Категория трудности - Шатаев Владимир Николаевич (книга жизни .TXT) 📗
А наверху в этот момент Уорбертон подтверждал правдивость своего патрона. Майк достал маленький, похожий на рыболовный, крючок и передал его Сергею. Американцы называют его «небесный крюк». Острый конец из легированной стали хорошо держит, зацепившись даже за едва уловимый глазом, миллиметровый выступ. Сергей снова начал подъем. И теперь, дойдя до злополучного места, с артистической легкостью одолел его за несколько минут. У меня не выходил из головы вопрос: почему Майк умолчал о «крабах»? Чем больше думал, тем больше приходил к выводу: из альпинистской дерзости, из желания опровергнуть традиционное отношение к этому участку, доказать, что невозможное возможно. Он исключительно высоко оценил альпинистский талант Сережи (потом они стали большими друзьями) и решил не упустить редкий момент совместной работы с сильнейшим восходителем. Молодой американец счел, что лучше пока скрыть существование «крабов» – пусть, мол, думает, что по-другому пройти здесь нельзя. Это повысит его упорство.
В дальнейшем на маршруте ничего особого не приключилось. На шестые сутки группа вышла на вер-шину и в тот же день благополучно спустилась вниз.
Шесть суток не рекордный срок для Эль-Капитана. Находились американцы, проходившие его много быстрее. Но и по американским понятиям это хорошее время. Однако, если учесть, что ребята все же «прочли маршрут с листа», то восхождение можно считать прекрасным достижением советской альпинистской школы.
Эль-Капитаном завершилась деловая часть нашего визита в США. Должен упомянуть еще и о том, что в северных Каскадах, неподалеку от Сиэтла, в районе пика Бананза, наша четверка – Онищенко, Гракович, Бершов и Непомнящий
– вместе с известным американским альпинистом Алексом Бертулесом прошла новым маршрутом на пик Бананза. Этот подъем в то время явился единственным первопрохождением советских спортсменов за рубежом. Потом мы узнали, что Алекс Бертулес долго «хранил» сей путь для себя. Но теперь решил «подарить» его советским гостям. Скажу без всякой натяжки: это большая жертва! Алекс назначил оптимистичный, по его мнению, срок: трое суток. Группа поднялась на вершину за девять часов.
В Денвере нас хлебосольно принимал видный альпинист США Боб Крег. В Сиэтле – уже знакомый читателю Питер Шонинг. Он оказался исключительно радушным хозяином и, ко всему прочему, предоставил нам возможность покататься на водных лыжах по озеру Вашингтон. Здесь же мы побывали в гостях у родителей погибшего на Памире Гарри Улина. Они принимали нас как близких людей и бесконечно вспоминали о чуткости и заботе, которыми их окружили в Советском Союзе. Всем им, а также Ди Моленару, или, как он называл себя, Диме Мельникову, прекрасному альпинисту, художнику, картографу, и многим другим, кого, к сожалению, не смог здесь назвать, хочу выразить глубокую, искреннюю признательность, выполнив тем самым поручение группы.
Потом самолетом мы пересекли всю страну с запада на восток и приземлились в городе Спрингфилде. Здесь состоялась наша третья встреча с президентом ААК мистером Путнамом. Вильям Путнам, веселый, остроумный человек, хорошо говорит по-русски. В нашу честь он устроил большой прием, на котором были все члены восточного отделения ААК. Представляя некоторых из них он в каждом случае использовал слово «великий». Заключая эту вступительную часть встречи, он сказал:
– С остальными не стану вас знакомить, чтобы вы не подумали, будто я их знаю.
Затем он выступил с речью, в которой говорил о нас с теплотой и симпатией, восторженно отзывался о нашем восходительном мастерстве. Путнам сообщил, что ААК получил очень много пи-сем, в которых американские граждане горячо благодарили правление клуба за приглашение советских альпинистов.
Президент ААК пригласил для ответного слова руководителя группы Вячеслава Онищенко, кандидата географических наук Валентина Граковича, инженера-конструктора Виталия Абалакова и автора этих строк. Все выступавшие выражали надежду на продолжение обмена, на новые встречи.
ГЛАВА XIV. БРОСОК
Пожелания сбылись. В 1976 году американские альпинисты поднимались на наши горы. А в 1977-м году мы вновь посетили Соединенные Штаты Америки.
* * * Она появилась внезапно. Чудотворно возникла в студеном пространстве, словно сотворилась из белого неподвижного тумана. Зависла на мгновение, мелко помахивая крылышками, и села на плечо Олега. Мы замерли с изумлением глядя на это непонятно как сохранившейся здесь существо. Олег повернул голову, обдал гостью клубами теплого, но мгновенно осевшего инеем пара и тут же смекнув, что несет ее перьям гибельное оледенение, прикрыл рот рукой.
Ниже, намного ниже, на леднике, где стужа лютует не так беспощадно, мы много раз натыкались на этих птиц. Они… валялись в сухом снегу, рифлили ледяную броню, врастая камнями в ее поверхность. Но здесь! Здесь, высоко над уровнем джек-лондоновского Юкона, в мире белом, но не таком уж безмолвном, мире, который оглушающе дышит смертоносным морозом, увидеть этот трепещущий комочек жизни?!
Борисенок, боясь шевельнуться, неподвижно стоял неловкой позе, расставив ноги в широких снегоступах выставив ледоруб вперед. Считая, возможно, свое поведение излишне сентиментальным, решив, что в моих глазах выглядит глуповато, он в смущении опустил глаза но исподволь поглядывал на пернатого пришельца. У него были веские основания оценивать свое поведение, мягко говоря, безответственным: несколько минут неподвижности чреваты в лучшем случае сильной простудой, – на термометре 35 градусов ниже нуля! Птичка явилась прекрасным тому примером: продлила себе жизнь на минуты, может быть, даже на часы тем, что, выбиваясь из сил, продолжала полет и решилась на остановку, лишь завидев теплое пристанище. Олег не двигался, он опасался вспугнуть это хоть и обреченное, но пока еще живое существо. Он только позволил себе негромко сказать:
– Нашла где устроить бивак! Что с ней делать? Не сажать же в рюкзак?!
Птичка погостила недолго. Чувствуя, видимо, что застывает, она взмахнула крыльями и полетела дальше. Потом, когда стали на бивак, я вспомнил про нее и некстати сказал:
– Ничего не сделаешь. Погибнет! Олег сразу понял, что я имею в виду:
– А вдруг нет? Они здесь привыкшие… Живое приспосабливается. Мне иногда земля кажется опытной фабрикой, рассадником, где постепенно отодвигается барьер непереносимости. Когда он дойдет до нужной отметки, когда вырастет устойчивая рассада, кто-то и как-то начнет закидывать ее на другие планеты. Может, во вселенной еще только готовится жизнь?
– Слушай, Олег, – усмехнулся я, – не понимаю, почему ты не стал фантастом?
– Смеешься! Чем гоготать, лучше вспомни Рея Жанета. Человек пережил на этой горе 60 градусов мороза! Не сидя внизу у печки, а на большой высоте, при скудном кислородном пайке. А кислород – питание крови, а кровь – наше отопление.
– Он долго привыкал. 21 раз ходил сюда с клиентами.
– Вот-вот! Привыкал! О том и речь.
Внизу, на леднике, где стоит наш базовый лагерь, соседи-американцы познакомили нас с этим человеком. Сенсационные подробности его жизни произвели на меня понятное впечатление. Забывшись, я смотрел на него так, словно находился в музее. Это было не только хорошее, но и полезное чувство.
В тот же день чуть раньше, когда маленький, спортивного типа самолет высадил на ледник последнюю нашу связку, на глаза нам попалась двойка канадцев. С поникшим видом они сообщили, что запоролись на тяжелом ледовом участке. Они говорили: это адово место, ничего подобного нигде никогда не встречали и одолевают его скорее всего только те, кто пользуется какими-то специальными, хитрыми приспособлениями. Но сильнее всего они хлестнули нас информацией о своем близком знакомстве с Мак-Кинли – прежде они уже поднимались на вершину этой горы, однако другим, более легким путем.
Здесь со мной Эдуард Мысловский, Олег Борисенок, Валентин Иванов, Сергей Ефимов и Алексей Лебедихин. Все мы опытные высотники, хорошо знаем нрав высотной стихии, научились с ней ладить. Но сознание наше буквально гвоздем прошивает мысль, что нас ожидает спор с высотой, которая находится в трех градусах от Полярного круга, что мы на Аляске и хотим покорить знаменитую гору Мак-Кинли. Еще в Сиэтле, принимая у себя дома, руководитель района архитектор Алекс Бертулис, интеллигентный, искренний человек, ставший нашим другом, откровенно сообщал нам, что связывался по телефону с шефом пилотов и тот передал: на Аляске сейчас холодней, чем обычно бывает в это время года.
