Штурман дальнего плавания - Клименченко Юрий Дмитриевич (книги бесплатно полные версии txt) 📗
А Игорь почувствовал в словах Александрова такую обиду, такое чувство оскорбленного достоинства, что заколебался.
Матросы хотят, чтобы им доверяли. Он же сам в прошлом матрос. Значит, боится? Да, но ведь он не знает этих людей. Они могут подвести. А если бы он был на их месте? Подвел бы? Нет. Надо поверить. Тогда он будет знать, чего стоят их обещания.
Микешин вышел на палубу и приказал вахтенному позвать Александрова. Через минуту все четверо снова стояли в каюте старпома.
— Не успели еще раздеться? — спросил Игорь, смотря на мрачные лица матросов. — Я решил вас отпустить…
Матросы радостно заулыбались:
— Правильно, Игорь Петрович, спасибо!
— Только вот что. Явитесь лично ко мне точно в двадцать два часа и смотрите, чтобы ни-ни…
— Есть!
Когда матросы ушли, Микешин удовлетворенно подумал, что поступил правильно.
В девятнадцать часов приехал Дрозд. Игорь встретил его у трапа:
— Только что хотел звонить вам, Виталий Дмитриевич…
— Мне позвонили из Разноэкспорта и просили быть к двадцати часам. К отходу все готово, команда на борту?
— Кажется, все. Команда тоже вся. Правда, я отпустил четырех человек ненадолго.
Дрозд удивленно поднял лохматые брови и, ничего не сказав, пошел к себе.
Микешин почувствовал, что капитан не одобрил увольнение матросов на берег перед отходом, и оценил его молчание. Дрозд мог сделать замечание. Оно было бы справедливым.
Кажется, все же Игорь поступил легкомысленно.
Без четверти десять старпомом овладело беспокойство.
Матросы еще не возвратились. Игорь зашел в каюту к боцману. Герджеу сидел за столом и, надев очки, читал.
— Николай Афанасьевич, кажется, я попал в неприятную историю. Отпустил четырех матросов на берег. Пора бы им вернуться, а их все нет. Не задержали бы отход.
Боцман отложил книгу и уверенно сказал:
— Придут. До какого часа отпустили?
— До двадцати двух.
Герджеу взглянул на ручные часы:
— Сейчас явятся. Эти ребята надежные…
Ровно в двадцать два часа к трапу подкатило такси и из него вылезли матросы.
— Прибыли точно, Игорь Петрович! — доложил Александров, увидев старпома на палубе.
— Молодцы! — вырвалось у Микешина. — С вами можно иметь дело!
— Конечно, можно. А как вы думали? — засмеялся Александров. — Правда, уходить не хотелось, но раз дали слово — надо держать. Мы вам не нужны, Игорь Петрович?
— Нет, пока можете идти отдыхать.
Матросы ушли, а Микешин подумал, что теперь на этих четырех человек он может положиться. И вообще надо побольше доверять своей команде. Надо ее знать…
Путь из Ленинграда в Лондон для команды «Тифлиса» был хорошо знаком: постоянные курсы, те же самые маяки и берега. Если погода благоприятствует, можно с точностью до часа рассчитать время прихода в порт. Плавание «по столбам» — так иронически называли моряки с «трампов» работу на пассажирских судах.
Рейс «Тифлиса» проходил спокойно. Пассажиры чувствовали себя превосходно, не испытывая никаких неудобств, а подчас и забывая, что они находятся на судне…
Вечером Микешину позвонил Дрозд и попросил подняться к нему. Старпом застал в капитанской каюте Чумакова и Курсака. Механик сидел нахохлившись, в неестественно напряженной позе и смотрел в сторону. Он напоминал обиженного мальчишку.
В каюте пахло душистым кофе. На столе, покрытом белой скатертью, стояли чашки, кофейник, сливки, печенье, лежали сигары и папиросы.
— Пожалуйста, — проговорил капитан, протягивая Микешину чашку, когда тот уселся в кресло. — Мне хотелось поговорить со всеми вами в неофициальной, так сказать, обстановке… Вы знаете, что мы вступили в соревнование с другими судами. Борьба идет за «голубой вымпел», который будет вручен лучшему судну бассейна. Я считаю, что мы имеем все шансы получить его. Что вы скажете, Константин Илларионович?
Чумаков помешал ложечкой кофе и уверенно указал:
— По-моему, да!
