Косталь-индеец - Ферри Габриэль (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Осторожность и хладнокровие помогли ему преодолеть все затруднения и опасности пути. На третий день своего путешествия вечером он подъехал к гасиенде Дель-Валле, где надеялся найти отдых после такой утомительной поездки; здесь его заметили двое часовых разбойничьей шайки и бросились на него, пытаясь захватить в плен.
Дон Рафаэль хотя и не знал, что имеет дело с солдатами своего смертельного врага, однако был вовсе не такой человек, чтобы снисходительно отнестись к столь внезапному и невежливому нападению. Читатели знают, как он встретил обоих часовых; только Гаспахо в своем донесении несколько исказил истину.
Первый из нападавших получил пулю так близко от сердца, что умер два часа спустя; что касается второго, то полковник, прежде чем сбросить его на землю, всадил ему кинжал между лопаток. Но звук его выстрела вызвал в лагере тревогу, и десять человек тотчас же бросились за Рафаэлем в погоню. Между преследователями был упомянутый Пепе Лобос, который узнал полковника по хриплому дыханию его коня.
Но именно ненависть Арройо к полковнику спасла тому жизнь. Несколько выстрелов, без сомнения, покончили бы с ним, но желание получить награду, обещанную атаманом банды тому, кто возьмет полковника в плен, заставило бандитов щадить его жизнь. Спасаясь от них, полковник решил укрыться в лесу, через который только что проехал. Он сильно погнал коня и гораздо раньше своих преследователей достиг извилистой дороги, проходившей через лес. Когда он решил, что значительно оторвался от бандитов, то внезапно свернул с дороги в чащу и остановился. Только когда стало невозможно ехать дальше сквозь заросли, он соскочил с лошади и, сняв саблю и портупею, влез на дерево, чтобы осмотреть окрестность. Тем временем Ронкадор щипал густую траву.
Почувствовав себя на некоторое время в безопасности, дон Рафаэль решил найти местечко, где бы мог отдохнуть, не опасаясь быть замеченным своими врагами, если они вздумают продолжать преследование. Поблизости находилось великолепное красное дерево, густая листва которого была непроницаема для глаза. Он решил взобраться на него, привязав сначала коня в густом кустарнике, и хотя не мог охватить огромного ствола, но при помощи крепких лиан, спускавшихся с дерева до самой земли, сумел взобраться на нижние ветви.
Улегшись как можно удобнее среди двух крепких ветвей, он решил дождаться здесь утра. Он надеялся, что враги или откажутся от дальнейшего преследования, или, для того чтобы окружить и отрезать ему отступление, сойдут с коней и разойдутся врозь. В последнем случае он надеялся, что сила и ловкость помогут ему одолеть их поодиночке.
Взошедшая луна разливала с высоты потоки света, и несколько лучей ее проникли в густую листву и слабо осветили убежище дона Рафаэля, который прислушивался к малейшему шуму. Но в лесу царило глубокое молчание, и только ночной ветерок шелестел в густой листве.
Напоенный благоуханиями воздух, ночная тьма, торжественное спокойствие, господствовавшее вокруг, — все, казалось, приглашало измученного беглеца ко сну. Хотя он знал, что из простой предосторожности следовало бодрствовать, но тщетно пытался бороться со сном. Чувствуя, что глаза его слипаются, он достал из-под куртки шелковый шарф, привязался им к ветви и, таким образом обезопасив себя от падения, тотчас заснул.
Большинство людей Арройо были опытные, с детства привыкшие отыскивать и читать практически любые следы. Поэтому, если б не было так темно, преследователи, конечно, заметили бы то место, где полковник внезапно свернул с дороги. Теперь же они проехали мимо, ничего не подозревая, и только в довольно далеком расстоянии от кустов, за которыми скрылся полковник, инстинктивно остановились.
Углубиться в лес всем вместе — значило отнять у себя всякую возможность отыскать врага; и, как и думал полковник, они разделились и пошли по двое. Определив себе площадь для осмотра и уговорившись сойтись через несколько часов на той же прогалине, откуда отправились, они разошлись в разные стороны.
