Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур (е книги .TXT) 📗
Как только ночь, согнав дневной жар, принесла некоторое облегчение, они начали свой пир. Первым делом поджарили печень, потроха и почки в кипящем нутряном жире, снятом с кишок. Пока обе женщины возились у огня, О-хва исполнил свой ритуальный танец в честь духа антилопы. И подпрыгивал, как и обещал, так высоко, словно опять был молодым, и не закончил песнопения, пока голос у него совсем не охрип. Тогда он присел на корточки возле костра и начал есть.
Бушмены ели, позабыв обо всем на свете. Жир стекал по подбородкам, пачкая лицо и щеки. Они ели до тех пор, пока желудки не набились, словно курдюки, и не стали выпирать шарами, свисая до самых колен, и продолжали есть, когда сама Сантен насытилась так, что в нее не влезал даже малый кусочек.
Время от времени поглядывая на стариков, Сантен каждый раз была уверена, что они сдаются, ибо оба бушмена едва двигали челюстями и смотрели друг на друга осоловелыми глазами. Но потом О-хва, положив обе руки на живот, перевалился вдруг с одной ягодицы на другую, его морщинистое лицо искажалось от натуги. Он пыхтел и силился до тех пор, пока ему не удалось раскатисто и громко пукнуть. По другую сторону костра Х-ани отвечала таким же оглушительным треском, и оба покатывались от смеха, продолжая набивать рты мясом.
Проваливаясь в сон, Сантен, сама объевшаяся мясом, решила, что такая оргия была, по-видимому, совершенно естественной для людей, привыкших к постоянным лишениям и оказавшихся вдруг перед целой горой мяса, которое не было никакой возможности сохранить сколько-нибудь долго. Однако пробудившись на рассвете, она с ошеломлением увидела, что пир бушменов продолжается.
С восходом солнца старики с раздутыми животами улеглись под тентом из шкуры антилопы и весь день, пока не кончилось пекло, заливисто храпели; но с заходом солнца опять раздули костер и начали пировать. К этому времени все, что осталось от туши оленя, уже сильно пахло гнилью, но, похоже, именно этот запах, как ничто другое, еще больше возбуждал аппетит бушменов.
Когда О-хва поднялся из-за костра на некрепких ногах, чтобы пойти справить нужду, Сантен увидела, что его ягодицы, после спуска с дюн выглядевшие слабенькими, провисшими и сморщенными, теперь были тугими и круглыми и блестели отполированным блеском.
— Как верблюжьи горбы, — хихикнула она, и Х-ани хихикнула вместе с ней, предложив кусочек сала, поджаренный и хрустящий.
И снова они весь день спали, словно питоны, переваривая гигантское количество пищи. Но с заходом солнца, нацепив на плечи свои мешки, набитые жесткими темными полосками высушенного мяса сернобыка, тронулись в путь. О-хва повел их на восток через освеженную лунным светом равнину. Свернутую шкуру оленя он нес, удерживая равновесие, у себя на голове.
Характер равнины, по которой они путешествовали, стал постепенно меняться. Среди тонких пучков травы кое-где из земли вырастали маленькие, не выше колена Сантен, взъерошенные кустики, похожие на лохматые щетки. Однажды О-хва остановился и показал пальцем на высокую призрачную фигуру, размашистым бегом вприпрыжку пересекавшую далеко впереди ночное пространство равнины, — нечто темное, окаймленное пышной белизной. Только когда фигура растворилась среди других ночных теней, Сантен сообразила, что это был страус.
На рассвете О-хва снова растянул шкуру антилопы, чтобы укрыться от солнца и переждать день. А с заходом солнца, допив последние капли воды из яиц-бутылок, Саны притихли и посерьезнели. Отправляясь дальше без воды, они знали, что смерть поджидает их через каких-нибудь несколько часов.
Утром следующего дня вместо того, чтобы немедленно встать лагерем, О-хва долго изучал небо над головой, а потом начал, как гончая, выслеживающая дичь, кружить перед ними, подняв голову, медленно поводя ею из стороны в сторону и втягивая ноздрями воздух.
— Что делает О-хва?
— Нюхает. — И Х-ани стала шмыгать носом, чтобы показать это на примере. — Он нюхает воду.
— Пахнет! Пахнет! Подожди и увидишь.
О-хва принял решение.
— Идем! — позвал он, и, захватив свои сумки, они поспешили за ним. Уже через час Сантен с ужасом осознала, что если О-хва ошибся, то очень скоро она умрет. Яйца-бутылки были пусты, палящее солнце высасывало из нее всю влагу. Ей придет конец еще до того, как на землю опустится по-настоящему страшная полуденная жара.
О-хва бежал в полную, силу — аллюром, какой бушмены называли «бег за рогами», потому что именно так мчится охотник, увидев вырисовывающиеся на горизонте рога своей добычи. Нагруженные сумками женщины не успевали за ним.
Часом позже далеко впереди они различили крошечную фигуру и когда наконец нагнали его, старый бушмен приветствовал их широкой улыбкой и, взмахнув рукой, громогласно объявил:
— О-хва безошибочно привел вас к цедильным колодцам слонов с одним бивнем.
Происхождение этого названия давно потерялось в устной истории Санов. О-хва, заметно гордясь собой, вел их вниз по мягкому склону русла реки. Оно было широким, но совершенно, абсолютно сухим. Сантен с ужасом огляделась вокруг и увидела повсюду такой же глубокий, сыпучий песок, какой был в дюнах.
Извивавшееся змеей русло, достигавшее в ширину примерно ста человеческих шагов, пробивало себе путь сквозь каменистую равнину.
Хотя вода давно высохла, на обоих берегах темнела гораздо более густая растительность, чем на безводном пространстве вокруг.
Некоторые кустики в высоту были почти по пояс, среди них попадались хотя и поникшие, но зеленые растения, поднимавшиеся выше остальных. Оба бушмена болтали без умолку. Х-ани старалась не отставать от мужа, когда тот с важным видом выступал впереди нее по дну реки.
Опустившись на колени, Сантен набрала горсть блестящего, темно-оранжевого песка, заструившегося у нее между пальцев, и от безутешного отчаяния чуть не разрыдалась. Однако тут же в первый раз заметила, что высохшее речное русло было сплошь истоптано копытами антилоп, а местами песок возвышался горкой, будто его рыли дети, чтобы построить песочный замок. И сейчас О-хва критически изучал одну из таких горок. Сантен, кое-как дотащившись до бушменов, с некоторым любопытством наблюдала за О-хва. Антилопы, должно быть, рыли песок, чтобы добраться до воды, но он успел насыпаться в канавку, почти полностью забив ее. Однако О-хва, обернувшись к Х-ани, кивнул с видом знатока.
