Среди дикарей и пиратов - Кингстон Уильям Генри Джайлз (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
Пуллинго знаками спросил, готовы ли мы. Он не пошел, однако, по берегу, а повернул к своему лагерю и потом поднялся на утес.
— Не знаю, понимает ли он, что мы ищем Эдит и Пирса, — заметил я Падди Дойлю.
— Не сомневайтесь, сэр, — ответил он. — Увидите, что, когда мы подымемся на вершину, он пойдет вдоль утеса. Может быть, он знает спуск, не известный нам, или там есть место, куда дети могли свалиться и не знают, как выбраться.
Дойдя до вершины утеса, Пуллинго, вместо того чтобы идти по краю, отправился по направлению к тому месту, где, по моим расчетам, должен был упасть разбойник. Если бы я не тревожился так о судьбе брата и сестры, то, наверно, позабавился бы важным видом дикаря, шедшего впереди нашего отряда. Очевидно, он чувствовал себя несравненно высшим существом, чем мы. В левой руке он держал копье, большое перо было воткнуто в его густые волосы. Вся одежда ограничивалась очень короткими штанами.
Я шел с Меджем сейчас же за нашим вождем; другие следовали за нами, неся канат.
— Не могу представить себе, чтобы дети зашли так далеко, — заметил я Меджу.
— Так как был отлив, а песок мягок, то они, вероятно, увлеклись и прошли дальше, чем ожидали, — сказал Медж. — Удивляюсь только, что ваша сестра решилась на это и не подумала о приливе и о том, как трудно будет идти назад. Но я все же думаю, что чернокожий прав и знает, где они теперь.
Его слова несколько ободрили меня. Мне казалось, что мы находимся вблизи того места утеса, откуда упал разбойник. Мы с Меджем разговорились о причине его смерти.
— Во всяком случае, как ни ужасна его смерть, она все же лучше смерти от голода, ожидающей большую часть каторжников, бегущих в леса, — заметил Медж. — Ужасна участь его товарища, осужденного на одинокое бродяжничество в этих диких местах, не смеющего вступить в сношения с белыми из страха, что они его выдадут; вероятно, не менее боящегося и чернокожих, которые легко могут убить его.
Мы прошли около двух миль и достигли ущелья между утесами; почва с обеих сторон постепенно понижалась по направлению к ущелью. Чернокожий подвигался вперед осторожно; идя за ним, мы очутились на краю утеса, который как будто висел над водой. Мы спустились по склону до выступа. Пуллинго знаками велел распустить канат, конец которого опустил, по-видимому, до дна пропасти, и знаками спросил, кто из нас готов спуститься.
— Сначала надо укрепить верхний конец, мой друг, — заметил Медж. Чернокожий, видимо, не подумал об этом.
К счастью, каждый из нас взял с собой по толстой палке; мы воткнули их в землю, обвязали вокруг них канат, который, кроме того, держал один человек. Таким образом получалась достаточно сильная опора.
— Я хочу спуститься первым, — сказал я.
— Нет, нет, мистер Годфрей; вы не должны подвергаться опасности, если она существует; печально было бы, если бы вы погибли, как ваши брат и сестра! — вскрикнул Падди Дойль. — Если позволит мистер Медж, я спущусь первым; если все будет благополучно, я крикну, и вы можете последовать за мной.
— Дойль прав, — сказал Медж. — Пусть он спустится первым.
Не теряя ни минуты, Падди, держась за канат, начал спускаться. Должно быть, этот спуск действовал и на его нервы, потому что канат раскачивался во все стороны. Трудно сказать, как мысль спуститься на канате пришла в голову чернокожему; сам он, конечно, никогда не делал этого. Вероятно, он решил, что раз он может карабкаться на высокое дерево без сучьев, то и мы можем подняться и спуститься по толстой веревке…
Дойль крикнул снизу, и я только что собирался последовать за ним, как Пуллинго подошел к утесу и, схватив канат, стал спускаться так же бесстрашно, как Дойль. Я подождал, пока он добрался до дна, и затем не без страха последовал его примеру. Мы очутились на узкой, отлогой полосе земли, тянувшейся между двумя утесами. Я оглянулся вокруг в ожидании увидеть Эдит и Пирса.
