Морской офицер Франк Мильдмей - Марриет Фредерик (читать книги .txt) 📗

— Я заставлю его почувствовать, — сказал взбешенный офицер и, велевши принести чашку морской воды, приказал прыскать ее на рассеченное тело после всякого удара. Мы решились отмстить за бесчеловечный этот поступок, столь не приличный званию офицера и дворянина, и, отправившись всей толпой в свою констапельскую, сделали три глубоких и тяжелых возгласа хором. Звуки были ужасные; их услышали в офицерской кают-компании, и старший лейтенант послал сказать нам, чтоб мы вели себя смирно. Но мы немедленно сделали еще три возгласа, которые заставили его с бешенством выйти на шканцы. Он вызвал всех нас наверх и спросил о причине шума. До того времени я держал себя в стороне, довольствуясь тем, что был главным двигателем, не будучи замечаем; всегда был исполнителен по должности, и на меня никогда не жаловались, а потому выход мой в тот раз вперед произвел прекрасный сценический эффект и имел большой вес.

Я сказал старшему лейтенанту, что мы шумели по случаю наказания несчастного матроса. Это еще более усилило его гнев, и он приказал мне идти на салинг. Я не хотел идти, покуда не увижу капитана, который в это самое время вышел на шканцы. Немедленно обратившись тогда к нему, я рассказал все происшествие и не забыл упомянуть о беспрестанных тиранских поступках, какие старший лейтенант осмеливался делать со всеми нами. В одну минуту увидел я, что победа была на нашей стороне. Капитан отдал самое строгое приказание никого не наказывать без особенного его позволения. Лейтенант нарушил это приказание, и это, вместе с его нестерпимым характером, решило его участь. Капитан пошел в каюту и на следующий день объявил старшему лейтенанту, чтоб он немедленно оставил корабль по приходе в порт или будет отдан под военный суд, которому он, без сомнения, не осмелился бы противиться.

Я бы должен был еще раньше упомянуть о том, что нам было приказано сопровождать ост-индские суда до десятого градуса южной широты и после того отправиться к Бермудам. Это само по себе весьма приятное плавание и к тому же еще доставляло нам случай или напасть на неприятельское судно, или освободить кого-нибудь из плена. Корабли, которым предстоит пересечь экватор, обыкновенно разрешают своей команде пирушку, когда переходят к тропику козерога; это делается для ободрения их духа и нарушения гнетущего однообразия плавания, когда дни ничем не отличаются один от другого. Капитан наш, молодой человек и вполне джентльмен, никогда не отказывал матросам ни в каком развлечении, если оно не вредило дисциплине и безопасности корабля; а так как мы шли в полосе правильного пассата, то нечего было бояться нечаянных шквалов. Я знаю, что церемония при переходе чрез экватор много раз уже описывалась, — столько же, как Италия и Рейн; но есть множество способов исполнять ее; и потому я постараюсь описать наш обряд, который имел свои особенности, хотя кончился самой печальной трагедией, навсегда оставшеюся в моей памяти, покуда я буду владеть ею.

В одно прекрасное утро матросы, по окончании своего завтрака, начали сейчас же приготовляться, сняли с себя курточки и остались в одних парусиновых брюках. Человек с салинга закричал, что на наветренной стороне он видит нечто похожее на шлюпку; вскоре потом незнакомый голос с утлегара окликнул корабль; вахтенный офицер отвечал на это; тот же самый голос приказывал ему лечь в дрейф, потому что Нептун идет на судно.

Приказание было исполнено, и корабль приведен был в дрейф со всеми обрядами, хотя мы шли тогда по семи узлов в час; гротовые реи поставили поперек, а передние и задние обрасопили.

Как только корабль пришел к ветру, молодой человек, один из матросов, одетый в нарядную черную одежду, в брюках по колено и пряжках, с напудренными волосами и со всею внешнею изысканностью и жеманной походкой денди, пришел с баку на шканцы и с самым вежливым поклоном принял смелость представиться, как джентльмен при джентльмене Нептуне, желавшем, чтоб он явился прежде и известил командира корабля о визите, который он хотел ему сделать.

Поперек бака вместо занавеси поднять был парус и из-за него вскоре выступил Нептун с своей свитой в полных костюмах.

Колесницу морского бога составлял пушечный станок; его везли шесть негров из числа корабельной команды. Это были высокие мускулистые люди, с покрытыми морскою травой головами и в коротеньких бумажных брюках; во всем же прочем предстали совершенно нагие; вся кожа их испещрена была масляной краской белого и красного цветов, и они держали в руках большие раковины, которыми производили ужаснейший шум. Нептун имел на себе маску, равно как и многие из его свиты; и ни один офицер не мог угадать, наверное, кто такой представляет морского бога. Но этот человек был отличный лицедей и разыграл свою роль очень хорошо. Его украшала морская корона, сделанная корабельным слесарем; в правой руке он держал трезубец, и на рогах его находился дельфин, который, как говорил он, был убит им в то утро; он имел огромный парик, сделанный из ворсы, и бороду из того же материала, висевшую по пояс; был весь напудрен, и нагое его тело раскрашено красками.

Великолепный двор, сопровождавший Нептуна, состоял из статс-секретаря, у которого вся голова была усыпана перьями морских птиц той местности, доктора с ланцетом, коробочкой с пилюлями и склянкой со спиртом, брадобрея с бритвой, длиною фута в два, сделанной из железного обруча, и из помощника брадобрея, несшего небольшую кадку вместо мыльницы. Какие материалы заключались в ней, я не мог разобрать, но нос мой убеждал меня, что ни один из них не был получен от торговца благовонными товарами.

Потом появилась Амфитрита на таком же станке; ее везли шесть человек белых и одетых подобно первым. Богиню представлял атлетический и безобразный «человек, изрытый мелкой оспой, одетый по-женски, с женским чепчиком на голове, и украшенный ветвями морской травы; он держал в руке своей острогу, на которую была насажена рыба; а на коленах у него лежал один из корабельных юнг, одетый дитятей, в длинном платье и чепчике, державший в руке свайку, висевшую на шее на веревочке: это служило ему пособием для прорезывания зубов, вместо костяного кольца, употребляемого детьми на берегу. Возле него находилась нянька с ведром, полным бурго 21 или пудинга, которым она по временам кормила его железным поварским уполовником. Два или три дюжие человека, одетые нимфами, прислуживали богине и несли с собой зеркало, несколько скребниц, на подобие лошадиных, березовый веник и горшок с красной краской вместо румян.

Когда эта процессия показалась на баке, капитан, в сопровождении своего буфетчика, несшего поднос с бутылкой вина и несколькими стаканами, вышел из каюты; и тогда колесницы морских богов направились на шканцы. Нептун преклонил свой трезубец и поднес капитану дельфина, а Амфитрита рыбу, в знак дружества к королю Великобритании.

— Я пришел, — сказал морской бог, — встретить и приветствовать вас в пределах царств моих и представить вам жену мою и сына.

Капитан поклонился.

— Позвольте мне спросить о моем брате и подданном государе, добром, старом короле Георге?

— Он не так здоров, — отвечал капитан, — как желали бы того я и все подданные.

— Очень жаль, — отвечал Нептун; — а как поживает принц Уэльский?

— Принц здоров, — сказал капитан, — и теперь правит как регент, во имя своего царственного отца.

— А каково живет он с своей супругой? — спросил любопытный Нептун.

— Довольно дурно, — отвечал капитан.

— А, я так и думал, — сказал бог морей. — Его королевское высочество должен взять пример с меня: быть всегда у себя хозяином и не заставлять других думать, что не он распоряжается.

— Но скажите, ваше величество, какое ж особенное средство имеет вы для извлечения дурной жены? — спросил капитан.

— Три фута брам-брасу 22 каждое утро перед завтраком, в течение четверти часа и полчаса по воскресеньям.