Лесной бродяга - Ферри Габриэль (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
— Если бы эти негодяи не замышляли против нашей жизни, то при таком численном превосходстве для них было бы совершенно безразлично предоставить нам сохранить оружие или отобрать его! — шепнул Хосе канадцу.
— Это ясно как Божий день и не подлежит ни малейшему сомнению, — кивнул тот. — Но дай мне возможность вывести этих мерзавцев на чистую воду!
Затем он продолжал уже громко:
— Не достаточно ли уже того, что мы предоставили бы в ваше распоряжение эти сокровища? На что вам еще три ружья на пятнадцать человек воинов?
— На то, чтобы лишить вас возможности вредить нам!
Канадец презрительно пожал плечами:
— Это не ответ! Вы имеете дело с людьми, которые могут все выслушать, нимало не смущаясь никакими угрозами и не поддаваясь никаким лживым обещаниям… Нам надо знать твердо, на что следует рассчитывать! — добавил он, обращаясь уже к Хосе.
Теперь уже старый ренегат повел речь.
— Ну, так я скажу вам, что Эль-Метисо по своему ко всем милосердию забыл упомянуть еще об одном условии!
— Каком?
— Чтобы вы сдались нам безоговорочно! — заявил Кровавая Рука.
— Да позволь же мне ответить этим двум лисицам с белыми хвостами и индейскими головами! — воскликнул Хосе, подтолкнув Красного Карабина локтем.
— Хосе, — остановил пылкого испанца серьезным тоном канадец, — с тех пор как мой сын вверил мне свою жизнь, на мне лежит священный долг, который я обязан исполнить свято, и в случае смерти я хочу предстать безупречным перед судом Всевышнего. Потерпим до конца!
Красный Карабин взглянул при этом на Фабиана, внимательно следившего за всем происходившим вокруг него, и во взгляде канадца выразилась вся его чистая родительская нежность к этому молодому человеку. Тот ласково улыбнулся старику, который счел себя вполне вознагражденным за свое геройское терпение.
— Эль-Метисо, — сказал он, — постарайся хотя бы на время забыть то, что тебе подсказывает твоя индейская кровь, и выскажи открыто, как подобает смелому, бесстрашному воину и христианину, чего ты хочешь от нас и как намерен поступить с нами, если мы сдадимся?
Но честность напрасно взывала к тому, в чьей душе не было места этому чувству. Эль-Метисо намеревался открыть только отчасти свои намерения и хотя был почти уверен, что достигнет желаемого, все же желал сберечь не кровь, а время и надеялся, что отважные охотники предпочтут неопределенную участь долгого плена смерти, от которой, по его убеждению, теперь уже ничто не могло их избавить.
— Меня лично ваши три особы практически не интересуют, — проговорил он, — но в числе моих друзей числится некий Черная Птица; его воины пришли со мной; они хотят захватить вас во что бы то ни стало, и я, признаюсь, обещал это им!
Метис проговорил это наполовину по-испански, наполовину по-индейски. При последних словах его наши охотники увидели, как над верхушками кустов появились сначала два горящих глаза, похожих на ягуарьи, затем отвратительно разрисованная физиономия апача.
— Я так и думал! — сказал Красный Карабин. — Ну а что же сделает с нами Черная Птица, зачем мы ему?
— Объясню, — ответил метис и обратился к своему краснокожему союзнику: — Что сделает Черная Птица с Орлом, Пересмешником и воином южных стран?.. Пусть брат мой ответит мне вполголоса, — добавил он, — а я передам его ответ этим людям!
— Три вещи, — ответил апач с невозмутимым хладнокровием. — Прежде всего, он сделает их сторожевыми псами своего вигвама, посадив на цепь; затем, сняв с них скальпы, высушит их у своего очага; затем вырвет их сердца и отдаст их на съедение своим воинам; так как это три мужественных, смелых и храбрых сердца, то эти качества их перейдут в сердца его воинов, если каждый проглотит хотя бы по кусочку.
— Хорошо, — проговорил метис, внимательно выслушав индейца. — Эль-Метисо переведет слова своего брата трем охотникам!
И, обернувшись к Красному Карабину, коварный бандит постарался смягчить свирепое выражение своего лица лицемерной, лживой улыбкой.
— Великий индейский вождь, — сказал он по-английски, поскольку апачи совершенно не понимали этого языка, точно так же как и Фабиан, — великий индейский вождь обещает своим пленникам свою дружбу, ибо он успел оценить их великое мужество; затем он обещает им лучшие поля своих охот и красивейших из своих жен!
— И жизнь вечную, аминь! — докончил Хосе, не в силах сдерживаться долее. — Полноте, Розбуа, стыдно слушать его наглую ложь, он же попросту издевается над твоим простодушием!
— Что там бормочет Пересмешник? — нагло осведомился старый ренегат.
— Он говорит, — ответил Хосе, — что не хочет быть менее великодушным, чем вы, и со своей стороны обещает тоже три вещи: тебе — второй, более чувствительный удар прикладом по башке, а твоему отродью — нож в сердце, а его лживый язык он обещает бросить на съедение воронам, если только они не побоятся отравиться им!
— Вот как! — прошипел Эль-Метисо, скрипнув зубами от бешенства. Он вскинул к плечу свое заряженное ружье и спустил курок.
Бандит забыл в этот момент даже свое обещание доставить индейцам всех трех охотников живыми.
Канадец и испанец не успели бы вовремя пригнуться, чтобы уклониться от пули, и один из них неизбежно должен был погибнуть, так как они имели неосторожность отставить в сторону во время переговоров свои ружья, если бы при раздавшемся в этот критический момент выстреле метис не покачнулся на гребне скал и чуть было не рухнул в Золотую долину.
Фабиан знал неукротимый, вспыльчивый нрав испанца и его невоздержанность на язык в известные моменты и потому, лежа плашмя на площадке пирамиды, он держал все время метиса на прицеле. Исключительно только этому счастливому обстоятельству был обязан жизнью один из его друзей.
К несчастью для них всех, ружье Фабиана было одноствольное и недальнобойное, и потому его пуля не пробила плотной шерстяной ткани пестрого плаща, перекинутого через плечо метиса, и последний, вместо раны, получил легкую контузию.
Тем не менее ошеломленный Эль-Метисо, несмотря на то что был тверд и силен, как дуб, покачнулся и, наверное, рухнул бы в Золотую долину, где Красный Карабин не преминул бы его прикончить, но его отец не дал ему упасть. Железной рукой он схватил его и опустил на скат скалистой гряды, затем оба степных бандита, а также и выглядывавший из кустов индеец мгновенно скрылись из глаз охотников.
XXI. ЗОЛОТО — ВСЕГО ЛИШЬ ХИМЕРА…
— Видит Бог! — воскликнул канадец. — Я сделал все возможное, чтобы избежать сражения! — И, обратившись к Хосе, прибавил: — Ты все-таки неисправимый любитель рискованных ситуаций! Надеюсь, теперь ты доволен?! Разве не ясно, что, кроме желания завладеть сокровищами, эти мерзавцы желают еще пленить нас и мы теперь знаем даже, с какой целью!
— Разумеется, для того чтобы осчастливить нас дружбой великого вождя с черным плюмажем, роскошной охотой и прекраснейшей из его жен! — отвечал испанец. — Иначе говоря, чтобы заживо снять с нас скальпы, содрать кожу и сжечь на костре, затем поделить между собой наши сердца. Нечего сказать, положение наше, увы, недвусмысленное — все решительно ясно!
Наши друзья стали обдумывать свое сложное положение, бой предстоял горячий, а рассчитывать на помощь не приходилось.
Зажженный еще ночью на вершине скалистой гряды костер по-прежнему бледным пятном вызначивался сквозь туман, но наши осажденные не знали даже, был ли там вверху кто-нибудь, чтобы поддерживать его, или же нет.
— Не нравится мне этот огонь наверху, — сказал канадец. — Правда, шерстяные сарапе достаточно защищают нас с этой стороны, но все же неприятно сознавать, что вас будут обстреливать с тылу. Ведь эти мерзавцы не откажут себе, конечно, в удовольствии время от времени обстреливать нас, чтобы отвлечь наше внимание от главного пункта их атаки!
— Ты прав, — согласился Хосе. — Я не допускаю, чтобы этот двуличных прохвост и его достойный папенька дали обещание Черной Птице доставить нас ему в целости и сохранности, и потому, конечно, они не преминут при случае прострелить тому или другому из нас плечо или оба, раздробить руку или ногу, что при их замечательной меткости вовсе не трудно!
