде чем эта гора возьмется стряхивать с себя мошкару в образе альпинистов, мы, возможно, успеем подняться на вершину и спуститься с нее.
22 мая рано утром решили сделать небольшую рекогносцировку. Отправились по северо-восточной ветви ледника Кахилтна и, преодолев перепад высота около 750 метров, вышли на отметку 3400. Отсюда хорошо видны подробности предстоящих маршрутов. Если б не отдельные темно-серые плеши, пробившиеся скальные пики или проросшие двускатными крышами острые каменные гребешки, на которые изредка натыкается глаз, можно было подумать, что мы попали на огромный айсберг. Бесконечное царство льда! Им заросли склоны, кулуары, перегибы… Повторяю, ветры оголяют его поверхность, сдувая сухой снег вниз, на ледник. С тяжелой душой мы вглядывались в верхний ледопад, сплошь испещренный трещинами, напоминавший морщинистую шкуру слона, – искали пути прохода. Впрочем, нет худа без добра. Нас отчасти успокаивал тот факт, что вероятность схода лавин на редкость низкая. Наши хозяева говорили, что в этом смысле нам повезло: нынче стояла сухая весна и структура снега не позволяла ему вовремя закрепиться на склонах.
Насытившись этими далеко не радостными для нас ландшафтами, отправились вниз. Уж пару дней стоит плохая погода. Оправдывается статистика: из семи дней нашего пребывания на Аляске четыре скверных. Сегодня, 24 мая, Мак-Кинли затянута облаками. Наши альтиметры «низко пали», так что ничего хорошего по части метеоусловий нынче не предвидится. Сегодня не выходит ни одна группа. И… это большая ошибка. Человек, понятно, слабее природы, но он иногда может оказаться хитрее. У меня есть ощущение (я ему доверяю: способность предчувствовать погоду – одна из сторон альпинистского опыта), что нынче эта, так сказать, непогожая волна достигнет кульминации и к завтрашнему дню пойдет на спад. Я предложил группе немедленно выступить. Пока мы будем находиться достаточно низко, чтобы не бояться катастрофических исходов даже в случае сильного шторма. Трудности перетерпим. Зато есть надежда, что самые тяжелые участки, где-нибудь в районе вершины, нам высветит солнышко. Я сказал:
-Погода неважная. Американцы, канадцы в такую, как правило, не выходят. Можно и нам подождать. Но вслед за хорошей может случиться ужасная, невыносимая – по закону затишья перед бурей. Лучше идти теперь с реальной надеждой на улучшение, чем потом неделю отсиживаться где-то в пещере… Убеждать никого не пришлось. В увесистых рюкзаках запас продуктов, горючего на 7-8 дней, теплые вещи, среди которых по 4-5 пар рукавиц, два примуса – на каждую связку по штуке. Третий у Мысловского с Ивановым. Они, как уже известно, идут другим, кстати, параллельным путем. Нам здесь дали две рации: дальней связи – для переговоров с базой – и ближней – для общения между группами.
Еще в Анкоридже наше снаряжение дотошно проверяли представители спасательной службы. Они осмотрели палатки, спальные мешки, обувь, рукавицы, носки, набор продуктов – не только их количество, но и качество. Спасатели прочитали в наших глазах недоуменный вопрос: «Здесь, стало быть, кончается игра в «свободный альпинизм»?» – и ответили так: в прошлом 1976 году каждая пятая группа имела несчастный случай, каждый 20-й восходитель стал жертвой такого случая, а каждый 30-й нуждался в эвакуации (всего в ледниковой зоне побывал 671 человек).