Хотя слава опытного бойца, которой пользовался дон Рафаэль, заставляла их соблюдать крайнюю осторожность, однако сначала они принялись за дело довольно добросовестно. Но мало-помалу, когда первый жар остыл, у всех почти в одно и то же время появилась одна мысль. Они знали, с какой ловкостью и быстротой полковник расправился с двумя их товарищами часовыми, — и сообразили, что напрасно так ослабили свои силы, разделившись попарно. Но поскольку нечего было и думать вернуться на сборный пункт раньше назначенного времени, чтобы сохранить хотя наружный вид, то они продолжали свои поиски, спустя рукава.
— Caramba! — сказал Пепе Лобос своему товарищу. — Этот прекрасный лунный свет наводит меня на мысль…
— Что полковник может увидеть нас? — подхватил другой.
— Ну да! Проклятого полковника нам все равно не отыскать, и я думаю, что при таком прекрасном свете ты сможешь показать мне то, что давно обещал, именно способ выиграть в ландскнехт; кстати, у меня в кармане новая колода карт.
— Знаешь, эта штука лучше удается с игранными картами. Ну, да уж чтобы услужить тебе, и так как ты правильно заметил, что этого проклятого полковника нельзя отыскать, — я согласен исполнить твою просьбу, только просидим не больше нескольких минут.
Выбрав освещенное луною место, бандиты уселись на мху; Пепе Лобос вытащил из кармана колоду карт, и началось обучение, которое благодаря рвению учителя и непонятливости ученика так затянулось, что полковник мог быть совершенно спокоен по крайней мере относительно этих двух.
Между тем еще двое бандитов тоже прекратили поиски.
— Так это верно, Суарес, — сказал один из них своему напарнику Пачеко, — что наш капитан назначил пятьсот пиастров награды тому, кто доставит ему полковника живым.
— Да, пятьсот пиастров, а ведь это деньги, — отвечал другой.
— А обещал ли капитан дать что-нибудь тому, кто вернется искалеченным, а полковника все-таки не захватит? — снова спросил первый.
— Нет, этого я знаю.
— Слушай, друг Суарес, ты человек семейный, а я холост; поэтому было бы несправедливо с моей стороны лишать тебя награды в пятьсот пиастров. Как добрый товарищ, я предоставляю тебе случай захватить бешеного полковника, который запросто сбрасывает наземь всадника, словно апельсинную корку.
С этими словами Пачеко растянулся на траве.
— Я не спал две ночи, — прибавил он, — и падаю от усталости; когда поймаешь эту птицу, не забудь разбудить меня, иначе я просплю три дня подряд.
— Трус! — отвечал Суарес. — Я один получу всю награду.
Суарес еще не успел уйти, как его товарищ уже храпел.
Таким образом, из десяти человек трое фактически отказались от поисков, когда в другой части леса происходил следующий разговор между третьей парой бандитов.
— Проклятый лунный свет! — сказал один. — Полковник живо заметит нас.
— Верно, и очень жаль, потому что он тотчас скроется! — отвечал другой.
— Гм! Кажется, он совсем не любитель спасаться бегством!
— Ты видел, как он шмякнул об землю бедного Панхито возле Дель-Валле?
— Хвала Деве Марии! Я еще дрожу при воспоминании об этом! Ты ничего не слышал?
Оба бандита стали опасливо прислушиваться.
Тревога оказалась ложной; но так как оба невольно обнаружили свой страх перед грозным полковником и, таким образом, сбросили маску мужества, то, оставив ложный стыд, решили они отправиться прямо на сборный пункт.
Остальные продолжали свои поиски так небрежно, что три или четыре часа спустя из десяти всадников восемь снова находились на прогалине, никого не найдя в окрестностях.
Что касается двоих не явившихся к условленному времени, то причину их отсутствия объяснить нетрудно.
Решившийся единолично заслужить обещанную награду Суарес вскоре сообразил, что если его холостой напарник так заботится о своей жизни, то ему, отцу семейства, и подавно следует позаботиться о своей. Радуясь случаю представить доказательство своей отваги так, чтобы это ему ничего не стоило, он прилег на траве, шагов за сто от Пачеко, решив позднее разбудить его и обвинить в трусости. К несчастью, он не рассчитывал на посещение одного гостя, именно сна, и притом столь же крепкого, как у Пачеко. Естественно поэтому, что оба не явились на сборный пункт, и товарищи, напрасно прождав их долгое время, решили без них приступить к новому совещанию. Пепе Лобос заговорил первый.