— А какое ваше мнение, Иван Федорович?
Стармех пожал плечами и, не поворачивая головы, угрюмо ответил:
— Что я могу сказать? Состояние машины вы знаете. Она не подведет. А вот насчет чистоты — плохо. Давно надо мыть машину, да руки не доходят. Других работ много…
— Да… Комиссия не простит грязи. Тут мы можем про играть. А что вы все-таки намерены предпринять?
Курсак вскипел:
— Что что? Ничего, Виталий Дмитриевич. Вы же сами знаете, что мы должны делать в первую очередь! Понимаю, что и чистота нужна… — механик торопливо отхлебнул из чашки. Видно было, что самолюбие его жестоко страдало. У него, у Курсака, и что-то не в порядке!
— Жаль, Иван Федорович. Ведь из-за этого команда лишится премии.
— Ну не только из-за этого. На палубе тоже много хвостов…
— Как, Игорь Петрович, у вас?
— Есть, конечно, но не так уж много. К подведению итогов мы все сделаем.
Дружеский разговор не клеился. Все молча пили кофе. Наконец Чумаков сказал:
— Слушайте, Игорь Петрович, а не могли бы вы своих людей дать на мойку машины? Устроить такой общий аврал, а?
Микешин привстал.
— А кто же мою работу будет выполнять?.. — холодно начал он, но тут же осекся, увидев выжидающе, с надеждой устремленные на него глаза замполита, и мгновение помолчал, словно прикидывая свои возможности. — А вы знаете, пожалуй, смогу… всех могу послать. Вахту сами на палубе постоим, — уже увлекшись своим «благородством» и открывающимися путями к примирению с «машиной», закончил Микешин.
Курсак оживился. Он поставил чашку на стол и, недоверчиво глядя на Микешина, спросил:
— Дадите? Всех? Двенадцать человек?
— Сказал дам — значит, дам. Когда хотите мыть?
— В Лондоне.
— Дам в Лондоне.
И вот только тут и установилась та атмосфера, которой так желал Чумаков. Заговорили все. Горячо обсуждали предстоящий аврал. Курсак обещал к назначенному дню построить леса и подготовить все нужное для мойки. Выпили весь кофе, съели печенье, накурили и разошлись довольные друг другом.
Когда Микешин рассказал боцману о своем обещании помочь Курсаку, тот замахал руками:
— Помогать? Этому пижону! После всех его каверз? Ни за что! Что хотите делайте, Игорь Петрович, а палубная команда мыть машину не будет.
— Будет. Соберите всех свободных от вахты ко мне. Я объясню ребятам, что к чему. И потом, вам не кажется, что пора кончать с этим стилем «наши — ваши»? Как ты думаешь, Николай Афанасьевич?
Герджеу помолчал.
— Уж больно задирается этот Курсак…
— Ничего, скоро все будет по-другому.
Боцман с сомнением покачал головой.
Все же в Лондоне машинное отделение вымыли авралом, быстро и чисто. Курсак был очень доволен.
Наступили последние минуты перед отходом «Тифлиса» из Лондона.
Матросы уже начали подготавливать трап к уборке, когда к теплоходу подкатил блестящий черный автомобиль. Из него вышел хорошо одетый мужчина, с правильными чертами лица. Он важно поднялся на борт и предъявил Микешину свой билет и паспорт. «Сэр Эндрью Бартон — лорд», — прочитал Игорь и приказал проводить англичанина в его каюту. Это был последний пассажир. Вскоре загудел судовой тифон, трап подняли на борт, и пароход медленно пошел вниз по Темзе.
Микешин быстро отпечатал на машинке список пассажиров и понес его на просмотр к капитану.
Виталий Дмитриевич сидел у иллюминатора и читал. Он взял список и, стал его просматривать. Вдруг он оживился.
— Лорд Бартон, лорд Бартон… — проговорил Дрозд и откинулся на спинку кресла.
Несколько минут он сидел молча, затем повернулся к старпому и спросил:
— Вы видели этого Бартона, Игорь Петрович?
— Да.
— Как он выглядит?
— Это высокий, седой и довольно красивый мужчина. Причем непроницаемый, как консервная банка.
Дрозд как-то загадочно улыбнулся и встал:
— Ну, положим, консервные банки открываются очень просто.
Пройдясь по каюте, он остановился у зеркала и примялся внимательно разглядывать свое лицо. Потом весело взглянул на Микешина и заговорщически сказал:
