Дитя Всех святых. Перстень со львом - Намьяс Жан-Франсуа (читать книги полные .txt) 📗
— Но как же! Ведь мы можем все тут перестроить заново, по собственному вкусу — больше, красивее! Разве теперь у вас не достаточно денег?
А ведь и правда! Получив во владение сеньорию Куссон, Франсуа стал первым из рода Вивре, у кого доставало богатства на все… Он посмотрел на свою жену с восхищением. Да, восхитительная Ариетта все воспринимала с воодушевлением! Там, где ему самому виделись одни лишь унылые руины, она усмотрела начало нового, захватывающего приключения. Они сами создадут свой замок! Они будут его хозяевами вдвойне, потому что замок Вивре станет совершенно не таким, каким его возвели далекие предки, но таким, каким они сами захотят его увидеть…
Они миновали вторую обводную стену, столь же обветшалую, как и первая, и приблизились к донжону. Центральная башня осталась невредима и держалась прямо, зато часовня исчезла полностью. Крыло, на довершение которого никому из Вивре не хватило денег, практически не пострадало. Как ни парадоксально, но это оказалась одна из наиболее сохранившихся частей замка.
Франсуа проник в донжон. Из пустого зала на первом этаже исчез щит «пасти и песок», но высеченные в камне слова «Мой лев» не стерлись. Это наполнило Франсуа живейшей радостью. Лестница пребывала в очень плохом состоянии, и он ступал с предосторожностями. Ариетта двигалась следом. Ей, как мог, помогал Оруженосец. Быстро миновав караульное помещение на втором этаже, Франсуа взобрался на третий и с волнением вошел в свою комнату: стекла исчезли, бретонская кровать — тоже, пол завален мусором…
Он продолжил подъем. Спальня его родителей тоже была совершенно опустошена, но комната напротив, владение его матери, осталась почти нетронутой. На полу скопились настоящие залежи всякого хлама. Франсуа узнал даже страничку со своими письменными упражнениями, которые делал 11 ноября 1348 года, перед самым бегством. Имелись тут и книги. Он поднял одну наугад и прочитал: «Ледяные души». Он отложил ее и поднялся на дозорную площадку.
В лучах заходящего солнца вид, открывавшийся до самого моря, был великолепен. Ариетта пришла в восторг. Франсуа вспомнил свой красный сон. Ведь его действие происходило именно здесь. Некоторое время он даже смотрел на залитую красным светом местность, ожидая, что вот-вот раздастся хлопанье крыльев Турнира, летающего коня. Он взял свою жену за руку: вот они и дома. Наконец-то!
Нехотя покинул Франсуа дозорную площадку и стал спускаться по лестнице. И тут его охватила внезапная слабость, приступ дурноты. Он обратился к Оруженосцу, помогавшему Ариетте преодолеть трудный участок спуска:
— Уходи! Присоединяйся к остальным, и разбивайте лагерь!
— Где, монсеньор?
— Где захочешь. Поторопись.
Оруженосец исчез. Франсуа почувствовал, что биение его сердца ускорилось. Только что он понял нечто совершенно очевидное, но почему-то никогда раньше не приходившее ему в голову: действие черного сна происходило здесь. Лестница, по которой он спускался вопреки своей воле, была лестницей донжона, а открывавшаяся перед ним дверь — дверью нижнего этажа, ведущей в разрушенное крыло. Ариетта с беспокойством спросила, что с ним. Он во всем ей признался. Когда он закончил, она сказала просто:
— Идем туда!
Она пошла первой и, добравшись до первого этажа, толкнула дверь в недостроенное крыло. Франсуа последовал за ней. Они увидели только дикие травы, колючие кусты да кошку. Солнце садилось как раз за одной из недостроенных арок. Ариетта улыбнулась:
— Мы уничтожим черный сон.
— Как?
— За этой дверью мы построим часовню. Таким образом, если вы когда-нибудь увидите во сне, что открываете ее, то испытаете лишь чувство мира и утешения.
Она взяла супруга за руку.
— Но это еще не все! Идемте!
Ариетта повела Франсуа в самую середину постройки и остановилась там, где растительность была не такой густой, как в прочих местах: был виден даже пол из замшелых плит. На обоих были толстые меховые плащи. Ариетта сняла свой и постелила его на пол.
