Капитан Хорнблауэр - Форестер Сесил Скотт (читать книги регистрация .TXT) 📗
Лодка подошла к борту, и тот, кто их окликал, легко взобрался по трапу на палубу. Он с любопытством озирался по сторонам, дивясь на безупречную чистоту и царящий повсюду строгий порядок. На госте был черный, расшитый золотом жилет, из-под которого виднелась грязная серая рубаха, а грязные белые штаны оканчивались лохмотьями чуть ниже колен. Он был бос. Из-за красного кушака торчали два пистолета и короткая тяжелая сабля. Он говорил на испанском, как на родном, но не походил на испанца. Его длинные черные волосы были прямые и матовые; смуглое лицо отливало красным, а в белках глаз проглядывала желтизна. С верхней губы свешивались длинные тонкие усы. Он тут же приметил капитана в парадном мундире и треуголке и двинулся к нему. В ожидании подобной встречи Хорнблауэр и постарался одеться. Теперь он радовался своей предусмотрительности.
— Вы капитан, сударь? — спросил гость.
— Да. Капитан Горацио Хорнблауэр Его Британского Величества фрегата «Лидия», к вашим услугам. Кого имею честь приветствовать?
— Мануэль Эрнандес, генерал-лейтенант наместник Эль-Супремо.
— Эль Супремо? — переспросил Хорнблауэр удивленно. — Это имя нелегко было перевести на английский. Получалось что-то вроде «Всевышний».
— Да, Эль Супремо. Вас ждали здесь четыре месяца, шесть месяцев назад.
Хорнблауэр быстро соображал. Он не может открыть причины своего здесь пребывания первому встречному, но раз тот знает, что Хорнблауэра ждут, значит, он посвящен в заговор Альварадо.
— Мне поручено обратиться не к Эль Супремо, — сказал он, оттягивая время. Эрнандес нетерпеливо махнул рукой.
— Наш повелитель Эль Супремо был до последнего времени известен как Его Превосходительство дон Хулиан Мария де Езус де Альварадо и Монтесума.
— Ага! — сказал Хорнблауэр. — Дона Хулиана-то я и желал бы видеть.
Эрнандеса явно смутило столь небрежное упоминание имени дона Хулиана.
— Эль Супремо, — сказал он с ударением, — послал меня, чтоб отвезти вас к нему.
— А где же он?
— У себя дома.
— А где его дом?
— Вполне достаточно, капитан, что вам сообщили о желании Эль Супремо вас видеть.
— Вы так полагаете? Вам следовало бы знать, сеньор, что капитан корабля Его Британского Величества — не мальчик на побегушках. Если хотите, отправляйтесь к дону Хулиану и передайте ему это.
Хорнблауэр ясно дал понять, что разговор окончен. Эрнандес колебался, но перспектива явиться пред лицо Эль Супремо без капитана его явно не прельщала.
— Его дом — вон там, — сказал он наконец, неохотно, показывая рукой через залив. — На склоне горы. Чтоб попасть туда, мы должны проехать через город, который сейчас за мысом.
— Тогда я поеду. Прошу вас ненадолго извинить меня, генерал.
Хорнблауэр повернулся к Бушу — у того было наполовину озадаченное, наполовину восхищенное выражение простого человека, который слышит как его соотечественник бойко говорит на непонятном языке.
— Мистер Буш, — сказал Хорнблауэр. — Я отправляюсь на берег и рассчитываю скоро вернуться. Если нет, если я не вернусь или не пришлю записку до полуночи, вы предпримете меры к тому, чтоб обеспечить безопасность судна. Вот ключ от моего письменного стола. Я приказываю вам в полночь прочесть адресованные мне секретные правительственные инструкции и действовать, как сочтете нужным.
— Есть, сэр, — отвечал Буш. На лице его ясно читалась тревога. Хорнблауэр с внезапной радостью понял, что Буш и впрямь обеспокоен судьбой своего капитана. — Вы думаете… вам безопасно отправляться на берег одному?
— Не знаю, — с искренним безразличием ответил Хорнблауэр. — Я должен идти, и это все.
— Если тут какой подвох мы вас вызволим, сэр, в целости и сохранности.
— Прежде позаботьтесь о безопасности судна, — отвечал Хорнблауэр. Перед его мысленным взором возникла ужасная картина: Буш с десантом из незаменимых матросов блуждает в малярийных джунглях Центральной Америки. Он повернулся к Эрнандесу: — Я к вашим услугам, сеньор.
