Лесной бродяга - Ферри Габриэль (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
— Смотри, Фабиан! — продолжал канадец. — Не спускай глаз с костра вверху и держи ружье наведенным прямо на огонь! Едва заметишь сквозь туман вспышку выстрела, стреляй, не задумываясь и не рассуждая, прямо в то место, где она блеснет.
Фабиан примостился поудобнее за шерстяным щитом и направил дуло прямо на костер, а его друзья, обратившись лицом к главному неприятельскому фронту, залегли за камнями, держа на прицеле скальный гребень и подмечая малейшее движение осаждающих.
Индейцы не придерживаются военной тактики европейцев; принцип «быстрота и натиск» не играет в их военных действиях никакой роли. Как бы многочисленны они ни были в сравнении с неприятелем, они никогда не пожертвуют жизнью ни одного из своих воинов и не решатся идти на приступ хорошо защищенной позиции. Дело в том, что краснокожие, наряду с зверской свирепостью, обладают и удивительной выдержкой и терпением. В случае надобности они готовы дни и даже недели караулить неприятеля и выждать, пока истощившееся терпение, голод, недостаток боеприпасов или просто неосторожность предадут его в их руки.
К несчастью, осажденные имели так мало провианта, что его едва-едва могло хватить на одни сутки, и это обстоятельство могло стать роковым для наших охотников, тогда как осаждающие могли во всякое время послать кого-то из своих воинов добыть дичи на весь отряд.
— Чем-то все это кончится? — проговорил негромко канадец, обращаясь к Хосе.
— Право, это трудно сказать, тем более что мы даже не знаем, когда это начнется! — отвечал тот. — Должен сознаться, что я почувствую себя гораздо увереннее после того, как выпущу два-три заряда и услышу предсмертный вопль врага, грохот выстрелов и воинственные крики, подхваченный эхом!
Действительно, насколько торжественное спокойствие пустыни чарующе приятно, когда человек чувствует себя в полной безопасности, настолько удручающе томительно, когда знаешь, что среди этого спокойствия тебя со всех сторон окружают и подстерегают враги.
И вот желание Хосе осуществилось, два выстрела грянули один за другим: один раздался с гор, другой с площадки пирамиды; Фабиан стрелял, но, вероятно, впустую в неприятеля, скрытого густым туманом.
Три раза подряд повторялись эти выстрелы с той и другой стороны без всяких результатов: только кусочки коры да сосновые шишки сыпались на охотников, и выстрелы Фабиана вряд ли причинили больше вреда его противникам.
— Уступи-ка мне свое место, Фабиан, — воскликнул Розбуа, — а сам займи мое. Хосе, друг мой, покажи ему, как следует держать ружье, чтобы стрелять незаметно для неприятеля.
С этими словами канадец отполз назад, а молодой человек таким же образом перебрался к переднему фасу площадки. Заняв свой новый пост, канадец привычным глазом окинул одновременно и долину, и высоты. К немалому своему удивлению, он заметил, что по ту сторону озера, лежавшего у подножия пирамиды, с противоположной гряде мелких скал стороны, и омывавшего крутые скаты Туманных гор, некоторые из плоских камней, похожих на плиты, которыми изобиловала вся округа, поставлены на ребро на небольшом расстоянии друг от друга. Их оказалось четыре, и охотник был совершенно уверен, что за каждой плитой засел враг, чтобы отрезать им и с этой стороны путь к отступлению. Оттуда канадец перевел взгляд на высоты. Пламя костра по-прежнему тускло мерцало сквозь туман. Но терпеливый, как индеец, Красный Карабин выжидал дальнейших событий.
Тем временем Фабиан и Хосе, лежа все так же неподвижно друг подле друга, обменялись между собой шепотом несколькими словами.
— Ты был не прав, дорогой Хосе, — говорил Фабиан, — обозлив этих людей бесполезными и, быть может, даже незаслуженными оскорблениями!
— Нет, дон Фабиан, — возразил убежденно бывший микелет, — во всяком случае, не бесполезными и, уверяю вас, далеко не незаслуженными: во-первых, этим я облегчил свою душу, во-вторых, эти людишки — первейшие негодяи и мерзавцы. Вам еще незнакома эта порода отступников как белого, так и краснокожего племени. Красный Карабин и я некогда были их пленниками, и я стал свидетелем таких сцен, которых, верно, не забуду до своей кончины: я видел, как эти отец и сын, охмелев оба от безмерного количества выпитого мескаля, набрасывались друг на друга с топорами в руках и с выражением непримиримой ненависти во взгляде, готовые упиться кровью друг друга.
Фабиан невольно содрогнулся.
— Я видел, — продолжал испанец, — как эти два выродка боролись друг с другом, стараясь вцепиться друг другу в глотку… Я видел… Ого! — воскликнул Хосе, внезапно оборвав начатую фразу. — Вот, наконец, один мерзавец поможет мне потренировать хоть немного руку. Право, напрасно он так любопытен и силится подсмотреть, что мы здесь делаем…
Хосе продолжал еще говорить, когда грохнул выстрел и в ответ на него раздался пронзительный вопль.
— Это не его предсмертный крик: я ручаюсь, что пуля вошла ему в череп через орбиту правого глаза, а в таких случаях никогда не кричат. Так вот, дон Фабиан, — продолжал свой разговор Хосе, снова заряжая винтовку, — я лично видел, как отец и сын старались отнять жизнь: один у того, от кого он получил ее, а другой у того, кому он ее подарил! Я видел, как сын наступал коленом на грудь отца, молившего о пощаде, как он уже выхватил свой нож, чтобы снять с него скальп, когда один индеец, рискуя своей жизнью, воспрепятствовал этому неслыханному злодеянию. Да и что вы можете ожидать от подобного изверга? Гей, Розбуа, у нас одним неприятелем меньше! — весело заключил испанец.
— Знаю, раз ты спустил курок! — просто ответил старый охотник, не оборачиваясь, чтобы не потерять ни на мгновение из вида неприятеля.
И снова воцарилось напряженное молчание.
Прошло два долгих, томительных часа; ничто нигде не шевелилось. Поднявшееся уже высоко солнце освещало площадку пирамиды, раскаляя ее, точно огнем, и даже тень от двух пихт не могла хоть сколько-нибудь умерить этот жар. Даже самый ветер пустыни казался раскаленным дыханием, исходящим из плавильной печи, а сверх того и голод и жажда начинали требовательно напоминать о себе.
— Послушай, Розбуа, — спросил Хосе, — ты, наверное, не прочь подкрепиться чем-нибудь?
— Брось, дружище! Разве нам не случалось оставаться без еды и питья по двадцать четыре часа кряду, да еще и сражаться от зари до зари? Если тебе невтерпеж, вон поглодай шишку! И провалиться мне на этом месте, если она не отобьет тебе аппетит на две недели!
— Благодарю покорно, дружище! — в тон канадцу ответил Хосе. — Предпочитаю жареный кусок оленины или бизона. Ну а что у тебя? Есть кто-нибудь, кого можно было бы достать из твоей винтовки?
— Конечно, есть! И не менее четырех, но они укрываются за камнями. Если к ночи они не выползут из своих нор, можно спуститься и переловить их.
— А все-таки Бараха пока не открыл своим союзникам местонахождения россыпи, — воскликнул Хосе. — Иначе бы метис или его папенька не утерпели и наверняка спустились в долину, вот тут мы бы их и попотчевали свинцом! Однако что они там волынятся? — спросил обеспокоенно испанец.
— Может, решили дождаться ночи и взять холм штурмом? — предположил Фабиан.
— Может, и так, — озабоченно кивнул Розбуа.
Вдруг две огненных полоски пронизали туманное облако, застилавшее поле зрения наших друзей. Но этот двойной выстрел не успел еще долететь до их слуха, как уже из винтовки Розбуа вылетел такой же огонек. Все три выстрела слились в общий грохот, но только результаты их были различны. Оторванные от своих завязок пробившими их пулями, оба шерстяных сарапе упали на край площадки перед самым носом канадца, между тем как его пуля, направленная прямо в точку вспыхнувшего при выстреле огонька, угодила в одного из стрелявших, и вот с вершины горы сорвался и полетел в бездну, ударяясь о выступы скалы, раненый индеец. Он упал прямо в озеро, пробив на мгновение зеленый покров ряски, тотчас, впрочем, сомкнувшейся над ним.
— Двумя мерзавцами меньше! — удовлетворенно воскликнул Хосе. — Клянусь честью, этот выстрел, почти вслепую, добавит тебе славы, Розбуа.