— Этот послужит нам постелью, а ваш — одеялом.
Франсуа все еще не понимал.
— Здесь?.. Сейчас?.. Но почему?
— Потому что этим мы тоже прогоним ваш сон.
Франсуа скользнул к Ариетте, и вот так, защищенные двумя плащами, они разделись. Она обвила руками его шею.
— А теперь вы должны мне все рассказать. О ваших самых сокровенных желаниях…
У Франсуа пересохло в горле. Он вспомнил о своей ночи с Розой.
— Я рыцарь и всю мою жизнь буду сражаться ради победы. Но с вами я предпочел бы быть побежденным… Остаться безоружным, без доспехов…
Вдруг Ариетта улыбнулась:
— Я тоже хочу раскрыть вам одну тайну. Знаете, что сказала мне Французская Мадам перед смертью?.. Когда она была совсем маленькой, то одна провидица при дворе Филиппа Красивого предсказала ей, что первый рыцарь, избравший ее своей дамой на турнире, будет победителем в первой схватке и побежденным во второй; а последний рыцарь, избравший ее, потерпит поражение в первой схватке, зато будет побеждать во всех остальных…
Франсуа прижался к Ариетте. Их лица были так близко одно к другому, что он ее больше не видел.
— Первая часть предсказания сбылась уже давным-давно. Когда ей минуло семнадцать лет, один красивый молодой человек указал на нее своим копьем. Он выбил из седла своего первого противника, но второй его убил… Вторая часть предсказания сейчас тоже исполнится, дорогой муж… Рыцарь, побежденный в Вестминстере, собирается победить вас — раз и навсегда…
Ариетта порывисто поцеловала его в губы; солнце село позади арки, и началась их первая, настоящая ночь любви. Они не ощущали ни холода, ни сырости — они находились не здесь, среди развалин, а в каком-то раю. Они определили, наконец, свои любовные отношения так, как того желал каждый из них, и оба нашли свой идеал… Франсуа стонал в объятиях Ариетты. Он был счастлив несказанно. Жизнь рисовалась ему самыми радужными красками: отныне он будет победителем на войне, но вечно побежденным своей женой; к радости каждой победы будет примешиваться сладостный привкус его тайных поражений!
Прибытие сеньора подняло дух обитателей Вивре. Уже давно они считали, что род угас. Конечно, возвращение сеньора означало также возвращение податей и налогов, но в те смутные времена не было ничего хуже для крестьян, чем оказаться предоставленными самим себе. Впрочем, никогда их так не обирали и не грабили, как в течение последних лет. Они добровольно предложили свои руки для восстановления замка. Франсуа присоединил к ним и других рабочих, нанятых в соседних деревнях и местечках. В поисках мастеров и архитекторов он добирался даже до самого Ренна…
Он хотел возвести неприступный замок. В прямом смысле слова такое было невозможно. Местоположение Вивре оказалось гораздо менее благоприятно, чем у Куссона. Не было здесь ни реки, как в горной местности, ни скалистой вершины, чтобы соорудить на ней «орлиное гнездо».
В течение многих дней мастера крепостного дела бурно спорили между собой, но решение нашли все-таки не они, а присутствовавшая при этом Ариетта.
— А почему не лабиринт?
Франсуа показалось, что Ариетта шутит или просто развлекается, напоминая ему их очаровательное приключение. Но она вовсе не шутила.
— Лабиринт надо устроить между наружной стеной и стеной вокруг донжона. Если осаждающие даже возьмут первую стену, они все равно будут убиты, прежде чем найдут верный путь…
Идея была превосходна. Обводную стену решили строить очень высокой, с башнями, с дозорной тропой, с казармами и складами для продовольствия, превратив все сооружение в некий независимый замок, размерами примерно пятьсот метров на триста. Посреди этого четырехугольника будет возвышаться вторая стена такой же высоты, окружающая донжон, а между этими двумя стенами — каменный лабиринт. Трудность состояла в том, чтобы рассчитать высоту стен. Они должны быть достаточно высоки, чтобы осаждающим нелегко было их преодолеть, но не слишком, иначе увеличивались так называемые «мертвые» углы. Предполагалось также сделать проходы настолько широкими, чтобы там могла свободно проехать повозка, — ведь замок должен служить не только для выдерживания осад, в нем собирались еще и жить…
