Диамат (Роман) - Дуленцов Максим (читать книги без регистрации .txt) 📗
Через час сержант Иван Денисов, растолкав ротного, командным голосом бойко докладывал:
— Тварсч капитан, работы закончены, бетон залит, крышка навинчена. Разрешите отбыть в расположение?
Капитан похлопал ничего не понимающими глазами, пошевелил усами, кивнул. Поднялся, осмотрел скважины. Все были закрыты, из-под крышек виднелся подтекший бетон. Вроде все в порядке.
— Ро-ота! Становись! Повзводно! Где вы шляетесь, едри вас раскудри! — Лейтенанты бежали к строю с раскрасневшимися от самогона лицами. — Становись! Повзводно, левое плечо вперед, в расположение, бегом, марш!
Рота, тяжело стуча сапогами по замерзшему песку, двинулась в сторону поселка Чусовского.
Генри прилетел за неделю до часа «Ч» — до подрыва. Успел. После него на аэродроме приземлилась комиссия и сотрудники КГБ, прилетевшие из Перми на вертолете. Последняя неделя проскочила в постоянных проверках и отчетах, и Генри был рад, что смог выбраться к девушкам, коих за три дня он соблазнил трех, хотя на примете были всего две миленькие студентки мединститута. Но тут еще тот летчик, которому он организовал стол в ресторане, позвал к себе на праздник, а там какая-то пьяная Элла так зажигала на столе, что порвала платье, села плакать в туалете, и Генри ничего не оставалось, как утешить ее всем, чем мог.
Руководитель проекта зашел в бункер наблюдения неожиданно. Военные резко встали, отдавая честь, гражданские с подобострастием подавали руку. Но Борис Ильич был любезен со всеми, улыбался знакомым лицам, незнакомым кивал. Главный конструктор был не напряжен, даже шутил.
— A-а, Геннадий Николаевич, очень приятно, говорил с вашим отцом, он интересовался ходом эксперимента, спрашивал про вас. Как идет эксперимент? Графита засыпали нужное количество? Бетон прислали надлежащего качества, с зимними присадками? — Борис Ильич был в курсе всех дел. Генри сглотнул, но, бывая не раз в щекотливых ситуациях и научившись лихо врать, уверенно кивнул головой:
— Все по документации, товарищ главный конструктор.
— Ну и ладненько. Нынче нам ударные волны регистрировать ни к чему, так что ваша работа важна, продукты распада не должны выйти на поверхность. Все-таки не подземное хранилище создаем, а канал, в нем должна водиться рыбка, и по нему должны ходить корабли, а если корабли с рыбкой будут светиться, то что на это скажет мировое сообщество? Ничего хорошего. Так-с, что у нас с дозиметристами, товарищи?
Пока военные дозиметристы докладывали о готовности машин радиационной разведки, Генри испытывал муки совести. Две последние скважины он не проверил, но помятый с похмелья капитан доложил, что все в порядке. «К черту! — подумал Генри, гоня от себя липкий страх. — Не первый раз взрывают, ничего страшного не случится». Женьку он не видел, тот безвылазно сидел в «Уралах» группы физизмерений.
— Начнем, товарищи, — спокойный голос главного конструктора вывел Генри из раздумий.
Все насторожились, пошел отсчет. На последних цифрах земля чуть завибрировала от взревевших снаружи вездеходов радиационной разведки и группы фотокинофиксации. На цифре «О» пол бункера вздрогнул и заплясал, Генри даже схватился за стену.
— Отлично сработало, товарищи. Поздравляю, — Борис Ильич снова пожал руки улыбающимся сотрудникам, указал пальцем на смотровую щель, — а вот и визуальный эффект.
Над возвышенностью площадки, где разместили ядерные заряды в скважинах, поднималось облако пыли и снега, похожее на бледную поганку.
— Три Хиросимы рвануло, — произнес кто-то, а Генри стоял, завороженный невиданным зрелищем — ядерным взрывом.
Женька следил за показаниями дозиметрии, сейсмологи глядели на свои сейсмографы, и никто не ожидал, что так тряхнет. Отсчет по рации слышали только в головной машине, где находился руководитель, товарищ Филатов. От неожиданности Женька упал с табурета, а сейсмологи поперхнулись водкой из фляжки. Несмотря на запреты, все выбежали наружу. Над озером поднимался столб пыли высотой с небоскреб, как показалось Женьке. Дозиметр молчал. Стало видно, как со стороны поселка по озеру к площадке понеслись, вздымая снег, вездеходы.
— Здорово рвануло! Пошли, выпьем, все удачно, — хлопнул пожилой сейсмолог Женьку по плечу. Зашли в кунг, разлили, и тут запикал дозиметр.
— Вроде не должно быть выброса…
Но прибор показывал рост радиации на расстоянии ста метров от эпицентра. Женька выбежал, рванул дверь кунга, где сидел Филатов.
— Александр Васильевич, дозиметр…
— Сколько?
— Пока сто микрорентген в час, но растет.
— Плохо, — Филатов снял трубку полевого телефона и доложил. Выслушал, повесил трубку.
— Что-то пошло не так. В эпицентре уже почти миллирентген. Так, все по местам, и костюмы наденьте.
Народ полез в шкафы за химзащитой, других костюмов не было. Пока сидели по машинам, ожидая отбоя, сейсмолог, попивая ради профилактики лучевой болезни горячительное, неожиданно пробормотал:
— А что это у нас на бумажке нарисовано? Женя, глянь, я чего-то не разгляжу, глаза уже не те, пора очки заказывать.
— Что глянуть?
— Ну, посмотри, тут сколько максимумов?
— Так один, потом затухание.
— Нет, Женя, тут должно быть четыре, смотри, вот один, вот второй, вот третий… И все.
— Ну и что?
— Дело в том, что коммутация подрывов идет с разницей в доли секунды, но этот сейсмограф фиксирует даже эти мельчайшие отклонения. Конечно, только при определенном опыте можно разглядеть. Тебе не видно, а вот я иголочкой покажу, и ты увидишь. Видишь максимумы?
Женька присмотрелся. Да, почти незаметно, но риски на графике троились.
— И что это значит?
— Женя, ты что? — с удивлением спросил сейсмолог, отхлебывая водку. — Максимумов три, а зарядов было четыре…
Женька медленно выпил свою стопку, осознавая сказанное.
— Кроме того, смотри второй прибор, — махнул сейсмолог рукой на громадный металлический ящик с горящими красными цифрами. — Видишь, показания амплитуды колебаний максимальные до того, как датчик вышел из строя? Они до шестидесяти килотонн в эквиваленте не дотягивают. Максимум сорок пять, что и подтверждает… — Сейсмолог опять разлил из фляжки, употребил, закусил луком.
— Что подтверждает?
— Что один заряд не сработал.
— Как? Какой?
— Ну я откуда знаю какой, это приборы не фиксируют. Это на месте надо разбираться, хотя после такого «бум» там уж ничего не разобрать. У меня был такой случай, года три назад, на Новой Земле на полигоне боевые заряды испытывали, так один не сработал. Правда, там и так понятно было: заряды под пятьдесят килотонн каждый. Мы рванули — и на вертушке в расположение, водку пьем, а тут — особый отдел, захомутали, но объяснительные взяли и отпустили. Потом уж пояснили, что одна «закладуха» не бумкнула.
— Что с ней делали?
— А черт его знает…
— Надо занести все в журнал, доложить руководству.
— Нет, Женя, у нас есть начальник, это его дело — докладывать.
— Я пойду к нему, — Женька выбежал из кунга и сразу наткнулся на Александра Васильевича. Сообщил ему открытия сейсмолога. Филатов посмотрел, кивнул, зашел в кунг, забрал ленту сейсмографа и журнал фиксации показаний.
— Сейчас выезжаем на дезактивацию, завтра собрание по результатам эксперимента. Отдыхайте.
Отключив кабели, «Уралы» поехали по зимнику в сторону поселка Чусовского. Женька думал только о несработавшем заряде. «Четвертый не сработал, я же не проверил его, как Генри просил, не проверил. Вот и контакта нет, вот и не сдетонировал. Господи, ну почему так, ведь это я все испортил!»
Вечером Женька заполз в комнату Генри.
— О, старик, да ты надрался, — Генри с трудом усадил Женьку на кровать. — Каков повод? Рита поцеловала или доволен результатами эксперимента?
— Генри, — заплетающимся языком, сквозь пьяные слезы пробормотал Женька, — это же я, я во всем виноват!
— В чем же, старик? В том, что увел у меня единственную красивую девушку этого леса?