Пуллинго заметил мое разочарование и сделал Дойлю и мне знак идти за ним. Он повернул назад и пошел вдоль очень узкого края земли, возвышавшегося только на несколько футов над водой, которая ударялась с глухим шумом у наших ног. Подвигаться вперед было очень трудно; когда, наконец, мы вышли на более широкое место, Дойль остановился, снял сапоги и положил их в карман. Я последовал его примеру, и идти стало немного лучше, хотя утес был слишком гладок и, поскользнувшись, мы упали бы прямо в воду.
Наконец чернокожий остановился на таком месте, где мы могли подойти к нему. Обернувшись, мы заглянули вниз в пещеру; в центре ее мы увидели Эдит и Пирса. Они стояли рядом на коленях и смотрели в сторону моря. Мы подошли так бесшумно, что они не слышали нас. Я легко спрыгнул к ним и позвал их. Оба вскочили на ноги, обняли меня и разразились слезами.
— Мы молились Богу о помощи, но думали, что она придет со стороны моря, — сказала Эдит, как только к ней вернулась способность говорить. — Как ты узнал, что мы здесь? А бедная мама — как, должно быть, она испугалась, не видя нас. Для нас эта мысль была всего, всего тяжелее в долгую ночь. У нас была с собой еда, так что мы не голодали; а вот тут из утеса выходит источник, и мы могли пить. Но мы очень испугались и сознавали, что поступили нехорошо, уйдя без спроса. Мы дошли до этого места и сели здесь, чувствуя себя очень счастливыми; потом мы подумали, что пора идти домой, но только что отошли недалеко, как заметили, что вода подходит к самому утесу, и мы не можем пройти дальше. Вода подымалась все выше и выше. Мы побежали назад и попали в эту пещеру. Сначала мы думали, что вода проникнет и в пещеру, и мы утонем. Она поднималась все выше и выше, а мы отходили все дальше и дальше. Как благодарны мы были Богу, когда, наконец, увидели, что вода перестает прибывать!
Я не бранил Эдит и Пирса и сам испытывал чувство благодарности при мысли, что погода была такая тихая; в противном случае прилив, наверно, ворвался бы в пещеру и унес детей.
Нужно было подумать о возвращении. Я предложил Дойлю подождать, пока вода спадет, и затем пойти по берегу по тому пути, которым пришли дети.
— А может быть, вода не спадет так низко, как вчера; в таком случае во многих местах нельзя будет перейти, — сказал Дойль.
— Тогда лучше всего послать кругом за лодкой, — заметил я. — Если вы подыметесь на вершину утеса, я останусь здесь с братом и сестрой.
— Сказать правду, мистер Годфрей, по-моему, это не так легко сделать, как кажется, — сказал Дойль. — Я попробую, чтобы угодить вам, но полагаю, что наш друг Пуллинго хотя и не моряк, но лучше исполнит это дело.
— Но как он объяснит, что мы нашли детей и нам нужна лодка? — спросил я.
— Нет ли у тебя карандаша и бумаги? — сказала Эдит. — Напиши записку мистеру Меджу и поручи Пуллинго передать ему.
— Блестящая мысль, — заметил я и, взяв записную книжку, написал несколько слов.
Пуллинго сразу понял, что ему надо передать записку и, по-видимому, не задумываясь, решил подняться по канату. Я остался с Эдит и Пирсом, а Падди пошел с чернокожим и вскоре вернулся в пещеру. Он сказал, что Пуллинго без малейшего колебания и страха схватил канат и начал подыматься так ловко, как будто был обезьяной или родился и вырос на море. Падди дождался, пока он взобрался на вершину; сверху крикнули, что записка моя получена.
Мы сели, смотря на воду, которая продолжала прибывать.
— А что, если вода подымется выше, чем вчера? — заметил я. — Места у нас будет немного.
— Не думаю, чтобы Пуллинго оставил нас здесь, если бы думал, что это может случиться, — сказал Дойль. — Он все знает. Удивительный малый! Как это он узнал, что дети здесь?
— Мы видели вчера его сына; может быть, он догадался, куда мы шли, — сказал Пирс, объясняя, каким образом чернокожий узнал, где находились дети.
По мере того как увеличивался прилив, я становился все тревожнее и начинал думать, не лучше ли было бы подняться по канату.
Эдит сидела совершенно спокойно.
— Я вполне уверена, что вода не подымется выше этого, — сказала она, кладя на землю камень.