IV
Лодка мягко проехалась днищем по золотистому песку за мысом, смуглые гребцы выскочили и втащили ее на берег, чтоб Хорнблауэр с Эрнандесом вышли, не замочив ног. Хорнблауэр внимательно огляделся. Город подходил к самой береговой отмели. Это было скопище нескольких сот лачуг из пальмовых листьев, лишь немногие были крыты черепицей. Эрнандес повел Хорнблауэра к домам.
— Aqua, aqua, — услышали они, приблизившись, хриплый голос. — Воды, Бога ради, воды.
Возле дороги стоял шестифутовый столб, к нему был привязан человек. Руки его оставались свободными и судорожно двигались. Глаза были выкачены, язык, казалось, не помещался во рту, как у идиота. Вокруг столба вились стервятники.
— Кто это? — спросил Хорнблауэр, пораженный.
— Человек, которого Эль Супремо повелел уморить жаждой, — сказал Эрнандес. — Один из непросвещенных.
— Он умрет?
— Это его второй день. Он умрет, когда завтра над ним засияет полуденное солнце, — безучастно ответил Эрнандес. — Так бывает всегда.
— Но в чем он повинился?
— Он — один из непросвещенных, я уже сказал, капитан.
Хорнблауэра подмывало спросить, в чем же состоит просвещение, но он сдержался. Из того что Альварадо повелел именовать себя Эль Супремо, можно примерно заключить самому. И он без всяких возражений позволил Эрнандесу провести себя мимо несчастного. Он счел, что все его протесты будут бессильны отменить отданный Эль Супремо приказ, а негодуя понапрасну он только уронит свой авторитет. Он отложит действия до той поры, пока увидится с самым главным.
Маленькие улочки, грязные и зловонные, вились между пальмовыми хижинами. Стервятники сидели на крышах и в переулках дрались из-за добычи с ободранными дворнягами. Населяющие город индейцы занимались своими делами, не обращая внимания на человека, умирающего от жажды в пятидесяти ярдах от них. Все они, как и Эрнандес, были смуглые с красноватым отливом, дети бегали нагишом, женщины были либо в черных, либо в грязных белых платьях, редкие мужчины — голые по пояс, в белых штанах до колен. В половине домов, по видимости, были лавки — одна стена отсутствовала, открывая взору выложенный на продажу товар — два-три яйца или горстку фруктов. Возле одной такой лавки торговалась покупательница в черном платье.
На маленькой площади в центре города стояли у коновязи низкорослые лошадки, облепленные мухами. Спутники Эрнандеса поспешно отвязали двух и держали их под уздцы, чтоб Хорнблауэр и Эрнандес сели в седла. Хорнблауэр смутился. Он знал, что плохо сидит в седле, что при шпаге и в треуголке будет выглядеть на лошади нелепо, к тому же жалел лучшие шелковые чулки, но деваться было некуда. От него настолько очевидно ждали, что он сядет верхом и поскачет, что он не мог отступить. Он поставил ногу в стремя и плюхнулся в седло, обнаружив, к своему успокоению, что неказистая лошадка покладиста и спокойна. Неуклюже подпрыгивая, он рысью тронулся за Эрнандесом. Пот заливал ему лицо, треуголку приходилось ежеминутно поправлять. Дорога от города круто поднималась в гору, временами по ней едва мог проехать только один всадник, и тогда Эрнандес с вежливым поклоном проезжал вперед. Остальные следовали ярдах в пятидесяти позади.
На узкой дорожке, окаймленной по обеим сторонам деревьями и кустарником, было одуряюще жарко. Насекомые жужжали и больно кусались. Примерно в полумиле от города им встретились отдыхавшие часовые, при появлении всадников они неловко вытянулись во фрунт. И начиная с этого места, они постоянно проезжали мимо людей — таких, как первый, кого Хорнблауэр увидел — привязанных к столбу и умирающих от жажды. Некоторые были уже мертвы — ужасные разложившиеся трупы, окруженные жужжащим облаком мух, — жужжание становилось громче, когда лошади проезжали мимо. Смрад стоял нестерпимый; объевшиеся стервятники с отвратительными голыми шеями били крыльями, не в силах взлететь, и убегали от лошадей в кусты.
Хорнблауэр чуть было не спросил: «Еще непросвещенные, генерал?», когда осознал бессмысленность подобного замечания. Лучше не говорить ничего, чем говорить попусту. Он молча ехал сквозь полчища мух и смрад, пытаясь представить себе внутренний мир человека, который оставляет трупы разлагаться, образно говоря, у самого своего порога.
