Похороны викинга - Рен Персиваль (читать книги без .txt) 📗
Болдини рассказал, что этот повар всегда делал вид, будто рекрутам никакого пайка не полагается, и они, если хотят есть, должны платить за свою пищу. Если же у них вовсе не оказывалось денег, то они просто оставались без еды все сорок восемь часов перехода. Тогда он продавал их провизию.
Бедди и Хэнк серьезно размышляли о том, следует ли его «искоренить». Это, конечно, было бы желательно, но могло повлечь за собой ряд осложнений. Компания «Мессажери Маритим» могла оказаться бюрократически настроенной и предпочесть французский закон закону Линча.
– Я поговорю с ним, когда он больше не будет нам нужен, – сказал наконец Бедди.
Мы долго лежали на палубе, опершись на люк, и курили. Я курил свою трубку, Бедди и Хэнк – самокрутки из моего табака и листков моей записной книжки. Болдини рассказывал потрясающие истории об Иностранном легионе.
Взошел месяц.
Может быть, завтра в это время я буду вместе с Майклом и Дигби… Я начал клевать носом и засыпать. Потом проснулся с онемевшим телом и продрогший от ночного холода. Я встал, пошел в кубрик и лег спать.
Спал я ровно десять часов и проснулся свежий и готовый ко всему. Особенно готов я был к завтраку.
Болдини сообщил, что завтрак должен быть к одиннадцати. В десять тридцать, по его совету, мы стали во фронт перед камбузом. Хэнк стоял впереди в качестве сержанта. Рядом с ним стоял его переводчик Болдини.
– Еда в одиннадцать. Жирная и горячая, – сказал Хэнк удивленному повару, вылезшему из двери.
Повар зарычал и выругался.
– Спроси, хочет ли он, чтобы я ему намекнул? – сказал Хэнк своему переводчику.
Болдини сообщил повару, что рекрутам отлично известны все правила. Они старые солдаты и ни перед чем не остановятся. Большой человек раньше был чемпионом тяжелого веса в Америке. Если еда не будет подана вовремя, пища будет плохая или кому-нибудь от нее сделается нехорошо, большой человек разобьет его в лепешку.
А потом, чтобы он не мог пожаловаться и чтобы в Оране не вышло неприятностей, рекруты ночью выбросят его за борт. Да, да, они не позволят ему мошенничать… Но если он будет вести себя прилично, они его простят и даже не расскажут кому следует в Оране о его проделках…
Повар сделал вид, что ему весело. Но смех его звучал не слишком искренне, особенно после того, как он взглянул на улыбающегося Хэнка.
– Взвод будет выстроен ровно в одиннадцать для раздачи завтрака, – произнес Хэнк. – Будь готов и береги свое здоровье.
– Разойтись! – гаркнул он взводу, и Болдини для порядка перевел его команду на французский язык.
В одиннадцать часов Хэнк заревел: «Рекруты во фронт!», и рев его был слышен по всему пароходу. Бедди назначил себя горнистом и отсвистал лихой сигнал на обед. Болдини закричал: «Легионеры, становись!»
По тому, как мои товарищи исполнили это приказание, я понял, что все они, за исключением меня, были солдатами. Это неудивительно – на всем Европейском континенте есть воинская повинность, и все они ее отбыли. Хэнк и Бедди в свое время служили в знаменитых «Техасских всадниках» Рузвельта.
Повар молча подал Хэнку миски, и тот раздал их нам. Каждый получил по куску хлеба. Потом Хэнк приказал нам разойтись, и мы сели обедать. Мы наелись досыта.
Вечером та же сцена повторилась. Поев, мы сели курить. Болдини опять рассказывал всякие случаи из своей жизни. Если он не врал, то он был очень храбрым и не слишком честным человеком. Он очень гордился своими сомнительными подвигами. И все-таки, несмотря на всю его хитрость, цепкость и нечестность, он ничего не сумел сделать вне легиона и добровольно вернулся на жалованье в один су в день. Иначе он умер бы с голоду…
Бедди он не понравился.
– Мошенник, – заявил он. – Кривой тип. Кривой, как змея, у которой болит живот.
На третий день утром мы увидели африканский берег.
После завтрака Бедди попросил Болдини вызвать повара.
– Зачем? – презрительно спросил повар.
Бедди попросил сообщить повару, что он койот, вонючка, хулиган самого низкого сорта, бродяга, обворовывающий помойные ямы, поганый воришка и непроходимый прохвост.
Болдини перевел просто:
– Маленький человек назвал вас, мосье, трусом и мерзавцем. Он плюет на вас и хочет с вами драться… Он очень маленький, мосье.
Бедди действительно был маленьким, и это вдохновило повара. Подняв кулаки, он ринулся вперед.
Я всегда считал себя неплохим боксером-любителем, но Бедди не был любителем, а огромный повар не был боксером. Повар бросился навстречу своей гибели.
Это был не бой, а избиение. Я вспомнил, как дядя Гектор рассказывал нам о нападении мангуста на змею. Бедди был ураганом ярости, и повар был страшно избит. Когда он больше не мог встать. Хэнк уволок его в камбуз и запер за ним дверь. Потом обнажил голову и тихо сказал:
– Он отдыхает. Не шуметь.
Хэнк и Бедди никогда не сделались капралами легиона, но я думаю, что почти все легионеры, знавшие их, пошли бы за ними куда угодно и слепо бы им повиновались.
Из воды поднялись высокие желтые скалы. Мы обогнули их, вошли в маленькую гавань и подошли к пристани. Это был Оран.
Капрал, который делал вид, что командовал нами на переходе, выстроил нас на палубе и сдал пришедшему на пароход сержанту. Сержант сделал перекличку, проверил, умеем ли мы поворачивать направо и налево и вздваивать ряды, и отвел нас на берег.
Я был в Африке. Мы шли по чистой, европейского вида улице. Дома были с плоскими крышами, и публика была необычна. Полуголые негры, арабы в бурнусах, французские солдаты, обыкновенные штатские европейцы и гуляющие с дамами офицеры. Дальше через площадь и узкие переулки, пока, наконец, не дошли до конца города. Впереди была пустыня. Около часа мы шли по превосходному шоссе, потом поднялись на высокий песчаный холм, увенчанный скалами. Там стоял старинный уродливый форт, такой же старинный, как форт Сен-Жан, и еще более уродливый. Болдини сообщил, что это и был форт Святой Терезы.
Во дворе нас выстроили и снова сделали перекличку. Все оказались на месте. Товар дошел по назначению. Нас распустили, и сержант повел нас в казарму.
Когда я, идя перед Болдини и Глоком, вошел в дверь казармы, я услышал знакомый голос.
– Появление на сцене третьего грабителя, – это был голос Дигби.
Майкл и Дигби сидели рядом на скамье с трубками во рту и озабоченными лицами.
– Небо и ад, – произнес Майкл. – Ах ты, дурак сверхъестественный. Помоги нам, святая сила.
Я бросился к ним. Пока я тряс руку Майкла, Дигби тряс мою другую руку, и, пока я тряс руку Дигби, Майкл тряс мою голову. Потом они повалили меня на пол и трясли мои ноги. Наконец я встал, сцепился с Дигби, и Майкл нас опрокинул. Потом мы оба встали, сцепились с Майклом, и все трое рухнули на пол.
Мы почувствовали облегчение и только тогда заметили, что являемся центром всеобщего внимания.
– Хи, – сказал Бедди. – Уже дерутся. Дай им как следует.
– Кусай за ухо, сынок, – посоветовал Хэнк.
– Англичане, – пожав плечами, произнес Вогэ, – дерутся, когда культурные люди обнимаются.
Болдини был глубоко заинтересован.
– Третий грабитель, – задумчиво сказал он Глоку.
– Майкл и Диг, – сказал я, – позвольте вам представить двух стопроцентных, чистокровных, насквозь белых и высокосортных граждан собственной страны Господа Бога – Хэнка и Бедди… Мои братья Майкл и Дигби.
Майкл и Дигби засмеялись.
– Может быть, американцы? – спросил Дигби.
– Руку, – в один голос сказали Хэнк и Бедди, и все четверо пожали друг другу руки.
– Мистер Франческо Болдини, – сказал я.
Ему мои братья руки не протянули.
– Я полагаю, что нам следует выпить. По случаю встречи «трех грабителей», так сказать, – заявил Болдини и внимательно взглянул на всех нас по очереди. Майкл пригласил американцев, и мы пошли. Болдини показывал дорогу, здесь он был как дома.
Вино здесь было не хуже, чем в Марселе. Может быть, даже лучше и еще дешевле. Оно было дешевле пива в Англии. Мы трое почти не пили и молчали. Остальные пили порядочно, и Майкл платил за всех.
